— Как много ты пропустил… — покачала головой миссис Гибсон. — Он женился через год после окончания школы. Не знаю, почему он тебе не сообщил. Кира чудесная девочка, очень умная, заботливая и милая. Работает учительницей химии в школе. С карьерой врача у неё так и не сложилось. Ты должен её помнить, она училась на год старше вас.
Марк не помнил никакой Киры.
— Чужаки, — терпеливо напомнила его пожилая женщина. — Её родители переехали в Баддингтаун, когда вам всем было по двенадцать лет. Ах да, — она пожевала губами. — Кире было четырнадцать.
«Чужаки». Так жители Баддингтауна звали тех, кто переезжал в город, и это прозвище приклеивалось надолго. У захолустных городков долгая память. Марк припомнил Киру, серьезную старшеклассницу, с густым хвостом рыжеватых волос. В её облике самыми примечательными были очки, из-за которых глаза девчонки казались неестественно-огромными. Взгляд у неё был пытливый.
Сэм, кажется, был влюблен в неё с первой встречи. Марк пропускал мимо ушей оды друга, посвященные одаренной девочке, участвовавшей во всех конкурсах по химии и биологии, в которые учителя только могли её запихнуть. Он считал, что Сэму ничего не светит с пусть не самой популярной, но всё-таки старшеклассницей. Потом Сэм пригласил Киру на выпускной, — это был единственный способ попасть на выпуск старшеклассников, — и Кира ему не отказала. А потом уехала учиться, и больше Марк ничего о ней не знал.
До этого дня.
Божьи дела чудны так же, как и происки Дьявола и древних богов…
— Я помню, — произнес он. — Они были женаты?
— Как только ему исполнилось девятнадцать лет и до его пропажи, — кивнула миссис Гибсон. — Я догадывалась, что так будет, ещё когда вы все учились в школе.
У Марка заныли виски.
— Бедная Кира, — ещё раз повторила миссис Гибсон. — Засиделась я с тобой, — она махнула рукой и встала, едва заметно поморщившись от боли. — Дрянная поясница! — выругалась миссис Гибсон. Она никогда не употребляла бранных слов грубее, чем слово «дрянной». — Ну, завтракай, малыш Аллен…
Горло Марка сдавило. Какой уж тут завтрак! Он не сразу осознал, что Сэм действительно пропал, и его жена, которую они оба знали ещё подростками, осталась одна, в городе, где её считали чужой.
Сэм пропал. Сэм пропал, и в этом была и его вина, ведь если бы он ответил на звонок, если бы не отключился, как сурок, если бы он ответил Сэму, то…
Ничего бы не случилось? Таинственный преследователь — если он вообще был? — ушел бы и оставил Сэмюэля Рикса в покое?
Может, и не было никакого преследователя. Может, Сэм обвел всех вокруг пальца и исчез, оставив алиби, чтобы никто не решил, что он сбежал от жены?
Или…
Колокольчик снова звякнул, оповещая о посетителе. На этот раз в кафе миссис Гибсон — хозяйка по старинке называла его пекарней — зашла молодая женщина в синей куртке. Рыжеватые волосы были забраны на затылке в низкий, не очень длинный хвост.
— Кира, деточка, — миссис Гибсон поднялась со стула. — Тебе как обычно?
— Два куска вишневого пирога и кофе с собой, пожалуйста.
Голос Киры почти не изменился, разве что стал чуточку ниже и тише, чем был в школьные годы, но не настолько сильно, чтобы Марк не смог её узнать. Теперь-то он её узнал, хоть и не сразу вспомнил.
— Разве миссис Гибсон теперь наливает кофе с собой? — вырвалось у него прежде, чем он успел подумать, что жену Сэма лучше не беспокоить сейчас.
Кира обернулась, мотнув хвостом, и Марк увидел, что очки она больше не носит.
— Марк Аллен, — протянула она. — Какая неожиданная встреча, — её тон не был в открытую враждебен, но холоден. — Вот уж кого не ожидала встретить здесь и сейчас, — она покачала головой и вновь обернулась к миссис Гибсон. — Спасибо вам. Вечером заскочу к вам с Брайаном, ему ужасно хочется ваших пирогов, но он не знает, какой выбрать.
