Ягыз обомлел от подобных обвинений.
– Дедушка, все же было совсем не так, что ты…
Дед поднял руку, останавливая его.
– Тогда, рядом с Хазан, я увидел тебя совсем другим. Живым. Пылающим. И я тогда подумал, нет, конечно же нет. Это должна быть она. Я передумал не потому, что Эдже дурила с этим водителем автобуса. И не потому, что до меня вдруг, через семь лет, дошло, что Эдже слишком молода для тебя. Я увидел, что тебе нравится эта девушка. И может больше чем понравиться.
– Дедушка, – Ягыз рассмеялся, качая головой. Он закинул голову, глядя в потолок. – Ты угадал мой любимый цвет раньше меня, знаешь?
– Позвони Хазан, – сказал дед, – эта стамбульская девчонка сейчас у нее дома, рыдает. А Керем надирается в баре Джихангира у порта. Он разорвал помолвку, мне сказала Кериме. Что-то там наплел ему твой брат. Пойди, найди его, надавай ему оплеух и отведи к его девчонке. Пусть не глупит.
– Сделаем, дедушка, – твердо ответил Ягыз, доставая телефон и набирая номер Хазан.
– И какой у тебя план? – Спросила Хазан, когда они общими усилиями втолкнули пьяного вдрызг Керема в дом Гекхана на берегу моря.
– Проще некуда, ответил Ягыз, поворачивая ключ в замочной скважине и пряча его в карман. Хазан ошеломленно уставилась на него.
– Запереть их? Это твой план?
Ягыз кивнул, показывая ей отобранные у Ниль и Керема телефоны.
– В окна они тоже не вылезут, там стоит защита для Омрюм.
– Аллах-Аллах, – Хазан фыркнула, поворачиваясь к машине. – Это самый тупой план, что я в жизни видела.
– А что такое? – Ягыз двинулся за ней. – Им нужно поговорить, выяснить отношения, разобраться, вспомнить, наконец, что они любят друг друга, и не могут жертвовать этим ради других. И все это без какого-либо вмешательства со стороны, наедине.
– И для этого их нужно запереть? К тому же, пока он пьян, а она на успокоительных?
– Значит, откроем их не завтра утром, а послезавтра утром, – решил Ягыз, но Хазан это не впечатлило.
– А если они переубивают друг друга?
– Ты что, думаешь твой кузен тронет пальцем женщину? Серьезно так думаешь?
– Он-то нет, но я ее не знаю. Она когда-то машину Синана раздолбала…
– Правильно сделала.
– А если в этот раз это будет голова Керема?
– Может тогда мозги на место встанут. Помолвку он разорвал, умник. Вот что мы сделаем, Хазан, – сказал Ягыз, со значением подняв палец. – Завтра время от времени будем приходить и тыкать палочкой, проверяя, живы ли они. Послезавтра откроем им дверь, выпустим, отправим с сестрой Кериме и серебряным подносом в Стамбул, просить руки Ниль у господина Экрема, ты займешься пригласительными и подарками для семьи невесты, я договорюсь насчет ресторана, а ночь хны и сундук пусть ее папаша организовывает, на это мы с тобой не подпишемся, сразу им так скажи.
– Может ты их еще и за руки возьмешь и за свадебный стол посадишь? – Ядовито спросила Хазан, и Ягыз непонимающе посмотрел на нее.
– Почему бы и нет, и посажу.
– А может дашь им самим разобраться в их ситуации, а?
– Ты помнишь, где они оказались, когда остались сами разбираться? Ниль собиралась топиться в море, а Керем – в выпивке. Судя по их рассказам, они несколько лет кружили друг вокруг друга, ноя о своей невозможной любви. Если их сейчас из рук выпустишь – они еще лет десять так проноют, оно им надо?
– О Аллах, тут ты прав, вот ведь умеют люди на ровном месте драму развести.
– Хорошо что мы с тобой не такие, правда? – Самодовольно заявил Ягыз, и Хазан кивнула.
– Это все воспитание, – твердо заявила она. – Если бы я развела истерику на ровном месте с разными «нельзя» и «запретными любовями», меня бы маменька быстро в чувство привела.
– А что такое, – заинтересовался Ягыз, – будь ты на месте Керема, ты бы долго не раздумывала?
– А какие у меня варианты быть на его месте? – Удивилась Хазан. – Влюбиться в твоего лучшего друга? Кто это, кстати? Фарах? Не волнуйся, она не в моем вкусе.
– Ну, – Ягыз улыбался. – Есть варианты с моими братьями.
Хазан сделала вид, будто ее тошнит.
– Давай лучше рассмотрим вариант с Фарах. – Когда Ягыз рассмеялся, Хазан приподняла брови, уставившись на него. – А почему, кстати, я? Как насчет тебя?
