– Кого у тебя не было? – спросил её внутренний голос. – Любовницы, матери?
– Она тебя не любила? – спросила Франк.
– Не взаимно. – Горько улыбнулась Нелл.
Женщина, одетая в белую хлопковую тунику, настойчиво взяла Нелл за руку, поднесла её руку к губам, и поцеловала.
– Значит, вот, почему ты такая!..
– Какая?
Нелл почувствовала нежность к Франк, нежность и желание.
– Строптивая женщина, которая не привыкла никому принадлежать…
Франк ласково заглянула Нелл в глаза.
– Даже себе не привыкла!
Сезария Эвора пела рядом с ними «Apocalipse», и Нелл почувствовала себя завороженной её голосом и мелодией песни.
– Это всё мать… Она сделала меня несчастной! Я не принадлежала себе потому, что принадлежала мыслям о ней!
Франк посмотрела на неё очень внимательно.
– Я понимаю. Мы всегда принадлежим тому, чего у нас нет.
Нелл смотрела на Франк – она была одета в белую тунику, её длинные ноги были загорелыми и гладкими. Красивая женщина. Шикарная женщина! Она похудела – ключицы стали тоньше, ей это было к лицу…
Они лежали в шезлонгах под тентом, отдыхали после обеда.
– Сними тунику, – вдруг даже для самой себя, сказала Нелл, Франк. – Слишком жарко!
– Под ней ничего нет!
Франк посмотрела на неё горящими глазами, улыбнулась.
– Я знаю!
– Знаешь?
– Всё!
Франк посмотрела на Нелл очень ласково.
– Ты как Мидас – он тоже знает всё… всегда!
Нелл почувствовала, как её тянет к этой женщине!
– Мы тебя любим – поэтому!
Она удивилась, женщина с мужским именем.
Нелл вспомнила «Однажды я почувствую себя счастливой… Я это знаю – нет ничего более непостоянного, чем несчастье, и тогда я стану Фрэнсис… Или Франсиной».
Она подумала, смотря на неё, – Нет, не станешь, ты всегда будешь Франк, Франк Рива! Ты это – Ты, такая как есть, женщина с мужским характером!
– Как ты меня любишь, Нелл?
– Как?..
Сезария Эвора пела «Отрицай»3, она пела:
Отрицай свою любовь, свою нежность;
Говори, что ты уже меня забыла.
Растопчи, как ты это умеешь,
Это сердце, которое по-прежнему – твоё
Говори, что мои слёзы – проявление слабости,
Но не забывай,
Что когда-то ты была моей!
Скажи, что уже меня не желаешь!
Отрицай, что мне принадлежишь,
А я покажу влажные губы,
На которых ещё не остыл твой поцелуй.
– Как никогда не полюблю себя…
Нелл посмотрела Франк в глаза.
– Я не люблю в себе женщину, Франк! Я не люблю в себе мою мать!
В глазах Франк отразилось страшное смятение.
– «Кровь из Бейрона приятна и сладка»… Только с вами я стала Женщиной! А с мужем не была…
Нелл удивилась.
– Он дал тебе не всё?
Франк мрачно усмехнулась, заплакала.
– Он никогда не любил меня больше, чем себя!
Нелл захотелось спросить её:
– А это возможно? Любить кого-то больше, чем себя…
Франк посмотрела на неё с лаской, которую испытываешь после яркого оргазма.
– Но вы же любите!
Сезария начала петь «Одиночество в сумерках»4:
Ветер с моря
Приносит мне немного счастья
В этот день
С пасмурным небом.
Дождик любви
Заставляет расцветать сердце,
Которое сгорает от страсти.
В этом состоянии
Скромной жизни
Меня встретила
Госпожа Счастье.
Ни один взгляд
Не способен найти меня
В толпе людей
Такой одинокой.
Есть люди,
Слишком много людей,
Которые страдают
В одиночестве.
Есть люди,
Которые близки к смерти
В падающем свете
Наступающих сумерек.
Нелл обняла Франк, страсть затаилась, пришла саудади – госпожа Светлая печаль.
Нелл вдруг перестала злиться на свою мать – это стало не важно – не захотелось кормить своего внутреннего Дьявола, эту маленькую и жадную бездну.
