Артур Райхенбах: Привет, младший брат. Я остаюсь у Джулии на ночь. Просто хотел сообщить тебе. Увидимся завтра? Как насчет кино? Артур.
Пишу ему ответ.
Джейкоб Беккер: Смотря какой фильм. До завтра.
Затем открываю новое сообщение в WhatsApp. Верена Борман. Я не знаю никакой Верены Борман.
Верена Борман: Привет, Джейкоб, я не знаю, помнишь ли ты меня, но мы познакомились на концерте Cat Power в прошлом месяце. У тебя было мало времени из-за работы, но мы успели немного поговорить. С тех пор я побывала в «Ампере» еще четыре раза, потому что надеялась увидеть тебя там снова, но тебя ни разу не было. Я спросила у другого бармена (кажется, его зовут Лука?) твой номер, и он дал мне этот. Надеюсь, ты не против. Было бы неплохо встретиться с тобой. До скорой, надеюсь, встречи. Верена.
Зачем он только это делает? Я, наверное, тысячу раз говорил этому тупому идиоту, чтобы он не давал мой номер. Но он продолжает это делать. Иногда мне кажется, что ему это нравится. Удаляю сообщение Верены, даже не задумываясь. Она не знает, но я делаю ей одолжение.
С Эвелин все начиналось точно так же. Сообщение – и мой ответ на него. Хотел бы я никогда не отвечать ей.
– Джейкоб?
«Поверить не могу». Я раздраженно прикрываю глаза, а потом поднимаю взгляд. На Эвелин одна из моих футболок, волосы распущены и растрепаны. Если бы она что-то значила для меня, это было бы прекрасным зрелищем. Но я вижу лишь то, что она рылась в моем шкафу, не спросив у меня разрешения.
– Не можешь уснуть? – спрашивает она, приближаясь ко мне на своих длинных ногах.
– Когда ты рядом, я никогда не могу уснуть.
Тишина.
– Я не знала, – тихо говорит она.
– Откуда тебе знать? – глухо отвечаю я. – Ведь ты, в конце концов, спишь.
– Я сделала что-то не так?
«Почему девушки такие? Почему?»
– Нет, – говорю я и встаю, – просто устал.
– Ты хочешь, чтобы я ушла?
Мой взгляд говорит «да», а я:
– Нет. Все в порядке.
– Ты лжешь.
Я делаю глубокий вдох и провожу рукой по волосам:
– Что ты хочешь от меня услышать?
– Даже не знаю, – бормочет она. – Правду?
– Правду, – пренебрежительно повторяю я. Все они всегда хотят правды, но только до тех пор, пока им ее не скажут. Я смотрю ей прямо в глаза: – Ты права. Это была ложь.
Она сглатывает так, как глотают слезы. Тяжело и громко. Как будто в ее горле застрял ком. Я знал, что она не хочет этого слышать. Она надеялась, что моя ложь окажется правдой: что я хочу, чтобы она осталась. Эвелин стоит передо мной босая и уязвленная. С голыми ногами и взглядом, который наверняка встревожил бы меня, будь я в нее влюблен. Но я не влюблен. Иногда не знаю: это я сволочь, потому что хочу, чтобы она ушла, или она тупица, потому что всегда возвращается? Почему девушки всегда думают, что должны тебя спасти? Что могут починить то, что в тебе сломалось, достаточным количеством любви?
– Ты знаешь, когда начинает работать метро? – наконец спрашивает она.
– Не знаю, – отвечаю я. – Как я уже сказал, ты можешь остаться.
– Ты думаешь, я хочу быть с кем-то, кто не хочет быть со мной?
– Уже поздно.
– Я все равно пойду.
И я радуюсь.
Так радуюсь, что даже не прошу ее снять футболку. Пусть оставит ее себе.
Луиза
Futureme.org
Кому: [email protected]
Не удаляй, Лиз. Это я
Моя дорогая Лиз.
Если ты читаешь это, то я мертв, а у тебя день рождения. Всего наилучшего в день твоего шестнадцатилетия, сестренка! Будь я все еще там, то приготовил бы нам горячий шоколад и обнял тебя крепко-крепко. Надеюсь, мама с горячим шоколадом с тобой и обнимает тебя.
