Лорна поглубже засунула руки в карманы куртки «Пуффа» и зашагала дальше, глядя на горизонт, где таяли последние розовые и золотые отблески и вспыхивали ясные лучи холодного солнца ранней весны.
Лорна чувствовала себя бодрой еще и потому, что просыпалась теперь, когда уже светало. Зима, условно говоря, была мягкой, – конечно, от Арктики налетали штормовые ветра, не позволяя паромам отходить от берега и вынуждая всех сидеть по домам, но это Лорну не слишком беспокоило. Ей нравилось видеть в школьном дворе детишек в шапках и перчатках-митенках, розовощеких и смеющихся. Она наслаждалась горячим шоколадом в городе и уютно устраивалась у очага в старом родительском доме. Лорна унаследовала этот дом – хотя, в строгом смысле слова, пополам с братом. Но тот работал на буровой установке, имел холодную современную квартиру в Абердине и не слишком интересовался этим домом. Так что Лорна продала свою маленькую квартирку какой-то молодой паре и старалась создать уют на старой ферме в соответствии с весенней пышностью мира. Конечно, жаль, что она разминулась с Флорой, та могла бы еще больше поднять ей настроение, но так уж вышло.
Зато она увидела Сайфа.
И Сайф заметил ее в ту же самую минуту с другого конца пляжа. Он жил в старом доме пастора – не в том, что так изумительно обновил Колтон, а в маленьком, обветшалом, что стоял на склоне холма и пустовал с тех пор, как викарий перебрался на материк. Стареющее население было уже невелико, чтобы оставалась необходимость в падре на полной ставке, да и люди на этом острове, несмотря на сильную религиозность, так и не порвали связей с древними корнями, здесь продолжали обитать многие свирепые боги чужаков-викингов и зеленые богини земли самых первых, древних обитателей острова. Что-то было на этом острове такое… глубокое, бесконечно духовное, во что бы вы ни верили. На мысах высились стоячие камни – напоминание о тех общинах, что поклонялись бог весть кому, и сохранились прекрасные руины старого аббатства, тут и там были рассыпаны строгие простые часовни с невысокими шпилями, которые упорно сопротивлялись северным ветрам.
Дом был снят для Сайфа, когда он начал двухлетнюю службу на пользу общины, в ответ на что ему обещали право постоянного проживания. Сайф был беженцем и врачом, а далекий остров отчаянно нуждался в терапевте, хотя обещанное ему право, конечно, не было гарантированным. Сайф уже отказался от попыток понять британскую политику. Она оставалась для него полнейшей загадкой. И он не был уверен, что она не остается такой же и для всех вокруг, поэтому просто принял все как есть.
Ему снова снились все те же сны. Сайф не знал, избавится ли он от них когда-нибудь. Вокруг суматоха, шум. Снова он в лодке. Цепляется за свою кожаную сумку так, словно от нее зависит его жизнь. Выражение лица мальчика, – Сайфу пришлось без наркоза зашить ему рваную рану после драки, которая случилась в лодке. Терпение. Отчаяние. Лодка.
И каждое утро, вне зависимости от погоды, Сайф просыпался с решением не тонуть в собственных волнах – волнах ожидания вестей о жене и двух сыновьях, оставшихся там, когда он уехал. Сайф уехал, чтобы выяснить, не сумеет ли он пробить для них дорогу к лучшей жизни в этом мире.
Но ему ничего не удавалось узнать, хотя он и навещал раз в неделю офис Министерства внутренних дел. Сайф не был уверен, живы ли вообще его прежние далекие соседи – некогда добродушные, болтливые, спокойные. Вся его прежняя жизнь исчезла.
А люди продолжали твердить ему, что он-то как раз оказался счастливчиком.
И каждое утро, чтобы вытряхнуть из головы ночные ужасы, Сайф заставлял себя совершать долгую прогулку по Бесконечному пляжу, стараясь привести свой ум в спокойное состояние, чтобы справляться с мелкими жалобами местных жителей. У кого-то болит бок, у кого-то кашляет малыш, а еще разные тревоги, менопаузы и все прочее, от чего Сайф не должен был отмахиваться и что не шло абсолютно ни в какое сравнение с обжигающими, апокалиптическими бедами его родины.
