Литмир - Электронная Библиотека

– Ты хочешь, чтобы я ушел, Фрей?

– Нет, – произнесла я быстро. – Не хочу. Но мужчины не путешествуют с Сестрами Последнего Милосердия. А если и путешествуют, то недолго. Дарующие Милосердие иногда обзаводятся любовниками на время… но лишь на время. Остальные девушки ничего не говорят о том, что ты следуешь за нами, но длиться так вечно не может. Я это точно знаю.

Голос мой прозвучал громко, и Джунипер зашевелилась во сне, а Ови открыла свой единственный голубой глаз. Она взглянула на Тригва, на меня, а затем закрыла глаз.

Тригв глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Провел ладонью от моей шеи до затылка снизу вверх, приподнимая мне волосы от корней. И вдруг спросил:

– А помнишь тот день прошлой зимой, когда ты нашла меня в сугробе?

Пять

Впервые я увидела Тригва Лоута на окраине мертвой деревни, где он сидел в сугробе рядом с дохлой лошадью.

Каждый год то один городишко, то другой посещала снежная лихорадка, убивая людей и животных. Этой болезни непременно предшествовал обильный снегопад, и лишь немногие оставались в живых после ее ухода.

Люди шептали, что снежную лихорадку наводят на них Морские Ведьмы, но сделать ничего не могли, и все заканчивалось разговорами. В других местах они бы сожгли Ведьм, но не в Ворсленде.

Мы направлялись к городу Краген, поскольку служанка из постоялого двора на скрещении дорог рассказала нам о старом богатом вдовце, который несколько лет назад женился на молодой красивой девушке. Теперь он тяжело болел уже не первый месяц. Мы собирались представиться прекрасной невесте и посмотреть, заглотит ли она наживку. Клиентов мы обычно сами не разыскивали, но зима выдалась особенно долгая и прибрала к рукам многих из тех, кто нуждался бы в нашей помощи.

Снег шел всю ночь, и мы продрогли до костей. Хотели передохнуть в таверне: наполнить желудки и отогреться. Мы уже почти подошли к городку, когда Ови обронила:

– Что-то здесь не так.

Я кивнула.

– Слишком уж здесь тихо. Слишком спокойно.

Я замедлила шаг, остальные последовали моему примеру.

Но как мы ни медлили, вскоре достигли низкой каменной стены, окружающей хижины, и все четверо, не сговариваясь, остановились, оглядывая сугробы и гадая, куда направиться дальше.

Доррит была обычным городком: около дюжины хижин с крытыми соломой, изогнутыми крышами. Единственными пятнами цвета здесь были круглые деревянные щиты, служившие напоминанием о мертвых; такие щиты прибивают к стенам домов во всем Ворсе, и эти щиты были красными, голубыми, белыми, зелеными, черными.

Снегопад прекратился, а значит, снежная лихорадка ушла прочь. Но мы стояли в нерешительности, выискивая глазами в деревушке малейшие признаки жизни. И замечая мертвые тела.

У высокой простенькой статуи бога битв, Нора, скорчившись, на земле лежал юноша.

Пожилая женщина с замерзшим младенцем в руках притулилась в снегу у ствола можжевелового дерева.

Девушка у колодца свернулась в позе эмбриона. Снег, освещенный низким утренним солнцем, слепил, и вначале я приняла ее за тень, но затем солнце спряталось за облаком, и я явственно разглядела ее. В глаза бросились ее ярко-рыжие волосы на свежем белом сугробе.

Морская Ведьма коснулась кончиками пальцев губ, а затем произнесла:

– Пусть их путешествие в Холхаллу будет быстрым.

Тишину нарушил протяжный собачий вой, и я поневоле вздрогнула.

Руна повернулась и взглянула через плечо на меня.

– Нам везет, Фрей.

Это значило, что она намеревается обшарить дома в поисках пищи и монет. Пустые, молчаливые дома, в которых умерли все жители.

Я уже давно зарабатывала на жизнь смертью, но сейчас не имела ни малейшего желания прохаживаться среди мертвых, посиневших от мороза тел, видеть застывшую на их лицах муку. Кроме того, забрать все ценное из опустевших домов имели право только монахини Готи – после того, как сожгут тела жителей. Так было заведено испокон веков.

Руна, приложив открытую ладонь ко лбу, осмотрела горизонт.

– Много времени это не займет. Уверена, закончу до полудня.

