Еще один вдох, и наследник подхватывает школьную сумку, чтобы спуститься на кухню, позавтракать и отправиться в школу. В теле осталась небольшая вялость, но сидеть целый день дома отчего-то совершенно не хотелось — сказывались чужие воспоминания.

Кухня встретила парня суетой. Как он понял из разговора, звонили из больницы и сообщили о пропаже, а милая Нана перепугалась.

— Мама? Что-то случилось? — поинтересовался Тоширо, чтобы привлечь внимание.

— Тоши-кун? Чт… как? Почему ты здесь?! Тебя обыскались в больнице, — взволнованно запричитала женщина, осматривая сына с ног до головы на наличие повреждений. Ей хотелось обнять мальчика, но она почему-то сдерживала себя. Так было всегда, но Тоширо никогда не спрашивал у нее причин.

Почему?

«Точно. Во мне воспитывали самостоятельность и вбивали слепую веру в Емицу. При возникновении проблем я всегда старался разобраться во всем самостоятельно, выстраивая логические цепочки и накручивая себя. У меня даже мысли не появлялось спросить. Но работая внешним советником… мне пришлось научиться советоваться с хранителями Тсунаеши и с ним самим — боссом», — сам ответил на поставленный вопрос парень, внимательно посмотрев сощуренными глазами на Нану — женщина была очень низенькой и хрупкой, даже удивительно, как она смогла спокойно выносить под сердцем двух здоровых близнецов.

— Тоши-кун? — осторожно поинтересовалась Нана, волнуясь о его состоянии, и молчание только еще больше заставляло задуматься о здоровье сына.

— Я в порядке, — прикрыв глаза, произнес парень. Если бы не «ядовитый скорпион» за столом, он, возможно, попытался бы более открыто поговорить с матерью. — И собираюсь в школу.

— Но как же?! Тебе следует лежать в кровати…

— Я, — перебил ее метания Тоширо, неожиданно взяв за руку, немного грубовато, но аккуратно, от чего женщина удивленно замерла. — В порядке.

— Ну, раз ты так говоришь, — вздохнула Нана. — Тогда я приготовлю тебе бенто.

— Буду очень благодарен.

Тоширо сел за стол, закрывая глаза и слушая звон посуды. Со стороны он казался расслабленным и спокойным, поэтому очень удивил Бьянки, но на самом деле он был достаточно сосредоточен и внутренне напряжен. Ему не нравилась «ядовитый скорпион», особенно ее отточенные умения отравлять еду. Любое странное движение будет воспринято, как угроза.

— Вот, — Нана протянула ему коробку с обедом и тост с шоколадной пастой, чтобы перекусить сейчас.

— Спасибо, — Тоширо внимательно посмотрел на мать, обозначив уголками губ улыбку так, чтобы его благодарность не выглядела сухой и холодной. Женщина удивленно моргнула и… ответила ему улыбкой.

Руки женщина сложила на груди, все еще не решаясь прикоснуться к младшему сыну.

— Я ушел.

***

Тоширо брел в школу медленно. У него в запасе имелось достаточно времени, чтобы неспешно дойти до школы и подумать. Он привык много рассуждать и анализировать. Полезная привычка, между прочим, тем более сейчас, когда столько много вопросов и проблем. Например, его интересовало, куда делся Тсунаеши и Реборн. Ответ был на поверхности благодаря чужим воспоминаниям — Тсунаеши ночью сбежал к своим друзьям хакерам-кракерам, а Реборн заметил это и попытался за ним проследить — но Тоширо предпочел внимательно проанализировать даже такую логичную ситуацию. Потому что, кажется, репетитор не собирается добросовестно выполнять свои обязанности, полностью сосредоточив свое внимание на Тсунаеши. И все сводится к тому, что подобные действия совсем не характерны для аркобалено солнца.

«Странно все это», — Тоширо уже догадался, почему наследник смог так легко совершить суицид, но старался не обращать внимания на пришедшую в голову мысль, потому что, ну, в его время репетитор даже при наличии интереса к Истинному небу все равно ответственно подходил к обучению наследника. Даже тогда, когда необходимости интенсивно тренировать Тоширо особо не было — киллер быстро понял, что наследник далеко не новичок — Реборн продолжал делиться опытом. Да… парень уважал аркобалено солнца и не хотел портить о нем впечатление.

