И с момента, когда тень скользнет в ваше тело, вы больше не будете принадлежать себе. Как я не принадлежал себе, пока не очнулся в полицейском участке. Говорят, я убивал людей и прятал их трупы в подвале своего дома.
Я этого не помню. Но зато я помню, как я бежал по улицам, пока не уперся в тупик, а по стенам за мной скользили тени.
Не заговаривайте ночью с потерявшимся ребёнком. По крайней мере, если хотите жить.
========== Тьма в коридорах ==========
Горлышко бутылки указывает прямо на Джулию.
— Правда или действие? — Карен ухмыляется, до чертиков довольная, что ей выпала возможность задавать вопрос или выбирать фант. Джулия ежится. Что бы она ни выбрала, этот выбор обернется против неё, потому что Карен терпеть её не может.
Джейсон, сидящий рядом, только пожимает плечами. Всем понятно, что Джулию Карен из-за него и не выносит, потому что отношения их дали трещину, а с Джулией он делает проект по английской литературе, и только сама она знает, что дальше проекта вряд ли что-то зайдет.
Если она выберет правду, ей придется отвечать на неудобные вопросы о Джейсоне, ведь Карен не упустит возможности её унизить. Если она выберет действие… произойдет то же самое, но ей не придется хотя бы отвечать. Она будет избавлена от минуты позора и необходимости врать, ведь врать Джулия ненавидит.
— Действие.
Они сидят в пустом классе. Какая удача, что именно в Хэллоуин школьный сторож забыл закрыть запасной выход, а сейчас дрыхнет у себя в каморке. Где-то там, в темноте улиц, ветер метет по асфальту яркие пятна листьев, закручивает их в воздухе, взмётывает к тусклым лампам фонарей. Детишки бегают по улицам с корзинками для конфет — «Сладость или гадость?» — и время тянется медленно, медленно, медленно, пока не замирает.
Карен ухмыляется ещё шире.
— Поднимись на третий этаж и пробудь там тридцать минут. И принеси что-нибудь из старого географического класса, чтобы мы знали, что ты не филонила.
— Карен, это глупо, — Джейсон хмурится, качает головой. — Там ничего нет, но школу давно не ремонтировали, а если что-нибудь случится?
Когда-то давно, ещё годах в шестидесятых, как раз в Хэллоуин в классе химии повесился один из учеников. То ли издёвки одноклассников его довели, то ли школьные учителя, но утром его нашли там. Администрация класс не закрыла, но слухи о неупокоенном призраке ходили ещё долго. Пробраться в школу после заката, чтобы увидеть дух несчастного самоубийцы, стало для школьников своеобразным спортом… или проверкой «на вшивость». Хочешь тусить с крутыми ребятами? Пообщайся с Терри, выживешь — оставайся, мальчик, с нами, будешь нашим королем. Если нет — это твои проблемы.
Джулия в призраков не верит. Заодно и своему счастью она тоже не верит: Карен могла придумать что-нибудь отвратительнее и изощреннее. Заставить её поцеловать Джейсона у всех на глазах, например, чтобы проверить её реакцию. Или что-нибудь похуже.
— Всё в порядке, — Джулия качает головой. — Я пойду.
— И фонарик ты здесь оставишь, — добавляет Карен. — Всё по-взрослому, крошка, ты же хочешь, чтобы было по-взрослому?
Стряхнуть её липкие слова с кожи удается не сразу. Они пристают, как тянучка, пока Джулия поднимается на третий этаж. Свет погашен, коридор утопает в тенях, а света фонарей с улицы не хватает, чтобы разогнать их. Джулия ступает вперед, половица предательски скрипит под ногой. Она замирает.
Тишина.
Ещё шаг. Полчаса на третьем этаже школы ночью в Канун Дня Всех Святых — это не страшно. Совсем. Джулия призраков не боится. Как можно бояться кого-то, в кого ты не веришь?
Темнота впереди не отступает, но глаза привыкают к ней. Джулия различает смутные очертания дверей кабинетов, таблички с номерами на них. Вот здесь у них проходит биология, а чуть дальше — география, в этом классе как раз и повесился Терри Мэнфилд. Что оттуда можно притащить, глобус? Карту со стены содрать?
Половица скрипит, но уже не от её шагов. Там, за спиной. Позади. Джулия подпрыгивает и резко оборачивается — никого.