– Ты ведь помнишь, что у нас с твоей сестрой уже ничего не получилось? – Сказал Ягыз, склонившись к ее уху, и Хазан фыркнула. – Твой друг брат Акын меня тоже, кстати, не привлекает.
– Ягыз, – Хазан наконец посерьезнела, глядя прямо в глаза жениха. – А теперь серьезно. Если только голову повернешь не в ту сторону. Утоплю в море. По частям.
Ягыз рассмеялся, глядя прямо в суровые глаза своей морской волчицы, которая явно в голове точила саблю.
– Не волнуйся, жизнь моя, – тихо сказал он, склонившись к ней еще ближе. – Даже не подумаю посмотреть куда-либо кроме тебя.
Он склонил голову и быстро, легко, нежно коснулся губами ее губ. Совсем легко, быстро, несмело, опасаясь ее реакции. И почти сразу же отстранился, с опаской глядя на нее.
Хазан смотрела на него, широко раскрыв глаза.
– Какого черта? – Возмущенно воскликнула она. – Какого черта ты творишь, Ягыз Эгемен?
Ягыз вздохнул, мотнув головой и отводя взгляд в сторону, пряча от нее глаза. Ему хотелось провалиться сквозь землю, но он сжал зубы. Вынесет свой позор стоически.
– Хорошо, – сказал он. – Хорошо, я тогда пойду…
И он сделал шаг назад, отступая от нее, разворачиваясь, когда она вдруг схватила его за локоть, опять поворачивая его лицом к себе.
– Я имела в виду, ты это называешь первым поцелуем, Ягыз? Ты серьезно? – Грозно спросила она, дергая его за лацканы куртки, почти тряся. – Я не знаю, ты что, серьезно, может и правда собираешься после свадьбы мне руки жать?
Ягыз ошеломленно уставился на нее.
– Что? – Непонимающе спросил он, и Хазан вздохнула, пробормотала под нос ругательство и дернула его на себя, склоняя к себе его голову и впиваясь в его губы крепким поцелуем.
========== Часть 20 ==========
Хазан шла по улице в красивом платье, взяв за руку своего жениха, они шли, смеялись и ели мороженое.
Ну, то есть, так было бы, если бы дело было летом, а была уже зима, теплая и приятная, но зима, поэтому поверх красивого платья на ней было пальто, а вместо мороженого она ела семит.
Но она держала за руку жениха, они шли и смеялись, и соседки и разные тетушки желали им счастья, ругаясь под нос, как повезло этой ведьме Фазилет, и дочь-красавица, и зять – целый Эгемен.
Ягыз посмотрел по сторонам, заводя ее за угол, чтобы там, быстро, пока никто не видит, сорвать с ее губ поцелуй. Хазан по-девчоночьи хихикнула, прижимаясь к нему всем телом, зная, что если даже ее кто-нибудь и увидит, никто не посмеет их ни в чем обвинить, потому что они официально были женихом и невестой, и могут делать все, что захотят, она может целовать жениха хоть на главной площади Орду, и кто им что скажет?
Ну, кроме разве что дяди Кудрета и парней из артели, ну их к черту, дядю Кудрета первого.
– Вообще-то, я должна была ехать собирать мой сундук с мамой, – сказала она вдруг, обнимая жениха за талию, когда они снова пошли непонятно куда, просто куда несли ноги. – Мама с тетей Бинназ поехали теперь сами. Она меня убьет.
– Выброси его, – ответил Ягыз, обхватывая ее за плечи и целуя в висок.
– Прости, не поняла? – Хазан остановилась, глядя на него в упор. – То есть, как это, выброси?
– Сундук, который собирает твоя мать, выброси его. Сожги, если хочешь. Раздари своим подружкам и кузинам, и Эдже. Нищим на дороге раздай.
Хазан склонила голову набок, с удивлением глядя на Ягыза.
– Ты хочешь, чтобы я выбросила свое приданое?
– Мне не нужно приданое, которое собирает твоя мать. Собери сундук сама, – Ягыз улыбнулся, отводя волосы от ее лица, которые растрепал ветер. – Положи в него все то, что принесешь в нашу общую жизнь. Свой дождевик. Кроссовки. Ключи от джипа. Фуражку. Боксерские перчатки. Сборник своих ругательств. Тот костюм из деревни. Серебряное платье и те черные туфли, в которых твои ноги кажутся совсем бесконечными. Положи туда все, что делает тебя тобой. Я приду за этим твоим сундуком и заплачу твоему дяде сколько он попросит, скажет миллион, отдам ему миллион, лишь бы только забрать его и тебя.
