– О, да ты проснулась, спящая красавица!

Она не видела лица говорящего, не могла понять, сколько рядом было человек, только почувствовала, как ее схватили грубые руки и потащили из багажника, и она пыталась сопротивляться, но у нее не хватало сил.

– Тихо, козочка, тихо, не лягайся. А то случайно сломаем твою шейку – такая тоненькая нежная шейка, один удар и все готово. Скажи же, Мехмет?

Хазан замерла, услышав это имя, и ее бросили на землю, и она простонала, ощутив боль в недавно залеченной руке. Она приподняла голову, прищуривая заплаканные глаза, пытаясь понять, где она находится, и тут напротив себя она увидела его.

Мехмет стоял напротив нее на коленях, со связанными позади руками, он был только в брюках, без рубашки, на его лице и груди были пятна запекшейся крови, и она судорожно выдохнула, увидев синяк на его скуле.

– Не трогайте ее, – прошептал он с отчаянием. – Умоляю, не трогайте. Делайте со мной что хотите, только не трогайте ее, ради всего святого.

– Мы и так сделаем с тобой, что хотим, сынок, – тот же, первый голос пропел над ее головой. – Но с ней мы проследим, чтобы и ты делал все, что мы хотим. Смотри, парень, одно неверное движение – и твоя девка сдохнет у тебя на глазах.

Нет, нет, нет, только не это, только не это! Хазан пыталась кричать, но лента заглушала ее голос. Не надо, Мехмет, не надо, беги, сопротивляйся, только не слушай их, только не ради меня, умоляю!

Но она видела в его глазах, что он не сделает это.

– Только не трогайте ее, пожалуйста…

– Вставай, – один из окружающих ее мужчин – их было трое, подумала она. Трое – один стоял рядом с ней, и двое – рядом с Мехметом – один из них ткнул в его сторону пистолетом. – Вставай, парень. У тебя будет работка. Пошли. – Он поднял его, резко дернув за плечо, и Хазан содрогнулась, она знала, что это плечо у Мехмета и так постоянно болело, и сейчас его боль она ощущала, как свою.

– Поднимайся, красотка, поднимайся, – мужчина, ведший разговор поднял на ноги и ее, – идем, посмотрим, будет очень интересно.

Они на кладбище, с ужасом поняла Хазан, и ей стало еще страшнее, чем было до этого. Они шли по дорожке, мимо могил, и с каждым шагом ей становилось все труднее дышать, когда они шли мимо новых и новых надгробий, и свет фонарей падал на них, и в сознание впечатывались раз за разом повторяющиеся слова: «Да упокоится в мире».

Они остановились, когда мужчина, шедший рядом с Мехметом, опять дернул его за плечо, разворачивая к одной из могил. Мехмет стоял замерев, глядя перед собой, и мужчина, стоявший рядом с Хазан, толкнул ее, заставляя встать на колени.

– Ну вот мы и пришли, Мехмет, дорогой. Давно здесь не бывал, а? Могилка-то совсем заброшенная, и не стыдно тебе? Кемаль, давай.

Второй мужчина, шедший рядом с Хазан, обошел говорившего и подошел к могиле, доставая из-за нее лопату, а мужчина рядом с Мехметом разрезал ножом пластиковый шнур на его запястьях.

– Копай, сынок.

Мехмет повернул голову, удивленно глядя на него, и мужчина кивнул.

– Копай.

Мехмет покосился на протянутую в его руки лопату, но застыл, и Хазан почувствовала, как ее затылка коснулось что-то твердое.

– Без глупостей, парень. – Ее лица коснулась рука, и Хазан попыталась отдернуться, но рука грубо перехватила ее, сдернув со рта ленту, и Хазан закричала от боли. – А это чтобы ты понимал, что к чему.

– Беги, – хрипло сказала Хазан. – Беги, не бойся за меня, пожалуйста…

– Очень храбро, госпожа Хазан. И очень глупо. Вы ведь сами понимаете, что он вас не послушает? Да и к чему? Здесь все равно кто-нибудь умрет, Мехмет. Вопрос только в том, будешь это только ты, или вы сдохнете здесь вместе. Второй вариант романтичнее, но нравится ли он тебе больше, сынок?

Она видела по его глазам, что он сделает все, что они прикажут.

Она станет причиной его смерти. Хазан попыталась рвануться, попытаться бежать, пусть ее убьют сразу, и тогда, может быть… Но в эту же секунду на нее обрушился удар, и она закричала от боли, падая набок.

