— Ты мне ведь подарок готовишь, да? — спросила она, и Око дёрнул надбровными дугами и покивал, — Я буду его хранить, — улыбнулась она так маняще, раздвигая ноги и доставая из ложбинки странную, некогда белую — а уже впитавшую кровь — продолговатую плотную вату. Око не стал ждать, сжимая мандибулами её таз и языком пройдясь по укромному месту девушки. Эта белая штука впитала в себя слишком много крови! Из-за чего он немного разозлился, ведь та прекрасна понимала, чтобы не кровить, можно просто попросить Око всё слизать, а он даже рад будет этому! Он потянулся выше, прошёлся языком по затвердевшим бусинкам, уходя вниз, сжимая груди руками, и играя с красным горошком языком. Эффект заимел свои плоды. Кровь появилась. Язык проник в ложбинку, слизывая кровь и надавливая на ребристые стенки в нужном месте. Девушка учащённо дышала, а когда была уже на пределе, простонала имя Око, отчего вышло больше крови с солоноватым привкусом, а дальше, вновь уснула. Умиляясь её этой привычке уходить из неловкого момента, поднял её на руки, пошёл к креслу и усадил на ноги, прижимая к груди, как родную, закапываясь жвалами в её волосах.

Да… Пусть это время, этот момент, будет вечным. Прошу… Время… Остановись именно на этом месяце, и не уходи дальше. Пожалуйста…

========== Один. Опять один. Всегда один. Только один… ==========

Комментарий к Один. Опять один. Всегда один. Только один…

Мммм… Главу писала под грустные песни XXXTENTACION и Lil Peep. Скорее всего, и следующую буду писать под них. (ಥ﹏ಥ), так что, готовьтесь.

Пролетели дни незаметно. Настолько быстро, насколько бы даже Тахиона* не смогла промчаться. Все дни Яутжа и Эмма занимались разными вещами. Серебряный взгляд учил Эмму сражаться, показал пару приёмов и не забрасывал это занятие, даже когда понял, что эта ученица самая безнадёжная… Иногда Эмма просто сидела и смотрела на его жестокие тренировки, которые бы убили каждого человека от перенапряжения. Сотни-сотни подъемов, на специальной для этого, трубе. Подъёмов с пола, так же сотни, по началу на одной руке, потом на другой — во время этого, Эмма часто лежала на его спине и разговаривала с ним, а он даже не стал запыхаться. Подолгу делал пробежки по всему кораблю, пока Эмма обедала или играла на пианино. Она даже пыталась Око научить играть! Но он был так же безнадёжен в учении, как и она в тренировках.

Часто сидели на кресле в бортовом зале, нежились, наслаждаясь компанией друг друга, пока «Ласточка» преодолевала немыслимые расстояния, через туманности, солнечные системы, одиноких планет и линий космического мусора. Даже успели связаться с Преследователем, так как тот летел на одну из каст, скучая в одиночестве на своём звездолёте.

Иногда Эмма пела разные песни, играя на пианино, а Яутжа слушал, и по просьбе Уманки, вырезал символы своего языка на черепах К’харат. Кстати о языках. Эмма снова села за учёбу этих рыков и стрекотов Яутжей, чтобы начать больше понимать Око без наушника, а так же учила символы. Та даже намеренно оставляла наушник в кармане своих пижамных штанов, чтобы побеседовать с Око. И заметил Лунный взгляд, что может она не способная ученица в тренировках, но в учении языка шла в с особым рвением и упорством. Может, через год, а то и два-три, она будет говорить с Око без всех ограничений.

— Дай мне ко-р-робу… — старалась она правильно прострекотать языком о нёбу, указывая на дошик на кухне.

— Коробку, — исправил её Око, начав заваривать это вонючее и неприятное на вид, блюдо.

— Коробку… — исправилась девушка и стала повторять это слово снова и снова. Подавая ей, она подняла голову.

— Спа-сио…

— Спасибо.

— Спасибо, — сказала она, снова исправившись и вновь повторять для лучшего запоминания, — Сложный я-ик.

— Язык. Он не сложный, для самки сложно, — ответил Око, взяв тюбик обеда с холодильника.

— Се-ре-ря в-гад… — прострекотала девушка и Яутжа хотел уже исправить, но она остановила его рукой, — Серебряный в-гад… Серебряный взгляд…

— Лучше Лунный.

— Лунный, — проще далось ей это слово.

— Да?

— Я тебя люблю, — сказала девушка уже человеческим словами.