Я открыла было рот, чтобы возразить…

И уловила движение на белом снегу справа.

То был юноша у перевернутого фургона, привалившийся спиной к мертвой иберской лошади. И он был жив.

Только что было совершенно тихо, безветренно, стояла полная тишина, и вдруг среди деревьев, теребя сосновые иголки, пронесся ветер. Джунипер рядом громко вдохнула – известно было, что согласно верованиям Морских Ведьм, это было знаком, что за нами наблюдают боги.

Я подошла к юноше и села рядом. Он был совсем юн, примерно моего возраста. У него были длинные, зачесанные назад черные волосы, кончики его пальцев посинели, очевидно, от мороза.

– Ты жив, – сказал я.

– Да, – согласился он, не глядя на меня.

– Я – Фрей. – Я стянула толстую шерстяную перчатку с правой руки и приложила голую ладонь к его щеке. Щека была холодна, точно лед.

– Меня зовут Тригв Лоут.

Теперь он взглянул на меня, и глаза его были зелеными – такими же зелеными и блестящими, как незрелые ягоды можжевельника, которые долго перекатываешь по ладоням. Вид Сестер Последнего Милосердия его не беспокоил, как и мои прикосновения.

Я поднялась на ноги, встал и он – медленно, очевидно, из-за замерзших мышц.

С его одежды свалились комья снега. Возобновляя циркуляцию крови, он похлопывал себя руками по бедрам, время от времени поглядывая на остальных Сестер Последнего Милосердия.

– Куда вы направляетесь? – наконец спросил он.

– Куда глаза глядят, – ответила я.

– Можно мне с вами?

Спросить остальных сестер я и не подумала, поскольку их ответы мне были известны наперед: Руна бы сказала: «Нет», Джунипер сказала бы: «Да», а Ови промолчала бы.

– Можно, – ответила я за всех.

Он кивнул, а затем обошел фургон. С силой дернул на себя дверцу. Дверца распахнулась, разметав вокруг снег. Положив ладони на колени, я пригнулась и заглянула внутрь. Увидела там бархатные подушки и резные деревянные панели. А еще там, скорчившись, лежал мужчина в красном плаще, и лицо его было искажено мукой.

Тригв, опустившись на колени, заполз в фургон. Вскоре вернулся с кожаной сумкой и здоровенной волчьей шкурой в руках. Он повесил сумку через плечо, через другое перекинул шкуру.

– Пошли, – сказал он. – Здесь мне делать больше нечего.

Милю Тригв шел за нами через покрытые снегом луга, на которых сидели вороны, к опушке Бурлящего леса. Затем еще милю. Дорога то ныряла в овраг, то снова выводила на возвышенность, и тогда перед нами вставал темно-зеленым океаном северный ельник.

Мы подошли к большому бревенчатому дому, в котором, судя по всему, и жили юная жена и ее богатый, хворый супруг. Я постучалась. Тригв ничего не сказал. Дверь открыла юная хозяйка. Тригв не промолвил ни слова, когда юная хозяйка, оглядев наши черные плащи Дарующих Милосердие, вздрогнула. Ничего не сказал он, и когда она провела нас через зал мимо слуг, выпучивших глаза. Поднявшись по лестнице, мы оказались в спальне, у постели ее мужа.

Как нам и сказала девушка на постоялом дворе, юная жена была очень красива – мягкие изгибы тела, крупные карие глаза, полные щеки, блестящие каштановые волосы. Она положила руку на плечо своему престарелому мужу, и тот открыл глаза.

Лицо мужчины, хоть и было искажено болью, все же хранило былую красоту – густая борода, темные глаза. Супруги долго глядели друг на друга, и я поняла, что они искренне любят друг друга, и нам предстоит совершить истинное убийство милосердия.

– Яд, – прошептала молодая жена.

Из кожаного мешочка на поясе я извлекла пузырек с голубой жидкостью. Молодая жена кивнула. Голубое Семя мы использовали редко, поскольку оно было не дешево, а сталь Ови обходилась нам бесплатно.

Ови, поняв, что здесь она не понадобится, повернулась и без слов покинула спальню. Руна отошла в темный угол, где прислонилась к стене спиной и приготовилась наблюдать. Джунипер же приблизилась к молодой хозяйке дома, взяла ее за руку и, приподнявшись на цыпочки, зашептала ей в ухо молитвы.

8
{"b":"721779","o":1}