Большинству ростовчан всё-таки верится в чудо! В этом, по всей видимости, виновна атмосфера озорного южного города. Толяну – например – когда он вечером шагает домой, непременно кажется, что вот подойдёт он сейчас к очередному магазинчику, глянет на цены – а они все ему доступны неоднократно. Тут Толя берёт себе и колбас, и сыров, и разных консервов, и печенья, и – конечно же – вин и напитков.. пир горой!!

Мечта вожделенна! Поэтому Толя – молодой ростовский рабочий, исправно заходит в каждую лавочку. Сегодня в его кармане чуть больше чем на бутылку среднего по качеству и крепости пива – то есть, он почти богач!

В гастрономе, что у остановки, пиво всевозможных сортов: начиная с классической «Балтики» и «Золотой Бочки»… в лавочке за углом стоят те же бутылки, но стоимость их округлилась в большую сторону.

Постояв возле прилавка, Толян решается пройти ещё полквартала: вдруг там – чудо!!

Издевательство! Чудо обмануло! И огорчённый Толя взирает на витрину, где цена подросла ещё на пару рублей. «Неужели придётся возвращаться к остановке? Или не мелочиться?!»– мозг в постоянном напряжении, никакой расслабухи: жизнь дорожает непрерывно. «Да – а ведь за трамвайными путями недавно открылся в цокольном… идём!– приказывает он сам себе,– ведь – кто ищет – тот и находит!»

Почти Победа! Цены здесь на тёшку ниже! Теперь поиск главного Чуда можно отложить до завтра. Приятно звучит отсчитываемая мелочь, ладонь трепетно сжимает бутылку с яркой этикеткой. Сознание тешило то, что это ещё не самое дешёвое пиво – среднепенистое утешение для средне имущих граждан.

Толян снимал комнату с протекающей крышей и создать семью не представлялось возможным. Домой он вернулся перед программой «Время».

– Послушаем, что там брешут,– с таким вступлением Толик включил телеприёмник, а сам поставил вариться картошку.

Странное дело: те, кто находился по ту сторону телеэфира: то ли холёные парламентарии, то ли церковники с лоснящимися ликами, то ли ведущие политологи – каждый день пытались достучаться до ума Толяна, толдычили, перебивая друг друга о чём-то судьбоносном, но все они были будто с другой планеты. А Толяну надо было как-то выжить и остаться человеком: допить бутылочку пива с горьким привкусом победы, а не кислой безысходности!

Николай Бульцев был экскаваторщиком всю сознательную жизнь. Более того: когда призвали в армию, он служил оператором на сапёрном экскаваторе. Работал на всех видах этих нужных машин: на шагающих, на колёсных, на гусеничных; тросовых и гидравлических, скребковых и роторных; то на карьерных, то на траншейных, – даже на железнодорожном грейферном пришлось потрудиться. Разве что на водяном – обычно называемом земснарядом – не довелось, а космических пока не изобрели.

Бульцев всегда первым приезжал на любые стройки: с его почина зарождались м плотины, и мосты, и заводы, и дворцы! И уезжал – зачастую, последним он! Заканчивал траншеями к зданиям, убирал мусор, разбивал площадки и подъезды, ровнял дорожки,– всё до мелочей, доводил до полного ажура!

На своих мощных машинах Николай прошел не только половину канувшего в Лету Советского Союза, но и целый ряд стран, которым он – считавшийся нерушимым, помогал. Многое повидал Бульцев: открытие нефтескважин, возведение могучих электростанций, прокладку оживительных каналов; множество краёв продемонстрировали ему свои щедроты: камчатские вулканы, азиатские пустыни. Однако осесть посчастливилось в Ростове-на-Дону. То ли богатое на солнце и фрукты лето, то ли роскошная донская рыбалка, то ли хмельной и задорный Дух Приазовья пришлись ему по сердцу – трудно сказать точно. Тем не менее – живёт он сейчас здесь и эмигрировать не собирается. На жизнь не жалуется, ибо на кусок хлеба всегда зарабатывал своими мозолями. Никому не завидует, поскольку привык гордиться собой и, если поклоняться, то лишь Богу – духовную чистоту соблюдал.