— Я тебя тоже люблю, Эм-м-ма, — сказал по Умановски парень, прижимая свой лоб к её макушки.

Чтобы как-то разнообразить их жизнь, Эмма убиралась на корабле, ведь те следы с гона ещё остались, и уже пахли не так сильно, но выглядели эти разводы не очень приятно. Находя тряпку, что некогда была её одеждой, намочила и стала оттирать. Око не понимал зачем она это делает, поэтому, не помогал в этом. Тоже, своеобразная тренировка для неё.

…

Самое что не на есть печальное, так это никто не начинал разговор о том, куда они всё же летели. Яут не мог и произнеси слово об этом, вечно стараясь отвлечь себя от этой мысли. А девушка… Не знала, но чувствовала, что они летят к Земле. И на последний день месяца, когда вот-вот на радарах должна высветиться точка с наименованием «Земля», они сидели на кресле, молчали, и оба ощущали груз, свалившийся на их плечи с названием: «Надо. Так безопасно».

— Куда мы летим? — скорбно прострекотала Уманка, глядя в лунные, серые, печальные глаза Око. Она всё же решила отважится сказать, но сердце быстро стучало, невыносимо больно, словно облилось тягучей смолой черных людей.

— Домой, — тихо сказал по человечески Яутжа.

— Корабль — наш дом.

— Дом Эм-м-мы, — прозвучал его голос басово, что было ощущаема эта вибрация. Девушка сжала губы. Давай, кричи: «Нет! Мы не полетим туда!», начни ссору! Драку! Схватись за Око, и держи его крепко, не отпуская! Но она знала… Это бесполезно. Она не стала больше ничего говорить, только уткнулась лбом в его грудь и тихо заплакала. Слёзы Уманки Лунный взгляд ощущал на этой груди. Они были горячими, в сотни раз горячее его самого, и прожигали до боли.

Радар, словно отрадно запиликал, указывая на планету Земля. Око прикрыл глаза, жвалы окунулись в шелковистые, перемотанные в узелки из-за него, в волосы Эммы, успокаивая, или её, или самого себя. Он не знал точно, и держал свои приторно-сладкие слёзы в глазах, ведь он самец, самец не должен показывать слабости самке.

Корабль автоматически накрылся зеркальной пеленой, скрываясь от спутников Уман, и летел так медленно, словно «Ласточка» вторила чувствам хозяина, и хотела провести времени с Эммой больше. И когда произошла встряска из-за приземления, на улице сияла луна на звёздном месте. Уманка вжалась сильнее в Око, не желая смотреть туда, куда они приземлились. Здесь ничего нет. Здесь. Ничего. Нет. Нет ничего родного, нет ничего, за что бы держалась, к чему тянуло вернутся. Здесь ей делать нечего. Око — единственный, с кем она хочет быть. «Ласточка» — единственная, где она хочет жить, называя «домом».

— Эм-м-ма, — прозвучал голос Око, что девушка дрогнула, закапываясь лицом в дреды дальше, сжимая руки на его шее. Нет. Она не выйдет. Не выйдет. Она не хочет. Она не покинет его! Он не покинет её! Ведь… Выйди она, то потеряет навсегда, что равносильно его смерти! Она даже согласна себя на цепи посадить, чтобы не выходить отсюда. Это её дом! А он её парень, да даже больше! Он — её семья! Её самый родно-родненький муж! Никогда и никому не добиться такого характера и стойкости в её мире! Никакой мужчина никогда не сравнится с её Арбитром! Никто! — Эм-м-ма, надо выходить.

— Я никуда не пойду, я останусь с тобой, — прошептала она рыком, жмуря глаза.

— Тебе будет там безопаснее.

— Нет, нигде не безопасно, только с тобой.

— Со мной тоже не безопасно, — поскулил он, проведя рукой по её спине. Он знал, если продолжит так сидеть, его решение отправить её туда сведётся на нет. Поэтому, он встал вместе с ней, придерживая за талию и бёдра, и дал команду, чтобы двери распахнулись. Лесной прохладный запах тут же вырвался на них. Эмма дрогнула. Физически она не могла сопротивляться этому родному месту. Уже не дом, уже не город или страна, уже целая планета — была родным её домом. Она открыла глаза и посмотрела на привычные просторы её мира. Узнаваемые еловые деревья, стоящий рядом с друг другом, образуя лес. Мягкая, зелёная трава, наполненная букашками и таракашками, которых она знала. Весь мир она знала.