И почему ей кажется, будто от него пахнет железом, и кожей, и кровью, и ей чудится шелест листьев над головой, и ей кажется, что она сама — другая?
Сигурд путался руками в её прическе, освобождая от цветов темные локоны, и, оступившись, Блайя почувствовала, как один из бутонов, упавших на пол, хрустнул под её босой ногой.
Они снова целовались, медленно, глубоко и мягко. Языки осторожно касались друг друга. И Сигурду, и Блайе некуда было торопиться, но всё, что она хотела — ощутить Сигурда на себе и в себе. Что он делал с ней? Но что бы он ни делал, пусть не прекращает.
Блайя водила пальцами по его спине, ощупывая выступающие лопатки, линию позвоночника, прогиб поясницы, и вновь возвращаясь к плечам. Зарылась ладонями в его пшеничные волосы, потянула несколько прядей, и Сигурд прикусил её нижнюю губу до крови.
Сердце Блайи было готово выпрыгнуть из груди, прямо в руки Сигурду, и она могла бы вскрыть грудную клетку, чтобы отдать его, ещё дымящееся и окровавленное. Если бы Сигурд попросил.
Как она любила его… Как она хотела его, и ей было плевать, если весь мир сейчас взорвался бы от Апокалипсиса, она была бы рада умереть вот так.
Хотя нет. Сначала Блайя хотела заняться с ним любовью. Губы у неё пересохли, когда она ещё раз оглядела Сигурда с ног до головы, и она облизнула их, ощущая на языке собственную кровь. Сигурд улыбнулся. В его улыбке было что-то такое, от чего Блайя выдохнула.
Прежде, чем он опустил её на постель, она шепнула:
— Я надеюсь, хотя бы сейчас твои боги за нами не смотрят?
Ответом был смех.
========== Глава двадцать четвертая ==========
Kven skal synge meg
i daudsvevna slynge meg
når eg helvegen går
og dei spora eg trår
er kalde så kalde, så kalde
© Wardruna — Helvegen
— Я всегда хотел жить на ферме. — Сигурд перебирал волосы Блайи, мечтательно глядя в потолок. — Когда я был маленьким, и отец… — Он сглотнул, явно вспоминая Рагнара. — И отец ещё не был так помешан на своем бизнесе, он рассказывал, что прежде, чем он переехал в Америку, он жил в Норвегии, в небольшом городе. И мой дед иногда будил его ночью и шел с ним в поле, и они валялись там под звездами. Отец говорил, что в Чикаго не видно звезд, потому что небоскребы их заслоняют.
— Легендарный Рагнар Лодброк и звезды… это неожиданно. Почему ты сейчас вспомнил об этом? — Блайя положила руку ему на живот.
Они валялись в кровати, сплетаясь в объятиях. Блайя думала, что ей абсолютно плевать, даже если все братья Лодброк развлекались подслушиванием под дверью их спальни последние часа два.
Ей просто было хорошо. Сейчас. С её мужем. И почему ей так нравится упоминать об этом, даже мысленно?
Ей нравилось разговаривать с ним, узнавать его. Сигурд был целым миром, и в нем было спрятано много сюрпризов и тайн, воспоминаний и сказок, которые он дарил ей порционно, позволяя заглядывать в его сердце, но лишь ненадолго, чтобы всегда сохранять что-то, что можно было бы раскрыть ей в следующий раз. Блайя гадала, является ли она для него таким же миром, полным тайн, или он читает её, как раскрытую книгу?
— Не знаю. Может быть, потому, что когда у нас родится ребенок, — Сигурд улыбнулся, — я бы хотел, чтобы он видел звезды. Чаще, чем я.
Упоминание ребенка должно было испугать Блайю, но почему-то не испугало. Рядом с Сигурдом её не пугало ничего… кроме змеи, которая пряталась в траве, чтобы вонзить в него свои зубы. Но ей не хотелось думать об этом сейчас.
— Зная тебя, он будет видеть разве что рок-звезд, — поддразнила Сигурда Блайя и заработала щелчок по носу. — Ай! За что?
— Это не я, — фыркнул он смешливо. — Это боги наказывают тебя за неуважение к собственному мужу! Подумай об этом на досуге, женщина. Думать полезно! Ну, знаешь, развивает мышление, мозги перестают скрипеть, и всё такое… — Он увернулся от удара и едва не свалился с кровати, но перехватил руки Блайи и завел их ей за голову, удерживая её под ним. — Замедленная реакция, миссис Лодброк, — хохотнул он, целуя её подбородок, а затем — шею. — Готов предложить тебе спарринг, — промурлыкал Сигурд, и голос его был низким от возбуждения. — Ты оценишь…
— Не… — Блайя рвано выдохнула. — Не… сомневаюсь.
