Тоширо еще не проронил ни слова, почти не двигался, только пил предложенный Арией чай. Может показаться, что ему все равно, но его тело сильно напряжено и инстинктивно готово к атаке с любой стороны. Так что все силы парня уходили на то, чтобы расслабить мышцы, успокоиться и почувствовать безопасность этих стен. Но получалось откровенно плохо, заставляя думать и анализировать…
Парень тряхнул головой, разгоняя свои размышления, вспомнив слова Бьякурана. Чувства и искренность. Чтобы обрести спокойствие рядом с членами семьи Мильфиоре не обязательно анализировать все и заставлять себя, нужно просто «расслабиться»… Чтобы чувствовать, надо поменьше думать и больше совершать импульсивных действий — первое, что взбредет в голову или навяжет желание. Это и есть искренность и чувства.
Ария аккуратно на него поглядывала, но ничего не спрашивала, только в самом начале, как только его привели сюда, заставила принять душ, надеть новые сухие вещи и залечить ссадину на щеке у Дейзи.
И сразу же дикое желание уйти отсюда поскорее было проигнорировано парнем, наверное, из-за банального чувства такта, а может быть, Тоширо сильно устал за сегодня. Он не сопротивлялся, только отстраненно за всем наблюдал и думал, часто залипая на одной случайной точке. Не возражал против подготовленной специально для него комнаты, без слов лег в кровать, собираясь отдохнуть, но сна не было ни в одном глазу. От одеяла приятно пахло стиральным порошком, в комнате тихо и темно, от чего казалось, что он здесь один, совершенно один.
Тоширо рассматривал сквозь густую дымку полутьмы узоры на потолке, как в комнату ворвался яркий свет от дверного проема, который тут же исчез с хлопком дверей. Высокая фигура уверенно прошла к кровати и бесцеремонно завалилась рядом с Савадой. Парень не знал, что сказать, жаловаться или возмущаться, поэтому возникла какая-то неловкая тишина.
— Что ты тут делаешь? — наконец произнес Тоширо, настороженно сверля Бьякурана серыми глазами.
— Отдыхаю, — сладко зевнул тот, рукой придавив парня к подушке, быстро и аккуратно завернув его в одеяла почти до самой макушки. И конечно же рука блондина продолжала лежать поперек груди Тоширо, крепко обнимая, а сам незваный гость сопел ему в плечо. — Завтра предстоит сделать много чего.
— Например? — замер в одном положении Тоширо.
— Например… — задумчиво просмаковал слово Джессо. — Раз ты уже здесь, то нам в Намимори больше нечего делать, так что нужно собрать вещи, заказать билеты и с самым неподозрительным видом улететь в Америку.
— Америка? Не Италия? — переспросил Тоширо, повернув голову в сторону собеседника, и неожиданно наткнулся на фиалковые глаза, расположенные чрезвычайно близко рядом с собой. Отчего-то сердце пропустило удар.
— Мы посетим особняк семьи Джессо, — ответил Бьякуран.
— В Италии сейчас сильная неразбериха из-за пропажи колец. Под подозрением абсолютно все. Но если пропадет раскритикованный всеми наследник…
— То ничего не произойдет, — перебил его блондин. — Никто не заметит твоей пропажи, а потом уже будет поздно.
— Сомневаюсь, все-таки…
— Не забывай то, с кем ты сейчас говоришь, — немного обиженно прозвучал голос Бьякурана, а его объятья слегка усилились. — Направить весь этот разрозненный кипящий улей в нужном направлении — не составит труда для меня. И без тебя у них намечается много проблем, уж я-то постараюсь их ими обеспечить.
— Что ты задумал?
— Кольца пропали, ни у кого их нет. Кто возглавит не только сильнейшую мафиозную семью, но и Альянс, станет крестным отцом всех мафиози? Как они это определят?
— Никак, править будет сильнейший, вероятно, это будет… Занзас, но просто так ему это место не занять, прольются реки крови.
— Верно, амбициями никто не обделен, тот же Емицу давно метит в боссы. Но Тимотео не дурак, поэтому быстро мобилизует самые сильные «войска» Вонголы — Варию. Емицу в Японии, поэтому ситуация не в его пользу — ему не завладеть троном, находясь сейчас в другой стране, другие тоже не в очень выгодном положении. Время — золото, зачем им обращать внимание на пустяки? Тот, кто первый спохватится, возьмет всех в ежовые рукавицы, тому и достанется Вонгола. Чем быстрее, тем меньше конфликтов.
