– А где он? – спросил Иннес.

– В Нью-Йорке, – сообщила Флора. – Там, похоже, сейчас минус двадцать. Мур по сравнению с этим – настоящие Багамы.

Оба они прислушались к тому, как вдали хлопнула дверь амбара.

– Даже так? – сухо произнес Иннес. – Тебе следовало поехать с ним.

– Он не разрешает, – ответила Флора. – Говорит, слишком занят работой и все такое. К тому же у меня кафе.

– Да, но теперь-то не сезон, затишье, – возразил Иннес. – Вот летом наверняка будет сплошная суматоха, особенно когда откроется «Скала». Нам всем придется работать по двадцать четыре часа семь дней в неделю. А я слышал, в Нью-Йорке хорошо весной.

– «Я слышал, в Нью-Йорке хорошо весной», – передразнила его Флора. – Боже мой, ты вообще кто, Вуди Аллен? Да и я только что вернулась из Лондона. Посмотри: от меня просто воняет Лондоном! Город всегда город, там тротуары и всякое такое. А еще там движущиеся лестницы! Тебя бы они просто перепугали!

– Незачем злиться просто потому, что твой дружок удирает из страны каждый раз, когда вспоминает, что у тебя нос как у поросенка, – пожал плечами Иннес и вернулся к подсчетам.

– У меня не поросячий нос! – возмутилась Флора.

– Полосята халошие, тётти Флова! – прозвучал тоненький голосок.

Оглянувшись, Флора увидела, что Агот пытается вытащить из буфета старую почерневшую кастрюлю в два раза больше нее самой.

– Агот! – взвизгнула Флора, бросаясь к девочке.

Груда кастрюль и сковородок с грохотом посыпалась на каменный пол. Брамбл, дремавший перед очагом, вскочил, залаяв. Отец Флоры тоже мгновенно проснулся, и оба они, человек и пес, оглядывались по сторонам с весьма похожим выражением на лице и на морде.

– Агот так не делать! – закричала малышка, покраснев от возмущения.

– Все в порядке, – успокоила ее Флора, принимаясь собирать утварь. – Поможешь мне?

Но Агот отбежала к любимому отцу и уткнулась лицом в его шею, как делала иногда, чувствуя себя оскорбленной.

– Ты настоящая мартышка! – сказала Флора.

Она оглянулась. Агот застенчиво выглянула из-за обнимавших ее рук отца, проверяя, смотрит ли на нее Флора. И как только поймала ее взгляд, тут же снова спряталась. Флора улыбнулась себе под нос, довольная уже тем, что не ей придется иметь дело с Агот, когда та станет подростком.

Пришел Финтан, принес большой букет свежих цветов. Здесь были огромные пионы, белые розы и все то, что, вообще-то, вряд ли можно найти в марте на шотландских островах. Флора уставилась на них, а Финтан взглядом искал вазу.

– Это что такое? – ядовитым тоном поинтересовалась Флора.

– А… – откликнулся Финтан, – это Колтон каждый день их присылает, когда уезжает. Боже, как я люблю этого человека! – Он стал аккуратно обрезать стебли.

– Не слишком долговечные дары… – мрачно заметила Флора.

– Ох, не знаю… – Финтан старательно поставил цветы в старую керамическую вазу их матери. – Но мы с ним, думаю, надолго…

– О да!

– И это, – сказала Флора, – одна из многих причин нашей дружбы.

Вечером в субботу они с Лорной сидели в гостиной подруги. Флора принесла угощение, ее экспериментальный хлеб с луком-пореем и сыром буквально таял во рту, в особенности в сочетании с выдержанным красным вином. Снаружи ветер из густой, непроницаемой тьмы бросал в окна потоки дождя, а подруги сидели на уютном диване, натянув пижамы и теплые шерстяные носки, перед ними в камине гудел огонь, и завтра не нужно было идти на работу…

Флора рассказала Лорне о предложении Джен организовать ее свадьбу, и та от души хохотала, отчего у Флоры тут же поднялось настроение.

– Она что, действительно заявила, что это будет жестом благотворительности?

– Именно, – кивнула Флора, – по отношению к ее весьма состоятельной родне.

– Некоторым людям всегда мало, – покачала головой Лорна. – А ты поговорила об этом с Чарли?

