А волк умирал. Айрис поняла, что не может так просто вернуться. Ноги сами повели ее вслед за незнакомцем, который оставлял следы на снегу. Жаль, что в руках нет фонаря. Но облава, похоже, ушла в другую сторону. Казалось, кто-то увел их за собой.

Айрис брела по лесу, не чувствуя страха. Он родной ей с детства. Никто, кроме самих людей, не может причинить ей вред здесь.

Вдалеке блеснули яркими огнями звериные зрачки. Айрис поймала этот взгляд сквозь ветви и короткой вспышкой почувствовала: «Помоги». Волк был ранен, но он не желал зла. Она знала это. Он лежит в небольшом овраге, его ранили те, кто рыскал с фонарями. По снегу растеклось бордовое, почти черное пятно крови, натекшее из серого бока.

Рядом с волком сидел на корточках желтоглазый, касался ладонью загривка.

– Зачем пришла?

– Я могу помочь.

Сомневался – пустить ее ближе или снова прогнать. Точно волк ему родной. Не просто дикий зверь. Странный этот незнакомец! То ли лесник, то ли очумелый защитник животных.

Не было никакой неловкости из-за того, что они недавно целовались, будто влюбленные. Айрис опустилась на колени и настолько сосредоточилась на раненом звере, что не думала больше ни о чем. Красный теплый плащ лег на снег, слившись с цветом крови.

И вдруг так ярко представился здесь ее собственный старый пес, Морис, который сейчас наверняка бьет хвостом и ходит кругами по дому, ожидая хозяйку. И представилось, будто бы он был так ранен, как этот волк, и скулил умоляюще.

– Он умирает. Ты ничего не сделаешь, – проронил незнакомец, тяжело дыша рядом.

– Отойди.

Волк шевельнул головой и взглянул ей в глаза – вдумчиво и так по-человечески, что в груди болезненно сжалось. Айрис поднесла к нему руки и вспомнила, как однажды взяла в ладони раненую синицу. Совсем слабую, замерзшую в снегу. Коснулась ее и почувствовала такое тепло, идущее из сердца, что через руки словно поток огня полился, но не ранящий – целительный.

Вот и теперь незримая сила пронизывала пальцы, струилась по венам. Волк жалобно заскулил еще громче, и желтоглазый схватил за плечо, чтобы откинуть прочь, но увидел, как волк начал дышать ровнее. Края раны стянулись на глазах.

И от волка обратно к ней потянулась невидимая, едва ощутимая ниточка тепла. Айрис почувствовала, как на себе, насколько стало легче и отступила боль.

– Так ты колдовать умеешь? – тихо протянул незнакомец, когда она убрала дрожащие ладони. – Не думал, что одаренные водятся в этом захолустье.

– Я не знаю, что умею, – тихо сказала Айрис, чувствуя, как навалилась неподъемная тяжесть. – Не знаю, кто ты такой и зачем тут взялся. Но тебе не безразлична чужая боль, – взглянула она в его лицо, – значит… не такой уж ты негодяй.

Она почувствовала от него странное любопытство, но сил уже не осталось. Вернуться бы домой и рухнуть в постель, и чтобы Мари принесла горячее питье.

Айрис поднялась, стянула туже плащ и отправилась назад к дому. От былой легкости и подъема не осталось и следа. Она прижала на миг ладонь к губам, не веря, что еще недавно целовалась с незнакомцем в лесу – так жарко и непристойно! И ноги подкосились, но не от воспоминания – от резкого упадка сил.

Она почти рухнула в снег, но незнакомец догнал и подхватил.

– Эй, что с тобой?

– Нормально, – пробормотала Айрис, чувствуя, как глаза закрываются сами собой, а снег продолжает падать на лицо.

– Нормально, – проворчал незнакомец и вдруг подхватил ее на руки и пошел вперед, проваливаясь в присыпанные снегом листья. – Странная ты.

– Сам странный, – буркнула из последних сил Айрис, чувствуя, как сознание уплывает.

А очнулась уже под деревом недалеко от тропинки в темнеющий лес. Незнакомец спустил ее на землю, похоже, совсем недавно – еще не запорошились его следы. Скрылся тайком, как и появился. Ну и пусть. Все-таки наглец. Мог бы и сразу признаться, что он не Лорин.