глава 2
– Я освободился!
Мидас лёг рядом с ними, и они одновременно протянули к нему руки, погладили его, удивились этой одновременности, посмотрели друг на друга, улыбнулись.
Он закрыл глаза, заулыбался, и они гладили его, гладили.
– Я устал!
– От чего же? – влюблённо спросила его Франк.
Мужчина, растянувшийся рядом с ними как большой чёрный кот, ответил им не сразу.
– Быть вежливым с глупцами (а то и с невеждами), сдерживаться!
Нелл сказала ему, с трепетом гладя его красивую грудь:
– Только с тобой…
Посмотрела на Франк.
– С вами, я перестала сдерживаться!
Она почувствовала трепет и к Франк, словно ласкала и её тоже.
– Ты спросила меня, почему я не люблю свою мать… Она приучила меня к этой отвратительной сдержанности, скованности!
– Закомплексованности!? – поняла её женщина с голубыми как у волчицы, глазами.
– Да, – согласилась с ней, Нелл. – Она сделала меня дурой, закомплексованной невеждой – невежество это не только не развитость ума, но и не развитость чувств…
– Сексуальности. – печально сказал Мидас.
– Да!
Нелл с усилием добавила:
– Она не дала мне стать Женщиной!
Франк посмотрела на неё задумчиво.
– В репертуаре Хулио Иглесиаса есть такая песня «Se Mi Dai Una Mano Tu», в ней звучат такие слова: «Меня сделали таким женщины, / Которые меня разочаровали». Меня тоже – мужчины!.. Меня сделали такой, какая я есть, мужчины, которые меня разочаровали…
Мидас посмотрел на неё.
– Я тоже… тебя ранил?
– Иногда, chéri…
Франк посмотрела на него любяще.
– Но я тоже убивала тебя – одних убиваем мы, а другие нас, никто не проклят, мы просто не можем по-другому!
Он поднял смуглую руку в перстнях, к её лицу.
– Прости меня! Я не хотел!
– И я не хотела, bébée! Прости!
Мидас засмеялся.
– «Малыш»? Я два метра ростом, а ты говоришь мне «малыш»!
Но он понял, посмотрел понимающе, тепло, с нежностью.
– Любовь моя… Мальчик мой! Ты даришь мне ощущение надежды!
Нелл это поразило «ощущение надежды»…
Она подумала, – А мне ты дал ощущение веры в себя.
Мать и сестра отняли у неё веру в себя, а Мидас ей эту веру вернул, веру, без которой невозможно жить!
– Знаешь, какие самые часто употребляемые слова в Евангелие? – сказал Мидас, Франк. – «Радуйтесь» и «не бойтесь»… ты дала мне ощущение радости…
Он посмотрел на Нелл.
– Вы обе!
Он заглянул ей в глаза, мужчина похожий на греческого бога.
– Знаешь ли ты, какой ты стала красивой?! Твои серые глаза словно подсвечены изнутри, пепельно-русые волосы отрасли и стали длинными, а губы хочется целовать не отрываясь!..
Они утонули друг в друге, не прикасаясь, утонули в глазах друг друга.
Нелл захотелось сказать Мидасу:
– С тобой я ощущаю себя красивой… Самое драгоценное, что может дать любящий человек – это ощущение красоты и нужности!
Нелл перевела взгляд на Франк – она откинула свои длинные волосы назад, за плечо и Нелл почувствовала волнение. Любовь к мужчине, любовь к женщине…
Она вспомнила, как спросила Мидаса «Каким бы ты был? Каким ты видел себя в будущем?».
И он ответил ей:
– Без вас обеих!? Если бы ты нас испугалась!?.. Думаю, одиноким.
Он странно улыбнулся, то ли беззащитно, то ли растеряно.
– Франк не осталась бы со мной, если бы не ты. И я бы не остался с ней. Мы бы, конечно, пытались…
– Почему?
– Знаешь, что такое одиночество, Нелл?! Это когда у тебя есть только ты сам – у тебя вроде бы, есть кто-то ещё – женщина, которая тебя любит, но в душе она – жена своего мужа!».