Марк понял, что у Сэма была не только жена, но и ребенок. Вряд ли о ком-то, кроме сына, Кира могла говорить с такой нежностью. Ему хотелось поймать её за руку, спросить, что произошло, но он мог только смотреть, как она расплатилась за покупку и вышла из пекарни, даже не кивнув ему на прощание.
Могло ли быть так, что Кира была на него куда больше зла за исчезновение из их жизни, чем сам Сэм? Сэм, который по каким-то причинам ни разу не обмолвился о том, что женат, хотя после отъезда Марка они какое-то время ещё плотно общались. Сэм, который исчез в ночи. Сэм, не вернувшийся домой после работы. Сэм, которого, возможно, больше не было.
Марк сглотнул тугой комок, вставший в горле, попытался убедить себя, что не должен хоронить Сэма раньше времени. Они почти не общались, но детская дружба оставила большой след в его душе, и от мысли, что он косвенно причастен к исчезновению, Марку становилось тошно.
С усилием он откусил кусок пирога, но не ощутил его вкуса. Просто если бы он этого не сделал, миссис Гибсон обиделась бы на него.
========== Глава третья ==========
Комментарий к Глава третья
Aesthetic:
https://pp.userapi.com/c845016/v845016162/b7906/VgEri526SCw.jpg
Город, в который Марк возвратился, был полон призраков. В ожидании, когда пройдут первые школьные уроки, Марк бродил по улицам, знакомым ему с детства, и они всплывали в воспоминаниях. Ему то и дело казалось, что стоит ему завернуть за угол — и вот он увидит себя, Сэма и Денни, бегущих мимо с гиканьем. В их детстве не было ни смартфонов, ни инстаграма, и они связывались друг с другом по домашним телефонам, читали комиксы и зарабатывали на сеансы в киношках тем, что подстригали траву у своих домов и у соседей баксов по десять за средних размеров лужайку. Зимой, правда, этот способ не работал, и приходилось искать другие возможности скопить деньжат.
А ещё они любили жечь костры в лесу. Разумеется, далеко они, будучи детьми, не заходили: от родителей можно было огрести от души. Но им нравилось чуть отдаляться от городка и представлять, будто они — последние потомки индейских племен, прячущиеся от белых. Марк усмехнулся — из них троих он единственный индейцем и был. Пусть и всего лишь на четверть.
— Он снова мне снился, — Сэм ткнул палочкой в угли потухшего костра. В тот вечер они вновь сидели в лесу, недалеко от окраины городка. Родители Сэма ушли в кино, а родители Денни оба были на работе. Парни жарили сосиски и пили колу, а потом, когда костер потух, и никто не стал разжигать его снова, из чащи донесся крик птицы.
Пронзительный, резкий, он испугал Сэма так, что тот едва не упал носом в угли.
— Кто? Вендиго? — Денни, как самый здравомыслящий из них, вздернул брови. — Сэм, эта шутка уже не смешная.
Сэм обхватил себя руками. Всем им было уже по двенадцать лет, и можно было бы прекратить верить в старые легенды, которые Марка когда-то угораздило им рассказать. Но что-то явно мешало Сэму просто забыть о застарелых страхах.
— Я и не шучу, — отозвался он. — Во сне я заблудился в нашем лесу. Я точно знал, что город недалеко, но я не мог найти дорогу обратно. И я слышал, как в ветвях деревьев орут птицы. А потом что-то… пронеслось над моей головой, очень быстро, и ветки посыпались. И я услышал, что меня зовут по имени. Когда я проснулся… — Сэм сглотнул. — Когда я проснулся, я всё ещё слышал, как это существо зовёт меня по имени.
У Марка по спине пробежал холодок, совсем как в одну из его детских поездок в резервацию, когда дед рассказывал ему про Вендиго. Жуткий кровожадный монстр, который никогда не бывает сыт. Который всегда жрет, и жрет, и жрет. Его индейская часть, которую мать так пыталась вытравить, не сомневалась в реальности этого существа, но рациональный подросток, которым растили его родители, в конце концов победил.
Марк понял, что должен как-то успокоить Сэма, но он знал, что разумных доводов тот слушать сейчас не будет. Кто угодно бы не слушал, если бы ему день за днем снились кошмары. Отец учил Марка, что сны — это просто видения, которые контролируются мозгом, и на них влияют человеческие переживания. Дед считал, что сны предупреждают об опасности, но эта теория вряд ли пришлась бы сейчас к месту.