Или была другая причина притвориться и целовать?

Айрис медленно поднялась на ноги, держась за ствол, и упрямо побрела к дому.

– Ты с ума сошла? Где пропадала? – набросилась тут же Энжи, стоило ступить за порог старого особняка.

– М-м. Не сошла, – это все, на что Айрис хватило сил, прежде чем она сползла на пол прямо в прихожей.

Морис тут же подбежал и принялся вылизывать ее лицо своим громадным мокрым языком, потом руки, напрыгивал, не давая раздеться. И вдруг принялся обнюхивать так тщательно, словно учуял следы раненого волка. Даже зарычал тихо.

– Фу, Морис! Отстань! Уйди, кому говорю, – сестра села рядом и постаралась оттащить пса.

Айрис слабо улыбнулась ее попыткам и попросту послала Морису мысленную просьбу отойти и подождать, пока она придет в себя. Пес тут же отступил, еще недовольно крутя головой, но послушно сел на пол.

Энжи постаралась подхватить Айрис на руки.

– Ох, дурочка. Пошла все же к Лорину на свидание? Я же говорила тебе!

Она в ответ даже промычать не смогла. Мир навалился тяжелой громадой.

Это все волк. Или этот волчий пастырь. Она была в силах, она могла горы свернуть, пока их не встретила. И снова болезнь дала о себе знать, слабость подступила внезапно, без предупреждения – в один миг лишила сил и желания что-либо делать. Лекари только разводили руками и прописывали пить лечебный отвар из хелиеса, который помогал поддерживать жизнь.

Айрис думалось, это началось со смерти матери. Когда солнце будто выключили щелчком пальцев, все стало серым, бесцветным и неважным. Однажды сестра уезжала, а отец снова приложился к бутылке – и если бы не экономка Мари, заметившая ее долгую слабость, Айрис бы, наверное, ушла вслед за матерью.

Сестра заставила кучу лекарей приезжать в особняк, смотреть ее, изучать, пускать кровь, но все это было без толку, а на этих лекарей спустили тогда все оставшееся небольшое наследство от маминых родственников. Только один из лекарей, из Ииная, намешал отвар, который ставил Айрис на ноги в считаные дни и даже в минуты сильнейшей слабости помогал собрать силы.

Странно было, что позже слабость сменялась таким же неимоверным подъемом, когда Айрис могла не спать несколько дней, петь, танцевать, ходить в гости и заниматься любимым садом, а зимой без устали играть с Морисом на ковре и водить на долгие прогулки.

И именно в такой момент она и решила согласиться на свидание. Кто знал, что все закончится так странно! Этот незнакомец, сжимающий ее в охапке под луной, пока вокруг бродят охотники за волками.

Поцелуй не выходил у нее из головы так же, как и чудесное исцеление волка. На допросы сестры Айрис отмалчивалась: хотелось сохранить это в тайне. Во-первых, потому что ужасно неловко и даже стыдно, как случился ее первый поцелуй. Подумать только – набросилась на чужака, точно дикарка. Думала, это будет шуткой, а вышло совсем не смешно.

А во-вторых… что-то в этой истории было не то. И надо сперва выяснить все самой.

Только спустя несколько дней Айрис наконец пришла в себя от болезни.

В доме были гости. Давно забытое ощущение… Их особняк со смерти матери покрылся пылью и зарос паутиной. Не буквально, конечно. Но такое ощущение витало в воздухе: заброшено, постыло, никому не нужно. Из дома будто ушел уют.

– Кто там, Мари? – прошептала Айрис экономке, поднимаясь на постели. – Энжи дома?

Она почесала за ухом верного Мориса, который все это время лежал с ней на постели, изредка вставая перекусить и по своим собачьим делам, но снова возвращался и преданно дежурил рядом. Ждал, когда хозяйка оживет и сможет с ним играть.

– Дома, дома пока, – проворчала старуха. – Еще три недели здесь будет, пока не сбежит снова в свою академию или как там ее, – экономка подошла к Айрис и принесла теплое платье. – Друг там ейный пришел.

– Ян, что ли? – уточнила Айрис.

Этот вредный и ехидный пройдоха, которого мать выпроваживала из дома сотню раз, но у этого парня была слишком кипучая энергия, чтобы так легко отступить.