Но самое большое потрясение она испытала на четвертый день их знакомства. Она стала в церкви перед иконой, изображающей Христа, который держал в руках открытую книгу, где были написаны какие-то слова.

– «Судите не по наружности, но судите судом праведным», – вслух прочитал Пургас.

Она в изумлении воззрилась на него:

– Ты тоже умеешь читать?

– Да, научился здесь, в Новгороде.

Мордвин, лесной житель, а ведь умеет грамоте.

В этот миг Янка приняла решение.

Тем вечером она отправилась к боярину Милею и рассказала, чего хочет.

– Что ж, – промолвила она под конец, – ты получил от меня все, чего желал. Помоги мне, боярин?

К ее удивлению, он добродушно улыбнулся. И даже дал ей несколько полезных советов.

– Ну-ка, повтори имя того торговца и напомни, где он живет, – сказал он. И добавил: – Но ты же не знаешь наверняка, захочет ли этого он?

Она кивнула головой.

– Думаю, да, – ответила она.

На следующее же утро, не теряя времени, Милей все устроил.

– Разумеется, мне это влетит в копеечку, – криво усмехнувшись, заметил он. – Впрочем, попы одобрят. Не зря же говорится: «Не церковь построй, а сиротку пристрой».

Янка поняла, что он способен на добрые поступки, ведь знатные и могущественные любят явить себя щедрыми, великодушными.

Потому, встретившись этим вечером с Пургасом возле церкви, она спросила:

– Ты женишься на мне? Мой господин выкупит тебя, если хочешь.

Он был потрясен.

– Я б мечтал, – признался он, – но я же раб, я боялся…

– Но есть условия, – продолжала она. Их она обдумала очень и очень тщательно, и сам Милей довольно неохотно научил ее, как поступить. – Мы уедем из города и поселимся поблизости от моей деревни, но не боярскими холопами, – быстро добавила она. Янка твердо знала, что именно этого она не хочет. – Мы будем свободными. Поселимся на княжьей земле и станем платить кортому одному лишь князю.

Несмотря ни на что, она хотела быть поближе к отцу. Если что-то случится, по крайней мере, она будет рядом. Но ни селиться с ним в одной деревне, ни работать на барина Милея она не собиралась.

– Что ж, переходи на черные земли, – сказал ей Милей, – неподалеку от Русского есть княжьи угодья, и как раз на черноземе. Князь будет рад, что нашлись крестьяне, готовые пахать его землю. Он предложит хорошие условия, прокормитесь как-нибудь…

А теперь, услышав все это, Пургас, к ее удивлению, рассмеялся. Жениться на Янке он хотел больше всего на свете.

– Значит, решено, – заключил он.

Оставалось одно.

– Есть еще кое-что, – начала она, запинаясь, не поднимая глаз.

Он подождал.

– Когда-то, уже давно… – Она помедлила. – Я тогда была совсем девочкой… На деревню напали татары, и один из них…

Он уставился на нее, поначалу не понимая, к чему она клонит, а потом нежно привлек ее к себе и поцеловал в лоб.

Спустя два дня они уехали вместе с Милеем, который позволил присоединиться к его поезду, во вторых санях.

Когда наконец они добрались до места на Клязьме, откуда река поворачивала в сторону Русского, он расстался с ними.

На протяжении совместного путешествия он был с ними холоден и неприступен, как и подобает боярину со смердами, которые немногим лучше рабов. Но на прощание подозвал к себе Янку.

Он вложил ей в руку две гривны, и в его бесстыдных, хитрых глазах на мгновение мелькнула нежность.

– Жаль, что не оставила дитя, – прошептал он.

А потом уехал.

Спустя день после того, как они добрались до Грязного, началась оттепель.

Боярин Милей ждал.

За рекой время от времени поднимались бледные столбы пыли, клубясь по только что сжатому полю. Сияющее небо отливало синевой. Вдалеке, высоко-высоко, виднелись несколько прозрачных, редеющих облачков. Верхушки леса на горизонте окутывала розоватая дымка.

