Шведы, вооруженные и оснащенные Англией, внезапно напали на русский флот, имея двойное численное превосходство. Одной из задач они ставили разоружение русской эскадры под командованием С.К. Грейга. Однако русские моряки нанесли неприятелю поражение в Гогландском морском сражении 1788 года. Затем, в 1799 году, шведов разбил П.В. Чичагов в Роченсальмском (1799 г.) и Красногорском (1790 г.) морских сражениях. В мае 1790 года Русский флот нанёс неприятелю самое ощутимое поражение у Ревеля и Красной Горки, заблокировав шведский флот в Выборгской бухте. Шведам удалось вырваться из блокады с большим трудом и ощутимыми потерями. После Выборгского сражения Швеция была уже не в состоянии воевать с Россией и запросила пощады. 3 августа был заключен Версальский мирный договор. Довоенные границы были сохранены.
В ту пору существовала традиция направлять с победными реляциями в столицу наиболее отличившихся офицеров, которых командованию выгодно было направить в столицу. После одной из побед в Санкт-Петербург был послан с реляцией лейтенант военно-морского флота Симеон Великий. Существует предание, будто Императрица Екатерина Великая обратила внимание на его удивительное сходство с Александром Павловичем. Она, якобы, даже воскликнула: «Каков молодец! И точь-в-точь!»
Тогда ли Императрица узнала о том, что у наследника престола растет внебрачный сын или знала об этом раньше, установить трудно. Но не знать о нём она, конечно, не могла. Ну а те, кто хотел заварить смуту, по мнению Г.С.Гриневича, тогда же задумали хитроумную комбинацию.
Вскоре после войны лейтенант Симеон Великий был направлен в «рассадник зла» – Англию – для продолжения учёбы, где его и прибрали к рукам те, кто хотел нанести очередной удар русской правящей династии. Ведь устранение Павла Петровича было организовано именно Англией и на английские деньги. В этой стране была проведена соответствующая «обработка» внебрачного сына Павла Петровича. Затем Симеона отправили в кругосветное плавание. Но… случилось непредвиденное. Впрочем, история умалчивает, что же на самом деле произошло в том путешествии. Известно лишь, что в Россию было направлено известие о том, что Симеон Великий умер от тропической лихорадки. Было это в 1794 году. Сообщение о смерти оказалось вымышленным, хотя следы серьёзной болезни у Симеона Афанасьевича остались на всю жизнь. Эти остаточные явления недуга были характерны для правящего в России с 1801 по 1825 год Императора.
Из Трансильвании, где Симеон Афанасьевич, якобы, умер, его тайно возвратили в Россию, причём добираться ему пришлось через Аляску, Камчатку и Дальний Восток. В Санкт-Петербург он прибыл летом 1796 года, в очень трудный для правящей династии период.
Императрица Екатерина Великая была уже в возрасте, часто болела. Г.С.Гриневич сообщает, что летом 1796 года была устроена встреча Императора Павла Первого с внебрачным сыном Симеоном. Подробности встречи неизвестны, но, тем не менее, заговорщиками были уже разработаны наметки клеветы, которую они собирались обрушить на Павла Первого. Слухи о том, что Императрица хочет лишить Павла Петровича права наследования престола и передать эти права своему внуку, Александру Павловичу, преумножались особенно активно. Они раздражали законного наследника – Павла Петровича.
Никто не видел манифеста, якобы подготовленного Императрицей. Правда, известен такой факт. В день смерти Государыни Павел Петрович и Безбородко разбирали бумаги в её кабинете. На глаза им попался пакет с надписью, сделанной рукою Екатерины Великой: «Вскрыть после моей смерти!» Павел взял пакет в руки и растерянно посмотрел на Безбородко, который молча указал ему глазами на камин. Так закончили своё существование какие-то документы, содержание которых могло быть известно канцлеру. Ну а тот посчитал, что обнародованию они подлежать не должны.
