- А ты тогда всякую ерунду не приплетай. - Она вздохнула, потом еще раз, и еще. И опустила голову.
- Да, святой отец, признаю, был такой грех - плевала я через плечо. Но это не от злого умысла, а от глупости нашей женской...
- Ну хорошо, поверю. Такую малость можно и простить неразумной женщине. А что ты скажешь о той красной ниточке, что у тебя на запястье повязана?
- А это чтоб зуб не болел, святой отец. И ниточка эта самая чистая - из того платка, в котором бабушка в церковь ходила! Она у меня богомольная была...
- Это она тебя научила нитку повязывать?
- Конечно! Она еще молитву при этом читала, да я не запомнила... Разве ж это колдовство - когда с молитвой?
- Не запомнила, говоришь... Ладно, оставим пока. Потом к этой ниточке вернемся... может быть. Есть дело посерьезнее. Говорят, ты втайне от добрых людей посыпала солью порог своей соседки!
- Не посыпала, а случайно рассыпала!
- Среди ночи встав для этого?
- Кто тебе такое сказал?
- Как к инквизитору обращаешься, ведьма!
- Ой! Не, ну неправда же, ну какое среди ночи! Утром мусор выносила, там упаковка из-под соли, она упала, а там немного еще было...
Она даже с колен приподнялась, силясь объяснить. Витька надавил ей ладонью на макушку.
- Не смей врать, женщина!
- Да я ж не вру! И вообще, кто тебе... кто вам сказал это про меня?
- Муж ее и сказал. А ему бабка с нижнего этажа сказала, у нее бессонница, делать нечего, только за всеми следить.
- Враки все, бабские враки!
- А что у нее лишай на ноге вдруг нарисовался - это тоже враки?
- Ах, на ноге, значит... А я здесь причем?
- Не признаешься, стало быть. Ну тогда... - он поискал глазами. - О! Погоди, я полотенце принесу.
- Ты что?
- Привяжу тебя к стулу и буду пытать. Я ж страшный инквизитор!
- Ты лучше шарфик возьми, он мягонький.
- Облегчить себе участь задумала, женщина? Никаких тебе шарфиков!
Витька пошел в ванную. Сдернув с вешалки полотенце, он мельком увидел себя в зеркале, остановился и помотал головой.
- Фу ты.
Люська в гостиной сидела на ковре, положив руки на колени. В глазах ее плавало недоумение.
- Вить...
- Чего?
- Что-то я потерялась... Ты точно хочешь в это играть?
- Ну раз начали...
- Я как-то... боюсь, что ли.
- Садись на стул, женщина. Руки назад.
Люська послушно подставила руки, и Витька обмотал их махровым полотенцем.
- Итак, что побудило тебя, женщина, творить зло человеку, который тебе ничего плохого не сделал?
- Это кому?
- Соседке.
- Это она мне ничего плохого не сделала?.. А, ну я ж ей тоже ничего плохого не сделала. А соль - это ж случайно. И вообще, она ж за солью к нам приходила, вот ей и соль.
- Когда это она приходила?
- А не знаю, меня дома не было. Тебе лучше знать.
- Господи, Люська! Ты что? Ревнуешь, что ли?
- Нет, конечно. Я вообще о ней не думаю. Это ты вот забыть не можешь, соседка да соседка.
- Ой блин... Ладно, нафиг такую игру. Люська, ты что, и вправду ведьма?
- Да щас. Была б я ведьмой, ты бы у меня по струночке ходил, какие там соседки. И начальник твой не зарплату бы тебе повышал, а сразу на пенсию, а тебя на свое место... Давай распутывай меня.
- Погоди. Погоди-погоди. Так вот почему мне зарплату повысили! Что ты сделала-то?
- Ничего. Тортик.
- Какой еще... Стоп. Тот тортик, который ты мне в день рождения с собой на работу сунула?
- И что? Тебе хуже от этого стало?
- Так ты ведьма, Люська! Ведьма!
- Пусти меня! Я не играю больше!
Она рванулась, ножки стула приподнялись и глухо стукнули по ковру.
- Не-ет. Никуда я тебя не пущу! Ты свою судьбу сама определила, женщина. Судить тебя будет святая инквизиция, и ждет тебя костер! Ты сама призналась во всем!
- Во всем, говоришь?
И в голосе ее он услышал тихую, отдаленную пока еще грозу.
Отступив на шаг, он оглядывал женщину, сидевшую перед ним с заломленными за спину руками. На оголенные плечи падали растрепанные темные космы, глаза прищурились, алые губы изогнулись в усмешке. Вот она разомкнула их...
