Тема деятельности агентов III Интернационала – центральная в книгах мексиканцев Р. Тревиньо, Р. Гарсия Тревиньо и доминиканца Л. Сильвы[28]. Один из лидеров Мексиканской Региональной Рабочей конфедерации (КРОМ) Р. Тревиньо практически всех известных ему иностранных радикалов, проживавших в Мексике, объявил «агентами Москвы» в книге под кричащим названием «Шпионаж и эволюция принципов рабочего движения в Мексике». Примером передержек и преувеличений, присущих его работе, может служить образ «роковой женщины» – «Наташи Михайловны»[29] – «специалиста по коммунистическому разложению интеллигенции и политиков». Тревиньо, выдвинув тезис о замене европейских агентов латиноамериканцами в самом начале 1920-х гг., во-первых, не подтвердив его реальными фактами, во-вторых, не заметив противоречия с собственной концепцией европейского происхождения коммунистического движения в Мексике. Р. Гарсия Тревиньо, обильно цитируя книгу Р. Саласара, игнорировал тем не менее его выводы о создании МКП в результате «естественного развития социальной и политической деятельности», утверждая, что «рабочий класс отвергал коммунизм»[30].
Основная идея трухильиста Л. Сильвы в книге «Красная рана Америки» состояла в том, что «политические агенты-советники» установили строгий контроль над компартиями, «появившимися стихийно». Желая дать своему «исследованию» основательность ссылками на Пия XI, М. Джиласа и Э. Равинеса, страницами переписывая без указания источника работы В. Альбы, Сильва «направил» в Латинскую Америку «как авангард будущего советского господства двух азиатских коммунистических руководителей с большим влиянием в сферах Коминтерна» (Роя и Катаяму, «организатора НКВД в Америке»); вывел на страницах своей книги мифических личностей, например «североамериканца Джимми, организовавшего компартии на Кубе, в Мексике, Центральной Америке, Чили, Аргентине, Уругвае, Бразилии, Парагвае», не замечая, что в этом случае другим «агентам» больше и делать было нечего[31].
Т. Дрейпер, один из ведущих партийных историков КП США, после выхода из партии продолжил свои исследования уже с позиций резкой критики ее курса, в особенности в сфере международных связей. Ему удалось составить достаточно подробный перечень латиноамериканских миссий американцев – «агентов Коминтерна»: Л. Фрайна, М. Коэн, Ч. Филлипс, Б.Д. Вольф, Дж. Ловстон, Дж. Джонстон, Д. Зак. Дрейпер объявил В. Видали организатором убийства Троцкого, не приведя ни малейших доказательств в пользу своего обвинения[32]. Ему удалось подробно проанализировать работу Амстердамской коммунистической конференции и миссию М. Бородина в Новом Свете[33].
Экс-генеральный секретарь КП Уругвая и экс-член ИККИ Э. Гомес после исключения из партии создал свою версию ее истории, которая подтвердила его культ личности и практически полностью игнорировала интернациональную составляющую ее деятельности, имевшую для уругвайской секции Коминтерна особое значение (основание партии при прямом участии делегатов ИСПА, пребывание в Монтевидео Южноамериканского бюро ИККИ и т. д.)[34].
Значительное внимание изучению историй отдельных латиноамериканских компартий уделяют американские историки. Профессор Техасского университета К. Шмитт, указывая на усиление борьбы рабочих масс и идейное размежевание в рабочем движении Мексики как на предпосылку создания КПМ, само образование партии рассматривал исключительно как результат деятельности американских социалистов и М.Н. Роя, «благословлённых русским агентом Бородиным»[35].
Д. Доновану образование компартии Мексики представлялось результатом борьбы в небольшой Социалистической партии между М.Н. Роем и Л. Гэйлом, приведшей к исключению американца и переименованию партии[36]. За пределами его исследования остался Национальный социалистический конгресс, одним из результатов которого стало образование двух ориентированных на III Интернационал партий – Л. Гэйла, а также М.Н. Роя – Ч. Филлипса – Х. Аллена.