Будущие убийцы Павла Первого вынашивали свой замысел уже в ту пору, и главными из заговорщиков были братья Зубовы Николай и Платон, фон дер Пален и Панин. По их поручению, скорее всего, и был устранен цесаревич Александр Павлович. Очевидно, у них были основания полагать, что тот не станет ни их сообщником, ни исполнителем их воли. Не удивительно, ведь Александра Павловича воспитывала Екатерина Великая, знавшая толк в образовании и воспитании. А каковым было воспитание внуков Государыни можно понять хотя бы по тому, каким вырос Константин Павлович! Достаточно упомянуть об его отважном участии в Итальянском и Швейцарском походах великого Суворова.
Итак, Александр Павлович был устранен, причем если не при участии, то, во всяком случае, не без ведома Симеона Великого. На это указывает фраза Феодора Козьмича: «Мое зло двойное». То есть сибирский старец признал, что повинен, если не прямо, то косвенно и в гибели Александра Павловича, и в гибели Павла Петровича. Одновременно убийцы преследовали цель бросить тень на Павла Петровича, который, устранив сына Александра, якобы, избавился от конкурента на престол. Это клевета, причём неудачная. Павел Петрович не мог сделать этого по многим причинам, в том числе и потому, что был верующим, был человеком большой, светлой души.
Заговорщики, свершив злодеяние, поместили в Санкт-Петербургских газетах сообщение, что в водах Кронштадтского залива обнаружено тело лейтенанта флота Симеона Великого. Это сообщение свидетельствует о том, что ставка окончательно была сделана на Симеона Афанасьевича, который теперь стал Александром Павловичем.
Но как могли не заметить подмену родные и близкие? Здесь тоже есть объяснение. Тайна рождения Павла Петровича не была скрыта за семью печатями. Не всем, конечно, то тому, кому это необходимо, было известно, что он сын Сергея Васильевича Салтыкова. Екатерина Великая вступила на престол в результате переворота и её, в своё время, без всяких на то оснований объявили убийцей законного Императора Петра Третьего, хотя к гибели его она никоем образом не причастна.
И вот, спустя годы, нарастал скандальный династический кризис.
Конечно, подмена не прошла незамеченной. Не могли не заметить её ни Павел Петрович, ни его супруга Мария Федоровна, ни великий князь Константин Павлович, который, как мы знаем, в грядущем не пожелал связывать свою жизнь с государевым служением. Но на подмену вынуждены были закрыть глаза. Иного выхода просто не было. Александр Павлович мертв, и его не воскресишь. А Симеон как две капли воды похож на него. К тому же он вовсе не убийца, а, в какой-то мере, несчастный человек, которого сумели втянуть в соучастие опытные интриганы и преступники. Екатерина Великая не ведала о подмене, ибо известно, что со своим внуком она не встречалась с июня 1796 года. Известно также, что Павел Петрович, хоть и не был виновен в смерти сына, не имел твердых шансов отбиться от клеветы. Тем и объясняется его поведение в последние месяцы жизни матери. Жил он уединенно, всё время чего-то ждал и опасался.
Известен такой факт. Когда случился удар, и стало ясно, что Императрица при смерти, к Павлу послали курьера. Увидев его, Павел сказал странную, на первый взгляд, фразу: «Мы пропали!» Видимо, он ждал возмездия за то, что не уберег Александра, а, может быть, даже считал, что его вот-вот обвинят в убийстве. Но пришло сообщение о том, что Императрица покидает сей мир.
Вступив на престол, Павел Петрович взял руки Цесаревича и Аракчеева, соединил их и сказал, чтобы они крепко дружили и помогали ему. Аракчеев любил Павла Петровича и служил ему верою и правдою. Ну а на доброе отношение к тому, кто стал Императором после гибели Павла Петровича, могло повлиять то, что и Аракчеев, и Симеон Афанасьевич Великий были выпускниками кадетских корпусов, один морского, другой – инженерного и артиллерийского. А кадет кадету друг и брат. К тому же Аракчеев радел за Россию и понимал, в какое сложное положение попала династия.
Воскресить Александра Павловича было нельзя. Значит, надо было попытаться подготовить к будущему царствованию того, кто стал Цесаревичем. Нам неизвестно, до какой степени Симеон Афанасьевич был «на крючке» у англичан, неизвестно и его личное отношение к такому своему положению. Первое время его действия демонстрируют полную зависимость от Запада, но постепенно от неё он освобождался, а потому возрастала угроза его устранения.
