Мне не привыкать, да и, если честно, прямо хотелось побыть одной: при маме рыдать из-за Виктора было как-то совестно. Тем более что мама к моим ухажерам относилась с пренебрежением, говорила свое коронное: «У тебя этих Викторов еще будет знаешь сколько?»
Почему-то от такой поддержки становилось тошно, она совсем не выглядела вдохновляющей, скорее наоборот, пугала: если кругом одни «Викторы», то я точно в монастырь.
В общем, мне очень кстати было поработать одной: буду мерзнуть и страдать, подробно проживая смерть своей несостоявшейся любви.
В итоге я так и сидела в окошечке, нахохлившись, в двух пуховиках, шапке, вся заплаканная и изо всех сил несчастная.
Тетя Оля заехала внезапно и привезла обогреватели.
– Ой, ничего себе! А где вы взяли?
– Купила.
– А деньги?
– Заняла! И парня нашла, который подешевле продал.
– Опять?! А если бы снова обманул?
Мне в тот момент казалось немыслимым снова поверить человеку. Все человеки – сволочи. Они воруют чужие деньги, разбивают вдребезги чужое доверие, говорят одно, а делают другое. «Человекам нельзя верить!» – весь мой вид: пуховик, лохматость, красное от слез лицо – говорил об этом.
Тетя Оля посмотрела на меня внимательно и спросила: «Мальчик?»
Я кивнула. Слезы с готовностью потекли по щекам. И тут она обняла меня крепко-крепко: «Девочка моя, ну что ты!» А потом сказала важную и мудрую фразу, которая всю мою последующую жизнь помогает проживать сложные времена: «Если вовремя не отпустить прошлое, оно задушит будущее, детка».
Я внимательно посмотрела на тетелю и вдруг поняла, что она говорит совсем не про обогреватели…
Такой день
Вот бывают такие дни… Я сидела на полу в гостиничном номере и рыдала.
Как-то все сразу навалилось: подстава от той, кому верила, ссора с мужем, усталость, декабрь и простуда – как всегда некстати. А еще я умудрилась глубоко порезаться бумагой, рана ныла и зудела, и мне стало казаться, что я вся, с головы до пят, заштрихована бумажными порезами.
Я сидела прямо на паласе, напротив входа в ванную. Там надпись: «Если полотенце нужно поменять, бросьте его на пол».
Я чувствовала себя полотенцем, которое использовали и бросили на пол. Нужно заменить его на новое, чистое, не запятнанное жизнью…
МНЕ БЫЛО ТОШНО. ХОРОШЕЕ СЛОВО. КАК БУДТО ДУШУ ТОШНИТ НОВЫМ ЗНАНИЕМ, КОТОРОЕ ХОЧЕТСЯ ЗАБЫТЬ, НО ЭТО НЕВОЗМОЖНО.
В нашумевшем фильме «Джокер» главный герой – человек с психическим диагнозом. Он написал в своем дневнике, что худшее в этом заболевании то, что люди ожидают от тебя такого поведения, будто его (заболевания) нет. А оно – есть.
Когда у вас болит душа, это тоже не очевидно другим. Для всех вы обычный человек в коконе собственной репутации.
Например, я веселушка. От меня люди ждут обычно легкости и юмора. Но я живой человек, регулярно проживающий сложные жизненные испытания. Иногда внутри меня – топор, слякоть и болото. И ни капли легкости.
Мы ничего не знаем друг о друге.
Например, идет женщина по улице. Женщина как женщина. А она после аборта и плачет в себя. А люди вокруг думают: «Наверное, за продуктами вышла, за сметаной и колбасой».
Или идет мужчина, вчера получил бумаги из суда о разводе с любимой женщиной, но на лбу это не написано, а в душе у него – Хиросима.
Однажды я дала задание сыну: найди в интернете десять интересных фактов о чем угодно. Я хотела увлечь сына глобальной паутиной, чтобы он восхитился тем, как много она знает, насколько она всеядна и разнообразна.
Сын рассказал мне девять фактов, а десятый все никак не мог найти – буксовал. И вот он, уже уставший от новой информации, приходит ко мне и говорит:
– У машин есть колеса, и колеса эти надувают, внутри них живет давление. Так вот, оно – три бара, а чтобы сварить кофе эспрессо, нужно давление в пять раз больше.
Я не знаю, зачем это запомнила, но было ощущение, что на меня сейчас обстоятельства оказывают такое давление, что никакому эспрессо не снилось.
