Потребует доказательств? Капну своей кровью, повторив слова той самой женщины. Кровь подтвердит.

Стоит ли говорить о том, что этот вариант категорически не нравился наставнику?

Он был категорически против того, чтобы я рисковала.

Но всё, что я могла ему возразить — так это то, что, если брат не планировал стать императором Ниларской империи, это единственное, что мне останется.

Не убедила абсолютно! Но на какое-то время Тарис замолчал, явно продумывая что-то своё. Я же, если честно, никак не могла взять в толк: а что наставник делает рядом со мной здесь и сейчас? Выполняет свой долг бесцветного дракона? Но тогда рядом со мной должны были бы быть остальные, цветные драконы. По идее он должен был бы меня посадить на узкую цепь… Но когда я осторожно попыталась об этом заговорить, наставник только усмехнулся:

— Поймать ветер? Проще раздобыть крылья и лететь следом.

Что именно этим он хотел сказать?… Попробуй пойми. Я не поняла.

Зато я могла точно сказать, что эта дорога пошла мне на пользу. Причащение у Железного дерева ни-че-го не изменило. Смешно сказать! Я ощущала себя такой же, какой была. Просто зубрила руны и понимала… ощущала где-то на грани интуиции, на одном порыве ветра, как это работает. То, что я сотворила там… с тем проломом в стене, теперь я могла повторить, находясь в здравом уме.

Ещё под присмотром наставника я занималась тем, что слушала окружающий мир. Тот транс, в который я тогда же впала, теперь я училась входить в него естественно и преднамеренно, ощущать его кончиками пальцев. Ощущать его естественно. В любое время дня и ночи. Зачем мне было этому учиться? Ну, как сказал Тарис, ребёнок начинает говорить папа-мама, потому что с ним много разговаривают и общаются. Он может закричать, и это рефлексивная реакция на испуг, например, или боль. Но говорить или стать хорошим оратором он сможет только в одном случае: если будет заниматься. Учиться говорить. Потом учиться говорить правильно и красиво. И потом, наконец, увлекать аудиторию.

Здесь принцип был тот же самый. Мне нужно было вначале научиться слышать мир, чтобы потом, повторись такой транс, я могла действовать не на грани интуиции, подвергая себя опасности, а разумно, чётко, ответственно… Ну, и далее по тексту.

Спорить с наставником я зареклась, ну, наверное, спустя год после знакомства. Так что и сейчас предпочла вздохнуть и смириться. Нет, вообще-то он мне и объяснил бы, но … после того, как мой мозг сделал бы попытку дезертировать через уши. Проще было вначале обдумать самой и понять. А уже потом уточнять, действительно ли я всё правильно поняла.

На первый раз мне прощалась ошибка, и наставник отправлял меня думать дальше. На второй раз уже объяснял нормально. Тяжело было только первые разы. Со мной никто толком не общался. Мне не давали думать, меня не учили этому. А вот Тарис поступал от обратного, он учил меня думать, анализировать, рассуждать, обобщать… В общем, делал всё, чтобы я в полном смысле «познавала» окружающий мир и всё, из чего он состоит: его законы, писаные и неписаные правила, побуждения людей, эльфов, орков.

Несколько дней пути пролетели как один.

И, может быть, я бы и пожалела о том, что это путешествие закончилось, если бы не ощущение, нагло поселившееся у меня в груди. Ощущение того, что моё время заканчивается. Вот теперь я действительно опаздываю куда-то. Но куда? Интуиция молчала…

Она не отзывалась на мои разумные воззвания к ней. А подсознательно я могла уловить только очень ограниченную информацию.

И вот как здесь не поглядывать на наставника, размышляя на тему того, чем бы в него, такого знающего, кинуться? Но, честное слово, я только поглядывала! Я даже ни к чему не примерялась.

Пока.

Путешествие было спокойным и неспешным. Мы не загоняли коней, хотя меняли их. Тарис позаботился о том, что в крупных городах, где мы останавливались переночевать, нас ждали заводные верховые. У меня не было денег, чтобы с ним расплатиться, а когда я попыталась об этом сказать, наставник откровенно захохотал. И сообщил, что без проблем, если меня это так тревожит, то с меня, когда это всё будет позади, домашний яблочный пирог. Сделанный своими руками.

