Это было очевидно. Точнее, как только Расхватов что-то произносил вслух, это становилось очевидным.

Рюмкин напрягся и выдал первое, что пришло в голову:

– Даааа… Но что это может быть? Борьба с коррупцией?

– Заезженная тема. Превратилась в общее место. Автоматически входит во все программы как неотъемлемая часть. Потом, неужели вы хотите дискутировать с Толкалиным вместе с его «досталятами»? Такая фишка подошла бы Светлане Отобраз или Муржикову, но не вам. Это точно. Вам нужна тема, как-то связанная с родом вашей деятельности.

– А как насчет темы захоронения тела Ленина?

Вроде как нервная тупость потихоньку отступала холодному рассудку.

– Опросы показывают, население нашего города против.

– Тогда наоборот, тема защиты его имени и недопущения посягательства на мавзолей…

Расхватов внимательно посмотрел на Рюмкина. Он не ожидал от него такой готовности развернуть повестку на сто восемьдесят градусов. Идеологическая беспринципность выдавала в нем перспективного политика, который во главе угла ставит целесообразность, а не туманные принципы. «А может, Громада прав? Что-то же он нашел в этом Хароне?» – подумал Расхватов.

– Увы, друг мой, не наше это поле. Оно занято коммунистами. Да и не соответствуем пока масштабу. Это вопрос не для нашего захолустья, оставим для федерального уровня. Но мне нравится ход ваших мыслей. Я вижу, вы уловили суть предвыборной фишки.

Рюмкин мучительно искал варианты.

– Улучшение медицинского обслуживания?

– Вам не поверят. Успехи в медицине снижают смертность и одновременно с этим доходность кладбищенского дела, что прямо противоречит вашим бизнес-интересам.

По этой логике самым перспективным кандидатом мог быть ресторатор. Он точно по роду основной деятельности был бы заинтересован, чтобы все были здоровы, богатели и ходили к нему на ужин. Или кандидат-производитель спортивной одежды. Даже обычный муниципальный служащий, связанный с оказанием услуг гражданам, выглядел бы более интересным кандидатом. Ну, кроме разве что сотрудников службы эвакуации автомобилей.

– Понимаете, – продолжал Расхватов, – предвыборная фишка как элемент пазла должна присоединяться к вашему образу директора кладбища, не противоречить ему, не рушить, а дополнять, но при этом быть социально полезной или хотя бы оставлять такое впечатление.

Рюмкин задумался. У него не было идей.

– Что же это может быть?

Расхватов разговаривал скорее с собой:

– Может, строительство жилья? Хотя для кого? Вся молодежь мечтает отсюда уехать. Тема ЖКХ? – самоубийство. Энергоэффективность и энергосбережение? – нет ресурсов.

Рюмкин заглядывал ему в глаза с надеждой, но прозрения у Расхватова не было.

– Надо подумать, Юрий Карлович. Переспать с идеей.

– Так нет же идей! – произнес Рюмкин с тревогой в голосе.

– Ну, переспать с задачей, если хотите. Или еще с чем-нибудь и кем-нибудь… Вот что я предлагаю. Давайте встретимся завтра с нашими. С активом, с «отцами города», так сказать, и подумаем все вместе. Надо бы собраться где-нибудь без посторонних глаз.

– Может, в моем офисе? Тут не бывает случайных людей.

Это было подходящим местом, в крематорий по своей воле никто не приходил. К тому же это было единственным в городе местом, где не были ни разу замечены общественники некоммерческой организации «Достали». Хотя, по мнению Расхватова, именно здесь им и было место. Причем навеки… Причем быстрее.

– Хорошо. Я обзвоню коллег, устроим мозговой штурм.

– Только это на территории кладбища. 2-й вход. Первая дверь в крематорий, вторая – в мой офис. Надеюсь, коллег это не отпугнет.

– Почему же. Потом все там будем рано или поздно, пусть привыкают.

Это была одна из самых заезженных шуток. Рюмкин за свою карьеру директора кладбища ее слышал тысячу раз. У него даже было несколько вариантов для ответа, для Расхватова он выбрал самый нейтральный: «Всему свое время».