— И опять мы все равно возвращаемся к началу, — устало вздохнул Тоширо. — Чтобы занять трон, нужно убедиться, что никто тебя не скинет с него, то есть… мне не уйти просто так.
— Зачем тогда я так старательно разрушал твою и так хлипкую репутацию? — возмущенно насупился Бьякуран. — Определенно не для того, чтобы посмотреть на то, как тебя оскорбляют и унижают.
— Ты… ты сделал это, чтобы во мне полностью разочаровались и стали недооценивать, — понял наконец-то Тоширо.
— Верно. Буквально все знают, что ты — некомпетентный наследник, не способный встать во главе Вонголы, что не скажешь о Тсунаеши… — Бьякуран по-лисьи улыбнулся.
— Ты хочешь раскрыть существование Истинного неба для всех.
— Верно. С одной стороны у нас находится неудавшийся наследник в пассивном состоянии, с другой — опасный соперник с явными намерениями забрать Вонголу себе. С кого ты начнешь зачистку?
— Любой начнет с тех, кто выступает против тебя открыто. Они опасны.
— Верно, и сейчас у будущего босса Вонголы таких опасный людей на горизонте появится очень много, то есть ты не на первом и далеко не на втором или третьем месте. Занзас уже однажды сталкивался с Тсунаеши, он осознает, насколько опасно Истинное небо.
— Ты уверен, что они не смогут договориться? — Тоширо не совсем нравилось то, что говорил Бьякуран, но и особой вины или угрызений совести не испытывал. Одной потасовкой больше, одной меньше, какая разница? Тем более сейчас его это меньше всего касается. Когда противники столкнутся лоб в лоб, он будет на другом континенте. В безопасности…
— Парень всю свою жизнь мечтал затмить тебя, ну… могу его с этим поздравить. Хороший щит из него, однако, получился, потому что даже при всем своем безбашенном и яростном поведении, Занзас прекрасно понимает, что с Истинными небесами играть не стоит, или он попадет в их сети. Определенно, кандидатура Занзаса не всем понравится как в Вонголе, так и в Альянсе. А там еще Емицу на подхвате.
— И что ты будешь делать?
— Ничего, — беззаботно ответил Бьякуран, уже обнимая Тоширо через одеяло, как дакимакуру. — Этот хаос я не собираюсь трогать, просто наблюдать со стороны и иногда подкидывать дровишек, чтобы хорошо пылало.
— Все считают Вонголу огромным монолитным титаном, а ты играешься с ней, словно она… таракан, — слегка нахмурился Тоширо, но в его голосе звучало удивление и облегчение, парень даже аккуратно перевернулся на бок, чтобы оказаться лицом к лицу к своему собеседнику.
Бьякуран улыбнулся, притянул парня к себе так, чтобы тот уткнулся ему куда-то в район шеи, и без лишних слов, кажется, решил уже заснуть.
— Ты ошибаешься, — неожиданно прошептал Джессо.
— В чем?
— Вонгола далеко не монолитна. Она уже давно вся в трещинах и держится на честном слове.
Как странно, после этих слов Тоширо медленно закрыл глаза и спокойно заснул, ощущая легкое поглаживание по спине. Тепло разлилось где-то в груди приятным чувством. Проснулся Тоширо от странного чувства, словно его сдавили в тисках. Такое уже несколько раз бывало, когда он, Фуута и Фран засыпали рядом, потому что дети любили во сне что-нибудь обнимать. Только вот в этот раз его обнимали крепче и сильнее. Бьякуран вцепился в него, как коала в самую любимую ветку эвкалиптового дерева.
Открыв глаза, Тоширо увидел довольное лицо Джессо, уже как несколько минут не спящего и наблюдающего за ним. Естественно, парень от этого недовольно нахмурился, не зная толком, как себя стоит вести.
— С добрым утром, — промурлыкал Бьякуран.
— С… добрым? — неуверенно ответил Тоширо, не сводя взгляда с фиалковых глаз, наполненных радостью и чем-то очень подозрительным.
И вот Бьякуран заинтересованно наклоняется и проводит носом по коже оголенной шеи парня, вызывая у него табун мурашек, появившихся даже под теплым одеялом. Легкие, как порхание бабочки, но вызывающие острые ощущения, как мелкие разряды электричества, касания губ начались у основания челюсти и закончились бы где-то в районе ключиц, но Тоширо, полностью проснувшись, остановил наглого мельфиорца, оттолкнув рукой его наглое лицо. Неожиданно оказавшись с Бьякураном нос к носу, Тоширо почувствовал, как его поцеловали, и в этот раз уже по-настоящему.