Савада остановился, услышав за поворотом странные звуки, похожие на плач. Всхлипы? Немного отойдя в сторону, парень заметил свою одноклассницу, лицо которой хорошо ему было знакомо — у него всегда была хорошая память на лица. Ее звали… Хана. Хана Курокава.

«Почему она плачет?» — Тоширо не знал точно, что происходит, и хотел проигнорировать увиденное. Его не касались чужие проблемы. У него своих хватает. И как бы вторя его мыслям, что-то внутри него не захотело все так просто оставлять, озадачив парня еще несколькими вопросами. Складывалось ощущение, словно какая-то его часть ему не принадлежит. И, чтобы успокоить ее, наследник все-таки подошел к девушке, протягивая платок:

— Ты чего ревешь?

— Я не реву! — взвинчено прошипела девушка, грубо выхватывая из чужих рук платок.

— Хорошо.

Ему же легче. Тоширо пожал плечами и направился дальше.

— Эй, постой!

Хана догнала его, ловко подстраиваясь под широкие шаги, и начала разговор, мол, никто не должен знать о том, что он видел. Имело место быть даже запугиванию, но, в принципе, Савада изначально никому не собирался что-либо говорить, поэтому и смысла в этом разговоре не видел. Парень лишь кивал в нужных местах на все ее претензии и требования. И только уже ближе к воротам школы осознал, что Хана была его подругой. Не его, конечно, а другого… или все-таки теперь его? В воспоминаниях одноклассница хорошо ладила с наследником, и как только он это вспомнил, пришло осознание дружбы. Словно он сам непосредственно дружил все это время с ней. Хана была одна из немногих, кого мальчишка действительно мог назвать другом, наверное, именно поэтому чужие воспоминания оставили такой сильный отпечаток.

В школе никто не стал его расспрашивать о пропущенных без уважительной причины нескольких днях — привыкли уже, а он как-то забыл взять справку (не до этого было), поэтому первые уроки прошли спокойно. Повседневно и скучно, но внезапно Тоширо почувствовал себя удовлетворенным и немного, можно сказать, счастливым, даже несмотря на усталость и вялость. Обычная рутина школьника приятно осела где-то внутри. Никуда не нужно бежать, спасать или срочно перебирать кипу документов, от которых зависят жизни сотни людей. Хана, сидящая впереди него, каждую перемену оборачивалась и проверяла, не передумал ли он сообщить классу о том, что самая дерзкая девчонка школы рыдала утром. И они оба прекрасно понимали, что это лишь предлог, чтобы поговорить. Когда наступила обеденная перемена, Тоширо удивленно смотрел за тем, как Хана ловко соединяет три парты. К ним тут же уверенно подсела Киоко, игнорируя предложения других парней пообедать вместе. На немой вопросительный взгляд Хана ехидно усмехнулась и сказала: «Чего удивляешься? Ты же сам кивнул сегодня утром, по пути в школу, на мое предложение пообедать вместе».

В тот же момент в класс зашел Тсунаеши со своей командой, на которых мало кто обратил внимание, потому что, опять же, привыкли к их опозданиям и прогулам. Старший Савада очень удивился наличию брата в школе, но уселся за свою парту и расплылся лужицей по ее поверхности. Оставшееся время перемены Тоширо делал вид, что не замечает пристальное внимание Тсунаеши и репетитора, взгляд которого чувствовался со стороны окна.

С такой «популярностью» трудно расслабиться, поэтому парень перестал щуриться и просто прикрыл глаза, откинувшись на спинку стула и напряженно вслушиваясь в окружающие звуки. В голове выстроилась схема южного крыла школы, кабинета, в котором он сидел, и ближайшей территории двора, чтобы видеть всех действующих лиц, как на ладони.

— Эй, Тоширо, ты меня слушаешь? — поинтересовалась Хана с небольшим недовольством. До этого парень хоть как-то показывал, что участвует в беседе, а сейчас расслабился так, словно собрался спать. Ей, конечно, льстило такое доверие, но сейчас ей хотелось общения.

— Слушаю, — кивнул парень, даже не приоткрывая глаз. — Просто… я так… мне так удобнее слушать. Легче на все реагировать.