Кулакова, что сидела за приставным столиком, тут же взяла из пачки лист бумаги, достала ручку и пододвинула ко мне.

– Пиши, – буркнула хозяйка кабинета, явно пребывая в отменно скверном состоянии духа.

– Что писать? – переспросил я, затем спешно добавил, – госпожа генерала.

– Все пиши, – мрачно ответила та, выдвинула ящик стола, достала сигареты, затем, снова посмотрев на меня, со вздохом убрала их обратно, – подробно. Кто тебя, когда…

– Сколько раз. – Брякнул я, не подумав. Увидев, как женщина багровеет от гнева, поспешно произнес, – виноват, госпожа генерала, вырвалось.

– Нет, – вклинилась моя начкаф, придавливая тяжелым взглядом, – ну почему же, об этом тоже напиши. И в какой позе – не забудь. Нам о-очень интересно.

– М-м… – промычал я, мусоля ручку в руке, – тут один нюанс.

– Какой еще нюанс? – с подозрением переспросила генерала.

– Это не они меня, это я их.

– Что ты их?.. – наклонилась ко мне ближе начкафедры, словно не расслышав.

– Ну я их вые. ал, – использовал я понятный присутствующим армейский термин, добавил уже тише, – всех… трех…

– Курсата! – грозно прорычала та, мгновенно вскипев как чайник, и аж приподнявшись на стуле, – вы вздумали здесь шутки шутить?!

– Никак нет! – вскочил я по стойке смирно, – Правда вые. ал.

Выражение лица генералы сложно было передать словами. Помесь высшей степени раздражения, непонимания и желания кого-нибудь немедленно прибить. Пару раз с шумом выдохнув, она чуть успокоилась, и посмотрев на майору, коротка приказала, – Этих, вые. анных, давай-ка сюда тоже, пока я не взорвалась тут.

Мигом подскочив, Кулакова тут же скрылась за дверью а затем, в кабинет гуськом вошли все три девушки, стараясь не смотреть в нашу сторону.

– Что головы повесили? – встретила их присказкой генерала, – имели наглость устроить вертеп, имейте теперь женство отвечать и смотреть прямо. Вы – будущие официры, глаза подняли! На меня смотреть! – жестко и резко рявкнула начальница академии.

Подняли таки, то ли гордость взыграла, то ли окрик, но стали есть глазами генералу, остекленевшими глазами, стараясь даже не моргать.

– Так-то лучше, – генерал встала из-за стола, прошла к окну, разглядывая что-то за ним, та и не повернувшись, произнесла, – теперь поговорим о ситуации в целом. – Голос женщины был сух и спокоен, словно не было только что готовых вырваться наружу эмоций, злости и ярости высшей официры Империи. – А ситуация такова, что вы, три едва несколько месяцев проучившиеся курсаты, грубо нарушили устав академии, протащив в общежитие мужика. Тихо, я сказала! – металлом в голосе лязгнула она, в ответ на неразборчивое бульканье Светланы. – Оправдываться будете потом. Сейчас говорю я. Так вот, вы протащили мужика, а затем все три, как какие-то избалованные дворянские дочки, в циничной и извращенной форме, устроили групповое сношение с ним прямо в своей комнате. Вы что, считали, что вас не слышно было? Но это не всё, – генерала развернулась, – затем, видимо стараясь скрыть содеянное, вы заставили парня спускаться с третьего этажа, на чем? – взгляд женщины нашел майору.

– На простынях, Мария Ивановна, – с готовностью откликнулась та, – сижу, пью чай, и тут этот повисает, прямо напротив окна.

– Повисает… – хмуро повторила генерала, покосившись на меня, – а менее опасной идеи вом в голову не пришло? А если бы та порвалась и курсата Иванов головой бы вошел в бетон с такой высоты? Вы понимаете, что тогда мы бы с вами разговаривали не здесь, а сидели бы на допросе, причем все вместе?

– Разрешите, – робко приподнял я руку, – госпожа генерала…

– Что? – резко произнесла та, – снова не они, а ты?

– Да, – покаянно покачал я головой, – простыни это тоже моя идея.

– Мда…

Тут очнулась от созерцания начальницы полковница и посмотрев на девчонок, с молчаливого согласия генералы, обратилась к ним:

– Молчите, девочки? А что же не молчали, когда протаскивали его на территорию в обход проходной?

