«…Я постараюсь оправдать то внимание, которое мне уделили «Образовательные Технологии»…»

– По-моему, ни хрена он не понимает, – прокомментировал Йорн.

– Мне тоже так кажется… – почему-то слова прозвучали неожиданно и совершенно как будто не вязались с образом мальчика-одуванчика. Сёрэн внимательно и напряженно вслушивался в разговор, доносившийся из наушника, а взгляд стал жестким, льдистым. – Слабый он какой-то. Такие гости иногда были.

– И чем они отличаются? – осторожно спросил Йорн.

– Не знают, чего хотят, – бросил Сёрэн, отводя глаза. – Это всегда неприятно. Суетятся…

«…Что ж, хоть мы и начали с десерта, давайте перейдем уже к основным вопросам. Как у вас там идут дела по растаптыванию этого замечательного учебного заведения, господин ван Хоффен?..»

Голос Питера Югенда прозвучал до крайности саркастично, будто он вовсе не за этим поставил Люка ван Хоффена на место лорда-провоста, а тот никак не понимал свою истинную задачу. Или сама необходимость заниматься таким проектом оскорбляла если не совесть Югенда, то, по крайней мере, эстетическое чувство? Йорну пришла на ум аналогия с рейхсканцлером Геббельсом, который будучи большим поклонником раннего авангарда, оказался вынужден диссеминировать идею об ущербности оного на государственном уровне. Джордж говорил, что Питер Югенд – настоящий ценитель прекрасного во многих сферах, но ему приходится иметь дело с довольно неприглядными вещами, когда он посещает грешную землю. Например, сражаться с парадоксами плебейской интеллектуальной жизни, где жажда познания немногих успешно противостоит умственной инертности миллионов. И Югенду было нужно для успеха его ведомства в равной степени и первое, и второе.

«… Я сейчас воюю с президентом за перераспределение образовательных приоритетов и строгое разделение естественных наук и гуманитарных. Я, сами понимаете, не могу так прямо писать в отчетах…»

«… Ну-с, поэтому мы и собрались сегодня для личной встречи, господин ван Хоффен. Хотя должен сказать, что это немного ложный стыд с вашей стороны бояться произносить некоторые вещи вслух…»

«… Нет, господин Югенд, просто привычка: вопросы, которые я могу прямо обсуждать с вами, мне приходится постоянно вуалировать дипломатическими формулировками в процессе работы с представителями университета. Профессиональная деформация, видимо. Мы решили следующее, собственно: сделать два совершенно разных направления и ввести две совершенно разные политики. Математики и естественники – тут надо возобновлять в ограниченных количествах стипендии, смотреть будем всех, из разных сословий, иностранцев тоже, ужесточаем отбор, потому что за последние двадцать лет опять прокатилась волна демократизации – нам это не нужно. Отбор, как всегда, самых способных по результатам многоступенчатого тестирования, а также смотрим по личным качествам. Лучше всего брать тех, у кого ни кола, ни двора – в большинстве своем они легко управляемы. Когда люди наделены научными мозгами, но при этом университетские подачки – это все, что у них есть, когда держатся зубами и когтями за возможность выкарабкаться из своей дыры, их легко можно шугнуть…»

«… Не забывайте, что человек, вылезший из дыры обладает, как правило, упорством, целеустремленностью и изобретательностью. Данные качества нам требуются в лаборатории, но не на улице. Вы действительно считаете, что вы способны направлять их в нужное русло? Это очень сложная проблема…»

«… Весьма полезным показателем для нас является социальная активность. Мы полуофициально намекаем – в промороликах, к примеру, во время ознакомительных туров – что одним из критериев отбора является то, чем кандидат занимался помимо учебы. Они все, конечно, стараются покрасоваться. Вплоть до того, что едут за деньги в Нигерию или в Сомали, чтобы учить местных детишек. А есть фирмы, которые искусственным путем организуют «опыт благотворительной деятельности» тут же в стране, почти во всех крупных городах. Мы отбираем людей с наиболее впечатляющими результатами по экзаменам, но которые сварганили себе рекомендации в специализированной фирме, попроще и поближе к дому. Также показательно, как они об этом рассказывают на интервью. Пылающие филантропическим энтузиазмом глаза и щеки нам не подходят…»

«… Ползучих приспособленцев ищете?..»

«… Я бы назвал это «середнячками» в плане лидерских качеств. Нам ведь нужны качественные исполнители и замкнутые гении, которым все равно, на кого работать, лишь бы были предоставлены материалы, оборудование и свобода для научного творчества. Крайности, вроде выраженного юношеского максимализма, поездок в горячие точки или даже имитация политической деятельности в школе – для нас красный флаг…»

«… Вы только держите это в строгом секрете, чтобы никто не узнал…»

«… Безусловно! Это моя работа. Мы ни перед кем не отчитываемся относительно того, как выбираем кандидатов…»

«… Мне, откровенно сказать, не слишком импонирует, господин ван Хоффен, следующий момент вашей программы: вы делаете упор на человеческие слабости. Я понимаю, что это единственный возможный вариант, когда речь идет об управлении стадом – массовое, недискриминированное перемещение материи и психических энергий. Но у нас вопрос будущих столпов науки, вы же понимаете. Жадность, трусость, неуверенность – вот какие критерии, сдается мне, вы подспудно ставите на первое место. И вы выбираете людей, которые скрывают эти качества, а сами гордитесь тем, что способны их распознать в завуалированном виде. Проблема в том, что слабостями манипулируют слабые – из тех, кто покрикливее. Моя работа состоит в том, чтобы Систему не начали воспринимать, как собрание крикливых слабаков. Это неприемлемо. Система не функционирует путем дешевого шантажа, и меня не вполне удовлетворяет профиль ваших будущих выпускников, который вы только что обрисовали…»

– Потому что ван Хоффен таких же, как он сам, пытается вокруг аккумулировать, – не воздержался от комментария Йорн. Сёрэн понимающе поддакнул. Что он вообще понимал из всего разговора?

«…Так, а что вы думаете делать с гуманитариями?..»

«…Э-эм… Скажем так: мы почти уже протолкнули план сокращения срока обучения на один семестр в бакалавриате – на 12 недель. А учебные программы по большинству направлений мы будем перестраивать в соответствии с обозначенной Образовательными Технологиями траекторией: дорогое интеллектуальное развлечение для среднего класса. Образование-плацебо, как говорится…»

«… Вступительные требования снижать собираетесь, насколько я понял?..»

«… Да, сэр. Здесь будет совсем другой контингент. Мы в своем кружке называем естественников СС-овцами, а гуманитариев – спа-салоном…»

«…Причудливые ассоциации. Почему же?..»

«… Первые будут жестко отбираться и тренироваться, вторые – наоборот. Здесь нам требуются, скорее, люди с неоправданно высоким самомнением, незакаленные жизненными трудностями, сосредоточенные по большей части на себе и мало способные заводить толпу оригинальной мыслью. Риторику, я сказал, чтобы убирали по возможности… Мы провели исследования: больше половины опрошенных приветствовали сокращение срока обучения, если это подразумевает получение степени в престижном университете. И всего десять процентов из этих шестидесяти трех хотят учиться дальше в магистратуре…»