Их прервал крайне настойчивый и долгий стук в дверь, и, пожалуй, его производили ногой. Громко.
— Иди нахрен! — закричал Сигурд, быстро закутывая в простыню себя и Блайю.
— Сам туда иди! Просто хотел напомнить… — Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель сунул нос Хвитсерк, — что мы собираемся выдвигаться через полчаса. Конечно, мы и без вас нажремся, но я подумал, что стоит предупредить. Из вежливости, знаешь ли, — он заржал и скрылся в коридоре прежде, чем Сигурд успел скатиться с кровати и выпроводить его хорошим пинком под зад.
— Невыносимые придурки, — пробормотал Сигурд. — Кажется, нам пора одеваться, любовь моя. Но в эти чертовы белые шмотки я больше не влезу!
— Они тебе идут, — пошутила Блайя. — Сразу можно подумать, что ты белый и пушистый, но это обманчиво. На самом деле ты — коварный змей! — Она взвизгнула, увернулась от попытки схватить её и соскочила на пол, прихватив с собой простыню, в которую куталась, как в мантию. — И у кого ещё плохая реакция?
— Я припомню тебе, женщина, — пригрозил Сигурд.
Но он смеялся, и смеялся, пока разыскивал в шкафу подходящие джинсы и рубашку, и пока надевал их и пытался причесать растрепанные кудри, но потом плюнул на это.
Блайя подумала, что этот день был одним из самых счастливых в её жизни. Она не знала, стоит ли рассказывать Сигурду о посетившей её во сне Аслауг, и решила, что расскажет ему позже. Ей не хотелось портить ему настроение: слишком хорошо она понимала, что упоминание матери может ранить его. Даже если она может рассказать, как жалеет Аслауг о своих действиях и своем отношении к нему. Как жалеет об этом там, где она сейчас.
Вниз они спустились вовремя и были встречены одобрительным свистом Хвитсерка. Ивар сидел в своей коляске и задумчиво барабанил пальцем по нижней губе, как всегда делал, когда задумывался.
— Даже успели, — прокомментировал Хвитсерк. — Жаль, нам бы больше еды досталось!
— Пошел ты, — ухмыльнулся Сигурд беззлобно. — Я не доставлю вам такого удовольствия сожрать всё без нас!
— Ведете себя, как идиоты, — буркнул Ивар, выныривая из собственных мыслей. — Поехали уже!
Сигурд сжал губы, чтобы не огрызнуться на него. Положение спасла Ида. Она вынырнула откуда-то со стороны кухни, со стаканом воды в руке, и отвлекла внимание на себя каким-то ничего не значащим комментарием. Ивар постарался выехать из гостиной на улицу первее, чем она, и Блайя могла чувствовать напряжение, нарастающее между ними.
В очередной раз она задалась вопросом, что произошло между Иваром и Идой — разумеется, кроме очевидного. Кроме того, что она была женой Рагнара и обладала обязательной долей в наследстве.
— Мне кажется, у Ивара с Идой что-то случилось, — прошептала Блайя Сигурду на ухо, когда они сели в машину вместе с Хвитсерком и Торви. Бьерн, Ида, Уббе и Маргрет ехали в другой. Ивар, как обычно, тащился отдельно. — Он странно ведет себя с ней.
— Думаешь, у Бескостного случилось что-то, кроме него самого? — вскинул брови Сигурд. — Любовь моя, всё, что могло случиться с Иваром — приступ дурного настроения, в котором он находится практически постоянно. Не бери в голову. — Он прижался губами к её виску, и жар его дыхания вызвал у Блайи дрожь по телу. — Ивар всегда такой.
Блайя чувствовала, что он ошибался, но не могла объяснить, почему. Быть может, Аслауг была права. Быть может, она была вёльвой. Быть может, ей было открыто будущее, но почему только плохое?
Помимо всей семьи, включая Иду, на ужине также присутствовали Лагерта и Калф, и это напрягло Блайю ещё больше. Она не понимала, какое отношение к Сигурду или к ней самой имеет чета Ингстад, и их присутствие настораживало, как кусочек паззла, отличающийся по цвету. Будто в тщательно собранную картинку затесалась инородная деталь, но чем ближе ты смотришь на свое творение, тем сложнее её там отыскать.