— Карен! Это не смешно! — Её голос поглощает темнота, клубящаяся в коридоре этажа, будто живое существо.
Разумеется, это Карен. Решила напугать её. Выставить трусливой идиоткой, чтобы неповадно было зариться на чужих парней. На Джейсона. Джулия закусывает губу, вызывая в голове его образ: тёмные волосы, зелёные глаза, тонкие черты лица. Когда-то, в первом классе, она вырезала на дереве на заднем дворе начальной школы инициалы — J & J. Когда-то они были друзьями, пока в школе не появилась новенькая.
Разумеется, Карен просто хочет её напугать.
Ещё один скрип, снова за спиной, из темноты. Кажется, тени стали ещё ближе.
— Призраков не бывает, — повторяет Джулия вслух.
Бывает наука. Бывают простейшие законы физики. Бывает логика. Иррациональное миром не управляет.
Что-то внутри переворачивается, когда темнота липко касается её открытой шеи, под убранными в лохматый пучок волосами.
Джулия кричит.
========== Тридцать секунд темноты ==========
Комментарий к Тридцать секунд темноты
Сильно фандомный драббл на тему “Тридцать секунд темноты”, вдохновленный недавно пройденной мною игрой Amnesia: The Dark Descent.
Aesthetic: https://sun9-63.userapi.com/7guNip_mxIoqBmbZMr5pspvXQcueAM447srjqA/9xQmudt7bgg.jpg
Для Даниэля тридцать секунд темноты означают звенящие в ушах безумие. Тридцать секунд, и ужас его захлестывает волной, руки дрожат, а любой шорох чудится приближающимся монстром. Даниэлю двадцать два, он должен вот-вот получить диплом бакалавра по археологии, но спит он с ночником и мобильным телефоном под боком, потому что кошмары, преследующие с детства, не отступают.
В своих снах он передвигается по старинным, полузатопленным коридорам и темницам, касается ладонью окровавленных стен и разыскивает что-то, что не может вспомнить, а в спину ему дышит тьма. В снах он едва помнит свое имя, а неверный огонь свечей вот-вот грозится погаснуть, и стоит ему потухнуть, как в ушах раздается треск и хриплый шепот, а воспоминания окутывают мрачным туманом, ускользают, оставляя за собой лишь тонкий детский голос.
«Помогите! Не трогайте меня! Что я вам сделала?»
Даниэль просыпается в холодном поту, шарит вокруг себя в поисках телефона. Цифры на дисплее показывают три утра. Он проваливается в сон, чтобы на следующую ночь опять вернуться в коридоры старинного замка и напряженно вслушиваться в рычание чудовищ. Иногда он даже их видит — медлительные, словно зомби, с деформированными лицами, они преследуют его, но рядом с первозданной тьмой, идущей за ним по пятам, эти монстры — просто забавляющиеся с игрушкой дети.
Даниэль ведет дневник сновидений, как посоветовал ему психиатр, но не помогают ни записи, ни таблетки.
Ему снится кровь, начертанные на полу мелом старинные печати и обмякшие после пыток обнаженные тела. В голове набатом бьется лишь одна мысль: остановить, остановить, остановить Её. Тень. Тьму. Стража. Но Стража — чего? Даниэль не помнит.
Он вообще мало что помнит по утрам: распахивает глаза, а за окном занимается серый рассвет, и у него нет сил даже приготовить себе чашку кофе. Он перехватывает американо по дороге в университет, чтобы узнать, что профессор Герберт набирает студентов на летнюю практику где-то в Алжире. Профессор одержим поисками определенных гробниц в странах Северной Африки и мечтает доказать теорию существования митраизма, религии, возникшей до христианства или мусульманства, и над ним на кафедре все посмеиваются.
Даниэлю снится сфера, светящаяся мягким синим светом. Снится зал, колонны в котором уходят в бесконечность. Снится Тьма, накрывающая с головой, и снится ужас, которому нет конца и края.
Тридцать секунд темноты, превращающиеся в вечность.
— Даниэль, — окликает его профессор Герберт, — а ты не хочешь присоединиться к моей экспедиции?
Даниэль помнит удушливый запах гробницы и песок, забивающийся в ноздри. Понятия не имеет, откуда, но помнит, и знает: возвращаться в пустыню ему нельзя. Ни в коем случае. Никогда. Есть множество других мест для раскопок.