Обычно прогулки в пару миль хватало. Зимой он выходил, когда солнце еще не вставало, двигаясь наугад, радуясь горстям града, которые, как камешки, колотили его по лицу, – и это было явление, незнакомое ему до тех пор, пока он не очутился в Европе, и оно казалось ему до смешного неуместным.
Но погода хотя бы давала Сайфу возможность не чувствовать страха, и он позволял ей освежать голову. Когда же он промерзал до костей – и уставал до изнеможения, – то наконец ощущал спокойствие. И пустоту. И был готов к очередному дню этой полужизни в вечном зале ожидания.
Как раз об этом Сайф и думал, когда увидел это. В изумлении он взмахнул руками.
Лорна это увидела с другого конца пляжа и нахмурилась. На Сайфа такое было не похоже, он никогда не проявлял энтузиазма. И вообще очень трудно было его понять. На Муре любили поболтать, больше-то нечем было заняться. Все друг друга знали, и сплетничать привык каждый, сплетни были вроде источника жизненной силы в их общине. И ничего удивительного не было в том, что вы могли знать все подробности дел трех поколений местных жителей. Конечно же, у каждого был родственник-миллионер в Америке или успешный бизнесмен в Лондоне, или же в семье были самые умные и изумительные дети… Приходилось эти сведения принимать на веру. И все равно весело было такое слушать.
Но Сайф никогда, никогда не говорил о своей семье. Лорна только и знала, что у него есть – или были – жена и двое сыновей. И она не решалась расспрашивать. Сайф явился на Мур, лишенный всего – вещей, статуса. Он прежде всего был беженцем, а уж потом доктором. Он представлял собой нечто жалкое, а в некоторых кварталах был даже без причины презираемым – пока не начал зашивать их порезы и лечить их родителей. Лорна не желала рисковать и проявлять любопытство, расстраивая его или лишая последних остатков достоинства.
Поэтому, когда она увидела, как Сайф посреди ясного пустынного утра размахивает руками, ее сердце мгновенно забилось быстрее. Майлу тут же почувствовал ее возбуждение и весело помчался по песку. Лорна, задыхаясь, побежала за псом. Бесконечный пляж был намного длиннее, чем могло показаться, потому что вода обманывала оценку расстояния, Лорну охватила тревога.
– Смотрите! – кричал Сайф. – Смотрите!
Лорна глянула туда, куда он показывал. Там что, лодка? Что это? Она прищурилась.
– Ох… оно исчезло, – сказал Сайф.
Лорна недоуменно посмотрела на него, но его взгляд не отрывался от воды. Лорна тоже уставилась на волны, стараясь утихомирить сердце. И как раз тогда, когда она уже собиралась спросить Сайфа, какого черта он там заметил, она увидела: сначала рябь на воде, потом прямо из синевы возникло огромное тело – большое, куда больше, чем оно могло быть, такое большое, что трудно было поверить, что оно вообще способно двигаться… Это было похоже на взлет «Боинга-747»: гигантская блестящая черная масса выскочила над волнами, резко взмахнув хвостом, разбрасывая брызги воды… и снова исчезла в глубине.
Сайф повернулся к Лорне, его глаза сияли. И произнес что-то похожее на «хат».
– Что? – тряхнула головой Лорна.
– Я не знаю, как это по-английски, – пояснил Сайф.
– А… Кит! Это кит. Как странно… Я никогда прежде не видела ничего такого.
– А их здесь много?
– Встречаются, – кивнула Лорна. И нахмурилась. – Но только обычные киты. А этот выглядел странно. К тому же для них нехорошо подходить так близко к берегу. В прошлом году одного выбросило на берег, и это стало чертовской проблемой для спасателей, помните?
Сайф не понял, что такое «чертовская проблема», хорошо это или плохо, и он ничего такого не помнил, так что просто продолжал смотреть на море. И конечно же, через несколько мгновений кит снова выпрыгнул, на этот раз солнце осветило капли, летевшие с его хвоста, и они сверкнули, как бриллианты. Сайф и Лорна шагнули вперед, чтобы лучше разглядеть животное.
– Он прекрасен!
– Ну да, – согласилась Лорна.
– Но вы как будто не слишком рады, Лоренах. – Сайф так и не научился правильно произносить ее имя.