Д. Херман с критических позиций рассматривал сложившуюся в немарксистской историографии схему отношений III Интернационала с коммунистами Мексики в начальный период активности. Он расценивал случай Роя, который «не был послан в страну в качестве агента международной коммунистической организации», как «пример оппортунизма первых лет, когда Коминтерн, не обладавший эффективным аппаратом, вербовал симпатизирующих ему лиц, поддерживая деятельность тех, кого он полагал полезным, – даже индийский национализм и оппозицию британцам»[37]. Несмотря на стремление автора быть точным в отображении событий, его книга не лишена ошибок, например он путал Мексиканскую коммунистическую партию с Коммунистической федерацией мексиканского пролетариата, считая, что эта организация была официально признана секцией Коминтерна в 1922 г. (!)
Х. Креспо Тораль, «обеспокоенный большевистским проникновением в Эквадор», предупреждал «общество, считающее опасность исчезающей, поскольку оно ничего не хочет знать о ней». Эквадорский фалангист обвинял либералов, позволивших себе увлечься впечатлениями от победы русской революции, в покровительстве теориям и практике марксистов, а Коминтерн – в «прямом вмешательстве в ситуации, когда [коммунистические] ячейки были еще слишком аморфными для образования политической реальности в виде партии». По его мнению, «дипломат дружественной страны Р. Рамос Педруэса» выполнил функции по объединению левых интеллектуалов Кито по прямому указанию III Интернационала. Креспо Тораль, очевидно, полагал, что и правительство Мексики выполняло волю Москвы, направляя его на работу в Эквадор[38].
Профессор Калифорнийского университета Р. Чилкот, выступая с позиций «позитивного антикоммунизма», признавал влияние Октябрьской революции на процесс проникновения марксистских идей в рабочее движение Бразилии и тот факт, что «Ленин и революция дали могучий толчок радикальной мысли»;он показывает формирование КПБ как процесс объединения марксистских групп при поддержке Бюро коммунистической пропаганды, компартий Аргентины и Уругвая, подчеркивая при этом «абсолютное подчинение партии Москве»[39].
Сверхзадачей мексиканских исследователей М. Маркеса Фуэнтеса и О. Родригеса Араухо было выяснение причин раскола, «измельчания» левых сил Мексики. Основные выводы авторов, близких по взглядам к «новым левым», не отличались оригинальностью: искусственное происхождение компартии в стране, где не было условий для ее возникновения, экономическая и идеологическая зависимость от Коминтерна, которая вела к неэффективности всех усилий партии «из-за отсутствия инициативы, политического видения и теоретической подготовки руководителей и кадров»[40]. При этом они отошли от концепций своих предшественников, отмечая, что иностранцы «фактически и по праву руководили партией в первые годы ее существования», и показывая особенности стратегии и тактики КПМ, в значительной мере расходившиеся с установками Коминтерна.
Для Р. Пуиггроса, исключенного из КП Аргентины за поддержку «национального социализма» Х.Д. Перона, «коммунизм не более чем простое отражение иностранных директив и инструкций, а его руководители не годились на большее, чем повторять и выполнять распоряжения Москвы». Власть в аргентинской партии, по его оценке, принадлежала людям, которые были в СССР, участвовали в конгрессах Коминтерна. Но визит в Москву не был бесспорным «ярлыком» на правление: и Х. Греко, и Х. Пенелон рано или поздно оказались за бортом руководства, русские эмигранты М. Александровский и М. Машевич не были допущены к кормилу власти в партии, а Гиольди утверждение на ее вершине далось очень нелегко. Считая кризис 1927 г. проявлением «конкуренции в руководстве между Кодовильей – Гиольди и Пенелоном», «жалкой игрой интриг и низких маневров для сохранения, через посредство контактов с Москвой, власти в партии», Пуиггрос, долгое время находившийся вблизи от этой власти, упростил ситуацию, не воспроизведя первоначальные мотивы поступков Р. Гиольди и В. Кодовильи, сражавшихся в начале конфликта по разные стороны баррикад. Восприятие Пуиггросом руководства КПА как «абсолютно сервильного» по отношению к Коминтерну, не имеющего своего лица, не отражает реалий аргентинского коммунистического движения 1920-х гг., обладавшего в этот период значительной автономией в рамках всемирной компартии и отстаивавшего право на собственную позицию[41].