Этот микрорайон Ростова-на-Дону Николай Бульцев принялся осваивать одним из первых. С группой учёных приехал брать пробы глубинного грунта под фундаментами будущих высоток. А после – понеслось-поехало: когда заканчивали дом, Коля, зачастую, просто переезжал через недавно проложенные улочки квартала и снова рыл, рыл, рыл… копал в любую погоду, утром и вечером, иногда даже ночью – если обстоятельства торопили, при свете прожекторов. Делал котлованы под жильё, магазины, школы, детские сады, трансформаторные будки…

И вот наступил миг – он непременно должен был наступить, когда в этом микрорайоне не осталось строек. Массив кирпичных или железобетонных зданий мощно врезался в утёсы похожих соседних частей города и убегал по молодым, обрамлённым свежей зеленью проспектам к границе самого Ростов-Дона – Батюшки! Упираясь в сумасшедшие дали Донских степей.

Сейчас эти дали уже простирались за вагончиками монтажников.

– Не беспокойтесь: в нашем городе ещё строить да строить,– заверил прораб подчинённых, заговоривших было о бессрочных отпусках.

Но некоторое волнение всё же улавливалось. Последний башенный кран сиротливо возвышался над крышами, а за ним споро приехали техники и атокраны, чтобы водрузить на платформу могучего тягача, где он сразу превратится из великана – повелителя процесса, в цыплёнка табака, которому кухонным топориком хозяйка сноровисто приладила все суставчики. Герой нашего повествования в этот момент заканчивал грузить на «Мазы» кучу отходов, портившую свежевыкрашенный салатный фасад многоэтажки.

«А что?» – Задумался он, уверенно манипулируя рычагами,– «А ведь это заключительный дом в этом районе! И на тебе: ни газетчиков, ни оркестра?! Мы же заработали хотя бы по куску торта?! … вот о всяких клоунах из элитных слоёв, о новых русских – склизких, словно черви или пиявки; о террориста и короновирусе – ту и там день-деньской балаболят!»

– Ну и чёрт с ними! А водочки по-русски хряпнуть бы надо! Для людей с только домов отгрохали: заслужили – сам себя только и похвалишь!– решил Коля вслух и посигналил бульдозеристу.

– Вадик! У тебя добавить будет?

– Да, если подумать – найдётся.

– Тогда вот – держи. И свистни там дорожникам. Они на дальнем углу бордюры свои тягают. Ну – маякни им: у кого есть что – пусть скинутся: обмоем одно дело!

– А что, если не секрет?

– Да вот, подумалось мне, последний дом тут возводим – всё-таки событие?!

– Хм! Ведь верно! Суета – паника кругом, а мы вот: район отгрохали, всем чертям на зло! Ну – добро! До обеда…

Кран благополучно закрепили на платформе, но вывезти до перерыва всё равно не успели. «Может он сам не торопится уезжать не обмытым?– с грустинкой пофантазировал Николай,– хочет ещё часок постоять на бывшей стройке?! Не скоро здесь опять появятся краны, ведь лет двести-триста должны выстоять наши дома. А тогда будут роботы… что будет тогда?!»

В Приазовье царствовала Весна! На тополях, что обрамляли соседние, возведённые раньше, кварталы чётко наметилось позеленение, а жердёлки приоделись в молочные сорочки.

– Что гуляете? Дорожники!– заглянули на шум штукатуры.

– Да вот. Коля заметил: бляха муха! Последний кран в районе провожаем!

– Ага! Так что ж не позвали?! И точно: муха – бляха! Щас организуем!

– Эй! Работяги?! Давай на свежий воздух – хоровод вокруг крана! Качай кранового…

Откуда-то прилетела задержавшаяся с зимы новогодняя, ёлочная серпантинка и повисла на кране. По радио, как по заказу полилась музыка именно та, что надо. А с Небес вдруг обрушились потоки какого-то особенного света и тепла: когда люди счастливы – Небеса улыбаются! В конце концов нашёлся и писака, черкнувший пару абзацев по данному случаю.

– Теперь всё чином!– скупо улыбнулся Николай,– всё-таки последний… ну – трогай, родимый!