– Не глупи и ты, девочка. Мы ведь не дадим тебе умереть сразу, если вздумаешь глупить. Хочешь посмотреть, как она мучается, Мехмет? Если будете глупить, посмотришь.

Мехмет еще раз посмотрел на нее и принял в руки лопату, двинувшись к могиле.

Он начал с того, что повалил надгробье, и второй мужчина оттащил его в сторону, и тут Хазан разглядела его.

«Джемаль Йылдыз. Да упокоится в мире».

Ему было всего двадцать пять лет, подумала она почему-то. Он был даже немного младше нее.

– Зачем вы это делаете? – Тихо спросила она. – Зачем вы это делаете? Вы же получили проект? Кораны получили даже больше, чем могли, зачем вы это делаете?

Ответом ему был негромкий издевательский смех.

– Да, мой отец получил все, что хотел, – Мехмет замер, услышав это, и он обернулся к ним. – Да, да, открою тебе секрет, парень. Я, Сонер Шахин, сын Атеша Корана, и мой отец очень мной доволен сегодня. А вот господин Хазым очень недоволен своими детьми. Очень недоволен. Но он знает, как вернуть послушание своих сыновей. Просто убрать того, кто промыл им мозги. Вот мы и пришли сюда, а, парень.

Нет, нет, нет, нет, нет!!!

Только не дядя Хазым, только не он, не может быть, не может быть….

Хазан показалось, что ее ударили в живот, ее перегнуло пополам от сокрушившей ее боли.

– Нет, – прошептала она, задыхаясь, захлебываясь в слезах. – Дядя Хазым, нет…

– Продолжай копать, – смутно услышала она над головой, и вдруг ее внимание привлек смех. Горький, сердитый, полный муки смех. Смех Мехмета.

– Чего ржешь! – Она услышала звук удара и резко выпрямилась, глядя на упавшего на колени в полувыкопанную яму Мехмета. Он резко выдохнул, пытаясь оправиться от боли, и снова рассмеялся.

– Удавка на шее шехзаде, – тихо, сквозь смех, пробормотал он, и мужчина стоявший рядом с ним еще раз ударил его.

– Копай!

Хазан с ужасом продолжала смотреть, как Мехмет разрывает могилу, и у нее едва не темнело перед глазами от ужаса.

Дядя Хазым… Как же так, дядя Хазым? Как ты так мог, дядя Хазым???

Мехмет вдруг остановился, замерев, могила уже была глубокой, Хазан не представляла, сколько они уже здесь были, час, два? Мехмет остановился и вдруг бросил лопату, и присел, и Хазан потеряла его из виду, и она дернулась, пытаясь подняться на ноги, чтобы увидеть его, но Сонер Шахин толкнул ее, не давая подняться, но тут Мехмет выпрямился, и Хазан увидела его.

Он держал в руках какой-то сверток, очень аккуратно, очень нежно, какой-то маленький, грязный сверток, кулек, как пакет, и мужчина, стоявший у могилы, потянулся к нему, но Мехмет отстранился.

– Не трогай!

– Дай сюда, – скомандовал Сонер Шахин, но Мехмет не послушал его. Он медленно, осторожно положил сверток на край могилы, и снова присел, и Хазан опять попыталась подняться, и снова у нее не получилось.

Второй мужчина заглянул в сверток и отпрянул.

– Детские кости, – выругался он, и третий мужчина, который стоял рядом с Шахином, помянул Аллаха. Второй мужчина посветил фонарем в могилу. – А там взрослые, вон, уже видно…

Сонер Шахин фыркнул.

– Приятного вам знакомства, господин Мехмет, – хихикнул он, когда Мехмет выбрался наружу. Мехмет присел перед детскими косточками, осторожно касаясь их. – Ты же вроде никогда не видел своего отца? Вот и познакомились.

– Я видел его, – тихо ответил Мехмет, глядя на детские останки. – Видел. Лучше бы я его никогда не знал.

Хазан ошарашенно смотрела на Мехмета, но тот продолжал разглядывать сверток.

– Что это за ребенок? – С любопытством спросил Шахин, и Мехмет пожал плечами.

– Его не успели назвать, – глухо ответил Мехмет. – Не знаю даже, успел ли он издать первый крик. Имени ему так и не дали, так что может быть и нет. Сожгли его, мужа сожгли, сына сожгли, жену сожгли, всех сожгли.

Хазан задохнулась.

Она помнила эти слова.

Они снились ей во сне.

Сожгли, сожгли меня, ребеночка моего сожгли.