ВНУТРИ МЕНЯ ЖИЛ ГНЕВ. Я ЗЛИЛАСЬ НА СЕБЯ И НА ТЕХ, КТО НЕ ОПРАВДАЛ МОИ ОЖИДАНИЯ. ПРОБЛЕМА БЫЛА В ТОМ, ЧТО Я ИХ ЛЮБИЛА, А ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ПРОСТО ВЗЯТЬ И УЙТИ, ВЫЧЕРКНУВ ИХ ИЗ ЖИЗНИ, НЕ ПОЛУЧИТСЯ.
Меня всегда в таких ситуациях спасает творчество. Нырну в телефон, напишу текст – и мне получше.
Я открыла телефон и тут же увидела каскад уведомлений от разных соцсетей и мессенджеров. Я блогер, а личка у меня открыта. Мне пишут много хорошего, но и плохого пишут немало. Чаще всего плохое – это не в смысле «ах ты дрянь», а «помогите, у Вас же есть аудитория».
В качестве примера: летом у нас горела Сибирь, и в сети много обсуждали тот факт, что мы не тушим лес. Люди переживали, кипели возмущением, создавали петиции. Знаете, сколько раз мне в личку прислали информацию о горящих лесах, петициях, о том, что «надо что-то делать»?
Сто семнадцать.
Я посчитала от отчаяния. Мне стало казаться, что это лично моя проблема – горящий лес… Он горит, а я бездействую.
Так вот я открыла письма, а там…
Помогите, у нас хотят построить мусоросжигающий завод; помогите, маленькая Маша без вас умрет; помогите, потерялся щенок и дети плачут; помогите, у сестры сгорел дом и все имущество; помогите-помогите-помогите…
Я отложила телефон. Никто не пишет блогерам хорошие новости. Не принято это. А плохие – пожалуйста.
Тротил чужих проблем мог рвануть в любую минуту, но моя душа была заминирована личной болью, и вот это ощущение, что хуже некуда, укутывало меня спасительным безразличием.
С моей стороны это было лакированным хамством, но я никому не ответила. Не было сил.
Почитала комментарии к своим публикациям. Много восторгов, много хейта, к которому невозможно привыкнуть. Меня поражает категоричность, с которой люди выбрали видеть во мне врага и уверенность, с которой они все обо мне поняли по моим постам. Будто я поклялась протоколировать свою жизнь, а они, детективы, сопоставили события – и не сошлось. Тогда они сразу разгадали, кто я.
Тут вон порой всю жизнь веришь человеку, а через двадцать лет оказывается, что зря. А они прочли пост от тетьки незнакомой из сети – и привет. Все понятно им…
БЫВАЮТ ТАКИЕ ДНИ, КОГДА КАЖЕТСЯ, ЧТО БОГ ЗАМОТАЛСЯ И ЗАБЫЛ О ТЕБЕ. И ТЫ, МАЛЕНЬКАЯ, РАСПЛАСТАЛА ЛАДОШКИ НА ХОЛОДНОМ СТЕКЛЕ ЖИЗНЕННОГО ДЕТСКОГО САДИКА И НЕ МОЖЕШЬ ПОВЕРИТЬ, ЧТО ТЕБЯ ЗАБЫЛИ, А ВПЕРЕДИ – ХОЛОДНАЯ НОЧЬ И НИКТО-НИКТО НЕ ПРИДЕТ.
Я, не вставая, открыла свой рюкзак. Из него выкатился мандарин. Муж успел сунуть мне его при прощании, и этот оранжевый путешественник проехал со мной уже два города. Я очистила его и стала задумчиво есть.
Говорят, боязнь Бога делает людей хорошими, а плохие – бесстрашные грешники.
Мне хотелось бы поговорить с Богом, так сказать, взять у него интервью. Измотала меня жизненная несправедливость – интересно, Он так и задумывал? Хочется отдохнуть в беспроблемном пространстве. Это в принципе возможно для взрослого человека? А вот тот факт, что во всех моих жизненных ипостасях не бывает одновременно хорошей погоды – это только со мной так или у всех?
Я захотела еще мандарин, полезла в рюкзак, а там больше не было мандарина, зато был конверт. Его мне дала визажистка, я заезжала к ней на макияж перед аэропортом и, пока она крутила мне локоны, я накрутила ей нервы своими проблемами.
А она у меня верующая очень, пропускает мои новости через фильтр Божьей мудрости.
Когда я уже уезжала, она за пять минут, пока я болтала с ее сестрой, набросала что-то на листках и протянула мне конвертик:
– Я там тебе высказывания из Библии выписала. Посмотри, когда время будет. Они помогут принять.
А я и забыла. Бегом же вечно, опаздываю…
И вот я открываю конверт и первая же фраза: «Всякий человек должен быть скор на слышание, медлен на слова, медлен на гнев (Иакова 1:19)».