– Это не они, – тихо произнес я, – я сам перелез, они не при чем.

– И тут они не при чем, – взгляд начкафы стеганул по мне. – Значит так, – она поднялась, подходя к девушкам, – сейчас я проясню кое какие моменты, а затем уже будем решать, что с вами делать. Лично для меня всё и так ясно, но курсата Иванов утверждает, что я понимаю не правильно. А теперь, – голос полковницы стал вкрадчивым, – будьте добры, предельно честно и искренне отвечать на мои вопросы, потому что от ваших ответов будет зависеть, продолжите вы обучаться в академии, или вылетите, к чертовому бате вон! Всё ясно?

– Так точно, – хором произнесли курсаты.

– Ну раз ясно, то вот первый вопрос, – в интимные отношения с курсатой Ивановым вступали?

Не смея переглянуться, девушки только кивнули, почти синхронно.

– Вслух, – чуть недовольно рявкнула полковница.

– Так точно, вступали, – ответила за всех Светлана.

– Значит, не отрицаете, хорошо… Проникновение на территорию Иванов совершил с вашей помощью?

– Никак нет, – ответила моя командира взвода, – он сам перелез по дереву через ограду, мы ему никак не помогали.

Я было испугался, что они начнут пытаться меня выгораживать, брать всю вину на себя, но похоже, Светка решила говорить правду, одну только правду и ничего кроме правды. И это было правильно, нечего играть в героинь, не та обстановка.

– А в вашу комнату как попал?

– Предложил показать ему как мы живем.

Тут хмыкнула сидевшая и слушавшая это всё майора, посмотрела на генералу и произнесла, – вы как хотите Мария Ивановна, но подобное заявление даже я бы, как намек на интим расценила.

– И с чего, всё началось? – не обращая на комендату внимания, продолжила опрос полковница.

– Ну, он поцеловал Кристину, а потом… – Иволгина замялась.

– Что потом, понятно, но поцелуй – это поцелуй, а курсата Иванов, например, утверждает, что он не просто был инициатором всего этого, но и, так сказать, активом.

Все три девушки удивленно посмотрели сначала на говорившую, а затем непонимающие взгляды бросили на меня.

– Не понимаете? – с легкой иронией произнесла начальница кафедры, – объясняю, – это означает, что не вы Иванова трахнули, а он вас, играя, так сказать, активную роль, находясь сверху…

– Нет! – воскликнула комвзвода, с какой-то даже расстеряностью и одновременно злостью.

Взгляд полковницы переместился на меня и я, пожав плечами, признал, – Ну да, Света старалась, конечно, долго старалась. Вот только у меня опыта поболе. Но пожалуй, боевую ничью можно записать.

Раздраженным рыком от окна, генерала выразила своё вящее неудовольствие услышанному, негодующе произнесла, – вы слышите, госпожи официры, у них там, оказывается, боевые действия шли. С этой вот, ничья, а с остальными что?

Остальные промолчали.

– Значит Иванов был прав, – буркнула генерала без удовольствия, – и вас, девочки, просто поимели. Ну а ты, – обратилась она ко мне, – даже не испугался троих?

– А чего мне бояться, – ответил я словами из анекдота, – лес я знаю, секс люблю.

– Курсата! – прошипела моя начкафа, – вы опять тут пытаетесь всё в балаган превратить?

– Виноват, – ответил я, со вздохом, – у меня уже были женщины, а тут сразу три, всегда хотел попробовать.

– Даже так? и сколько же женщин у вас было, если не секрет?

– Ну штук двадцать, – пожал я плечами, – особо не считал.

– Да… – протянула начальница академии, переваривая сказанное мной, – даже не знаю что делать, восхищаться или ужасаться вашим достижениям, курсата. Ладно, все свободны. Курсат пока на занятия, решение по ним примем позднее. Убирайтесь – раздраженно бросила генерала вдогонку нам, – с глаз моих, чтобы я вас не видела и не слышала больше. А вас, Светлана Сергеевна, я попрошу остаться, – выразительно взглянула она на начкафу.

Когда мы уже вышли, я услышал, как генерала за дверью, не сдерживаясь, воскликнула, – И что за бл. ть, мы приняли?

– Вы хотели встретиться?