– Нет, – ответила Флора. – А надо? Это ведь может показаться глупо? Вроде я как бы ему внушаю, что он выбрал второй сорт.

– Ничего подобного, – возразила Лорна. – Он выбрал самое лучшее. На Муре.

– Ну да, она неплоха, – с легким унынием согласилась Флора. И схватила свой телефон. – Ну, черт побери!

– Что такое?

– Сообщение от нее! Может, она стоит под дверью и подслушивает?

– Тебе хватит, больше не пей! – решила Лорна.

Флора посмотрела на бутылку:

– Нет, мне стало плохо. Она все-таки хочет, чтобы мы снабдили свадьбу продуктами – «хочет меня», вот как.

– А кто еще способен все устроить как следует? Инге-Бритт, с ее жирными сэндвичами с колбасой?

– Я, наверное, как раз этого и хотела бы на своей свадьбе, – сказала Флора.

– На самом деле Джен хочет, чтобы ты была там и видела, как они с Чарли венчаются, – подумала вслух Лорна.

– Что ж, вполне справедливо, – кивнула Флора. – И это будет отличной проверкой, когда откроется «Скала». И после того дел у нас будет по горло. Надеюсь.

Они с Лорной подняли бокалы и чокнулись.

– А как там Сайф? – спросила Флора.

Такой вопрос она могла задать только после пары бокалов вина.

– Ужасно разволновался, когда увидел кита, – пожала плечами Лорна.

– Ох, боже, они же не вернулись? – нахмурилась Флора.

Ее бабушка постоянно говорила, что умеет общаться с китами, – это было частью нелепой старой семейной легенды о том, что все женщины в их роду – селки, что они вышли из моря и должны будут вернуться туда. Флора не обращала на это внимания. Но отчасти в этом крылась и правда: во всяком случае, Флора ощущала духовное родство с огромными существами и тревожилась за них, когда им грозила опасность.

– Ну а в остальном… – вздохнула Лорна. – Все как всегда. Ему грустно. Туманно…

– Он в каком-то тумане?

– Нет, ему грустно из-за тумана… Он говорит, что и в Дамаске зимой по-настоящему холодно, но… Могу процитировать его слова: «В десять утра не увидишь собственной руки, если вытянешь ее перед собой».

– А мне нравится, – усмехнулась Флора. – Природа словно велит тебе укрыться в доме, жевать печенье и долго-долго спать.

– Я ему так и сказала, – кивнула Лорна. – А он заявил, что решил прописать витамин D буквально всем на острове. Похоже, он еще не освоился с правилами Министерства здравоохранения.

– А как насчет новостей о…

– Я надеялась, что он мне расскажет, – поморщилась Лорна. – Но то, как он смотрит на море… ну, то есть… Он ведь должен был уже что-то узнать к этому времени?

– Да ведь там такая неразбериха! Боже, бедная его семья… А что, если… если они погибли? Ему сообщили бы?

– У него… у него два сына, ты знаешь, – грустно сказала Лорна. – Два мальчика. Одному из них десять лет. А в таком возрасте… если их захватили… Ты ведь знаешь, пленных мальчиков сразу начинают тренировать, учить сражаться. И ничему больше.

Флора кивнула. Даже вообразить было невозможно, как мучается их высокий вежливый терапевт. Флора подумала, что Джоэл и Сайф могли бы найти общий язык, но когда они познакомились, то почти не разговаривали.

– Боже! – вздохнула она. – Мне даже думать об этом тяжело. А как тебе кажется, что он делает вечерами в выходные?

А Сайф, в двух километрах от них, занимался тем же, чем всегда по субботним вечерам, хотя, будучи врачом и клиницистом, твердил себе, что делать этого не следует. Когда-то – ох, так много-много лет назад – у Амины был свой аккаунт на «Ютубе», и они загрузили туда коротенькие фильмы о мальчиках для их бабушек и дедушек. Правда, бабушки и дедушки с обеих сторон понятия не имели, как пользоваться Интернетом, так что занятие было бессмысленным. Фильмов было два – третий день рождения Ибрагима и четвертый день жизни Эша. Первый фильм длился тридцать девять секунд: смущенный, серьезный Ибрагим задувает свечи, его длинные ресницы бросают тени на щеки. К крайнему разочарованию Сайфа, сама Амина скрывалась за камерой. Он слышал ее голос, ободряющий и веселый, но не мог видеть ее лица.