Я знала, что их можно готовить. Но к себе как-то никогда не примеряла вообще возможность того, что я смогу когда-нибудь что-нибудь приготовить!

Цель Тариса — заставить меня задуматься и оставить в покое вопрос о деньгах, была достигнута в полной мере. Я вначале тревожилась, что у меня вообще ничего не получится. Потом в одном из городов-остановок Тарис приволок мне толстую книгу по кулинарии для начинающих домохозяек. И я зачиталась. Я вдумчиво изучала теорию, представляя, как я буду готовить!

И мне было от этого так хорошо! Это была жизнь. Та жизнь, которую я никогда бы не познала во дворце. Но она мне нравилась. Нравилась!

Мы миновали Каннаританию по широкой дуге. Медное дерево находилось в столице, рядом с дворцом королевы Цитандеры, долгих ей лет жизни. Насколько я знала, каюсь, подслушала, драконы отправились в обратную сторону, повинуясь требованию императора. Быть к Дню ристалища. Золотой дракон желал видеть своих подчинённых на коленях подле трона.

Естественно, после этого сообщения нам пришлось поторопиться. Красная драконесса Ариста должна была прибыть вместе со всеми. Как и «наставник драконов», Тарис.

А у меня ещё в планах было посетить медовую провинцию! И познакомиться с дедом по материнской линии и … братом. Тарис молчал по этому поводу, не говоря ни слова. Мне было страшно. Заявиться и сообщить, знаете, меня тут прикопали, но я в общем-то жива? Ужас. Для моего же уха это звучит ужасно!

Пойти другим путём? Явиться в провинцию и просто пособирать слухи? Но это бессмысленно и бесполезно.

А время уходит. Убегает…

Исчезает.

Я настолько погрузилась в это ощущение ускользающего времени, что мимо моего осознанного внимания прошла и поездка к дереву, и поездка в медовую провинцию, которая ничего абсолютно не дала.

Ниларский император потребовал наместнику Медовой провинции прибыть во дворец с найдёнышем-приёмышем, дабы представить его двору. Сколько можно держать парня в провинции? Вырастет необразованным деревенщиной, в точности, как и его наставник!

Не знаю, где Тарис добыл эту информацию, но нисколько не сомневаюсь в том, что он был абсолютно прав.

— Ариста? — щурясь недовольным котом, наставник смотрел на меня.

Я смотрела куда угодно, но не на него.

В голове билось мерно: «Что делать? Что мне делать? Что же? Что?!»

Я могу найти брата во дворце императора. Но поговорить с ним не получится.

Доверить всё течению? Но… куда это течение привело меня?! Туда, где я знаю о том, кто я… и о том, что тот, кого я считала отцом, на деле мой дед и убийца моих родителей?

Да и я сама числюсь уже… Да…

— Ариста, — Тарис окликнул меня, а когда не дождался реакции, ласково скользнул ладонью по моей щеке. — Есть ещё один вариант.

— Ещё?

— Императора может вызвать на бой любой дракон, который не входит в список семи, — напомнил мне ровно Тарис.

Я взглянула на него из-под ресниц.

— Ты о чём?

— О том, что я Бесцветный дракон, могу вызвать императора.

— Из-за чего, Тарис? — тихо спросила я, невольно обнимая себя за плечи. — Драконы вне списка «семи», действительно, могут это сделать. Но у каждого дракона только одно такое право. И только один возможный повод. После бунта белого и чёрного император ввёл это правило. Насколько я помню, бесцветный может вызвать императора только в одном случае. Если он намеренно навредил одному из семи драконов. Все твои подопечные, за исключением Сантайра, живы. Но Сантайра никогда не существовало. И магия круга не пропустит его.

— Другие драконы? — не хотел так просто сдаваться Тарис.

— Серебряный Раку. Его нельзя допускать до правления. Есть Медный дракон. Но насколько мы слышали последние слухи здесь, корректнее будет сказать «был». Этот сын недавно почил в бозе.