Я понимаю, ты злишься на меня и имеешь на это полное право. То, что я сделал, было чертовски эгоистично. И хорошо, что часть тебя ненавидит меня за это. Правда, Лиз, я все понимаю. Если бы я видел другой путь, то выбрал бы его, и ты это знаешь. Для тебя он существует. Для меня же его не было никогда. Чтобы пойти по иному пути, я сам должен был быть кем-то другим. Больше – тобой, меньше – собой. Кем-то, кто не только пытается хоть как-то выдержать эту жизнь, но и любит ее. Но я не такой, как ты, Лиз. Я весь был какой-то слишком. Слишком грустный, слишком шумный, слишком вспыльчивый, слишком усталый. И слишком одинокий. Ты не можешь этого понять, потому что твоя голова не так затуманена, как часто бывала моя. Я не могу объяснить тебе, каково это – не узнавать себя, что значит снова и снова теряться в собственных мыслях, иногда даже частично не осознавая этого. В иные дни мир был настолько ярким и красочным, что я с трудом мог переносить его, а затем, кажется, спустя всего лишь мгновение, все цвета внезапно исчезали. И света не было. Не было ничего, кроме темноты. Будто всю жизнь и радость высосали из мира. Я цепенел, словно был заперт внутри самого себя. Везде чернота и серость, а где-то между ними – я. Такое чувство, что тебя больше нет. Это была пустота, которая просто не могла никуда исчезнуть. А потом я снова становился непобедимым. Великолепным и намного умнее всех остальных.
Я был недугом. Бременем. И так до самого конца. Ты даже не представляешь, сколько раз спасала мне жизнь. Только тем, что была рядом. Тем, что любила меня. Каждую мою ипостась. И все же я хотел бы избавить тебя от всего этого. Хотел бы избавить тебя от себя. От моих чередующихся эпизодов и необходимости каждый раз прятаться, потому что у твоего дерьмового брата снова случался очередной срыв. Когда ты боялась за меня, потому что я пропал. Или когда ни на что не реагировал. Или бывал агрессивен.
Я ненавижу себя при мысли о том, что оставлю тебя одну, но сам остаться не могу. Я не тот человек, которым делают меня лекарства. Моего настоящего «я» слишком много для этого мира, а моего спокойного – слишком мало для меня. Здесь я не чувствую себя в безопасности. Такое ощущение, что я ненастоящий. Что это не я. И меня недостаточно. Поэтому я выбираю конец. Мой конец. Но, прежде чем сделать решающий, последний шаг, я должен убедиться, что без меня тебе будет хорошо. И, поверь мне, так и будет. Все будет хорошо.
Я написал тебе письма, в которых постепенно буду прощаться с тобой. Спокойно. И в полном сознании. Без таблеток, от которых у меня туман в голове. Без медикаментозного фильтра, с которым мир лучше переносит меня. Это нулевое письмо. Следующее ты получишь через неделю.
Что касается моего подарка на твой день рождения: я кое-что спрятал в своей комнате. Ты знаешь где. Полагаю, ты не входила в нее с самого дня Х, но это всего лишь комната, Лиз. Там нет никаких злых духов. Так что бояться нечего.
Когда найдешь подарок, сначала прочти открытку. Это важно.
Итак, моя дорогая сестренка, желаю тебе в твой день рождения всего самого наилучшего! В тебе столько любви, столько сердца и столько чувств. Всегда помни о том человеке, которым ты была до того, как мир научил тебя, кем тебе следует быть. Потому что ты прекрасна такая, какая есть, Лиз.
Я люблю тебя.
Твой Кристофер.
Мои мысли разбегаются. Они разлетаются в моей голове, как щепки. Обрывки разговоров, голос Кристофера, мои ответы.
– Если я когда-нибудь умру…
– Не говори, что ты когда-нибудь умрешь, – не даю я ему договорить.
– Но ведь когда-то это случится, и когда я…
– Кристофер, прекрати.
– Тогда я свяжусь с тобой из потустороннего мира.
– Из потустороннего мира? И как?
– Ты меня знаешь. Я найду способ.
Я пересекаю коридор. Словно на дистанционном управлении. Перед его дверью останавливаюсь, затем поворачиваю ручку и вхожу в комнату. Теперь я могу это сделать. Несколько минут назад это было невозможно.