Было очень сухо, в воздухе чувствовался запах полыни; не ощущалось ни дуновения.

Весь год в земле русской царила напряженность. Милей боялся грозы, что могла разразиться каждый миг.

А в это самое утро в сельце Русское и вправду чуть было не случилась беда. Не окажись он там, двоих мытарей-магометан непременно убили бы. Он нисколько в этом не сомневался. Только когда он пригрозил изгнать крестьян со своей земли, они отступили и поутихли.

«Но они мне этого точно не простят», – мрачно улыбнулся он.

Сейчас все они собрались в большом сарае, загружали мешки с зерном на телеги мытарей. Он по-прежнему вполуха прислушивался, не донесется ли оттуда какой подозрительный звук.

«Жаль, конечно, что эти мытари – нехристи», – вздохнул он.

А ведь сбылось все, что он предсказывал по поводу татар, все, до мельчайших подробностей. Все сложилось именно так, как он предрекал этим новгородским купцам десять лет тому назад.

Татары захватили северо-восток. Хотя они позволили князьям править и дальше, но ввели всеобщую перепись и призыв в войско; северные земли поделили на тьмы, тысячи, сотни и десятки, подобно тому как прежде это было сделано в землях Киевских. И с этим приходилось только мириться.

Даже Новгород вынужден был покориться и платить татарам дань: и Господин Великий Новгород оказался унижен.

Князь Александр прискакал вместе с татарскими сборщиками налогов и сам помогал им получать дань с населения. Если местные жители сопротивлялись, он подавлял беспорядки.

Милей улыбнулся. До чего же хитер этот Александр!

Он понял, как задобрить татар; использовал их для того, чтобы отодвинуть своего дядю и брата, и теперь сделался сильнейшим, могущественнейшим правителем на землях русских.

Он даже носил восточный шлем, дар татарского хана.

Может быть, русские его и не любили, но его политика отличалась не только хитростью, она была мудра.

Русские одни не могли победить татар.

– Вспомните, что случилось с его братом Андреем, – повторял он тем, кто называл Александра предателем. – Сражаться-то сражался он с татарами, да только разбили его войско и разграбили половину городов на Суздальщине.

Случилось это десять лет тому назад, и до сих пор не было забыто.

А если русским попросить помощи у чужеземцев?

– Тогда вспомните о безрассудном князе галицком, – настоятельно советовал он.

Этот князь с юго-запада, заигрывавший с папой, оказался еще более безумным, чем предсказывал Милей. Сначала он получил княжеский венец из рук папы. Потом стал искать сторонников. И кого же выбрал? Языческие литовские племена с севера, которые постоянно вторгались в западнорусские земли в надежде спастись от тевтонских рыцарей. Князь литовский на какое-то время принял католичество, и вместе они бросили вызов татарам.

И чем же все это кончилось?

Татары сокрушили галичан и заставили их напасть на литовцев. Потом они потребовали, чтобы князь галицкий снес все свои укрепления. Государи на Западе, как обычно, не вмешивались; литовский князь вернулся в язычество. А еще он слышал, что этим летом литовские язычники напали на совершенно беззащитные теперь Галицко-Волынские земли.

– Ему и его княжеству пришел конец. Если бы Александр попытался пойти войной на татар, – говорил он, – они отобрали бы одну половину его земель, а вторую заняли бы немцы.

Александр проявил мудрость.

А еще он был коварен!

Такова была политика татар: никогда не ущемлять Церковь. И Александр, служивший татарам, приблизил к себе митрополита Кирилла.

– И видит Бог, теперь все попы и все монахи за него горой. Люди ненавидят Александра, но каждый раз, как приходят в церковь, слышат от попов, что он герой и спаситель земли Русской. Попы его теперь даже Александром Невским величают, как будто эта маленькая стычка со шведами на реке Неве, случившаяся бог весть когда, еще во дни его юности, спасла всю Русь.

Что ж, попы правы, и их славословия хорошо согласовались с делами века сего – боярина это забавляло.

Да, по поводу татар он не ошибся. Они завладели здесь всем, и только дурак отказался бы с ними сотрудничать.