Рождение фишки

На следующий день «постоянные члены совета безопасности» и примкнувшие к ним Максим Чатов с Борисом Тричопкой собрались в просторном кабинете Рюмкина. Когда-то это была приемная генерального директора, но Рюмкин объединил ее с кабинетом, переустроил, и теперь рабочий кабинет примыкал в виде широкой ниши к большому пространству приемной. В комнате было много мягкой мебели, расставлены они были так, что создавали возможность группироваться втроем, вчетвером, по двое, либо в случае разворота мягкой мебели к центру комнаты превращали пространство в единую аудиторию. Если бы выкатить рабочий стол Рюмкина и вместо него поставить барную стойку, получилось бы уютное кафе или пивной бар, но место расположения в административном здании городского кладбища вряд ли было бы привлекательным для потенциальных посетителей. Хотя, как знать, как знать…

«Отцы города», включая «матерь города» (или мачеху) Светлану Кирилловну Отобраз, расположились в мягких креслах. Двое работников закатывали в комнату огромный монитор.

«А Сомов не пришел», – отметил про себя Максим.

Все выглядели расслабленными, как студенты на очередной паре, когда до экзамена еще далеко. Только Рюмкин, чувствовалось, был не в своей тарелке, ранее ему не приходилось при таких сборах быть в центре внимания почтеннейшей аудитории.

Полковник Муржиков внимательно разглядел монитор.

– Богато живете, Юрий Карлович.

– Если честно, это я в крематории позаимствовал. На нем ранее только сжигание в печи демонстрировалось. Я его временно забрал сюда, новости смотреть, презентации отшлифовывать…

Расхватов не ожидал от сегодняшнего сбора сильного прорыва, но действовать надо было в любом случае. Действовать и организовывать – это было его амплуа. К тому же вечером надо было позвонить губернатору, доложить хоть что-то в части выполнения его поручения.

– Ну что ж, господа, предлагаю приступить к делу. Мы собрались сегодня, чтобы обсудить предвыборную стратегию Юрия Карловича. Нужно, так сказать, определить стержень и вокруг него строить всю кампанию. Есть у кого-то предложения?

Добросовестно к этому сбору готовился лишь Тричопка, он реально обдумывал домашнее задание Роберта Расхватова в надежде предложить что-то дельное коллегам (?)… сообщникам (?)… соратникам (!)

– Я размышлял над этим, господа. Что мы можем пообещать избирателю в рамках кампании? С моей точки зрения, в России всегда был и будет актуальным вопрос о земле. Что если строить кампанию вокруг проекта наделения горожан земельными участками для садоводства и огородничества? Как считаете?

Тричопка, строго говоря, был из младших в составе «отцов города», поэтому следовало сначала дождаться мнения старших товарищей, а не соваться с вопросом о раздаче земли. Тем более что он серьезно задевал интересы полковника Муржикова, тот хлопотал о выделении земли для бизнес-нужд компании, принадлежащей его супруге. А уж с кем-кем, а с главным полицейским Грибоберова в силу истории их отношений Тричопке следовало считаться.

Муржиков холодно посмотрел на выскочку и прокомментировал:

– Позвольте, Борис Евгеньевич, позвольте… Неужели вы полагаете, что для предвыборных целей можно разбазаривать землю?!

До Тричопки дошло, на чью территорию он покусился. Он позабыл свое место в стае, это было очевидно.

– Нет, я просто хочу, чтобы мы с чего-то начали.

Чатов не смог сдержаться:

– Обратите внимание. Он сказал пообещать, а не наделять.

Отобраз всегда была на страже порядка, когда либералы подавали голос:

– Максим, вы, я так понимаю, вжились в роль либерального интеллигента и фрондера. Предложите вы что-нибудь. А то критиковать мы все мастаки.

Если она хотела таким образом заткнуть рот Чатову, не на того напала:

– Есть у меня предложение. Давайте, пусть Юрий Карлович будет землю предлагать не для огородничества, а для вечного покоя. Каждому горожанину гарантированное место на кладбище! Вдумайтесь только. Избиратель смог бы при жизни приходить на свою будущую вечную обитель, облагораживать ее, сидеть на лавочке, размышлять о прожитой жизни. Это вообще какая-то новая форма организации жизни в городе, новая философия бытия!