Когда Джия была маленькой, ей очень нравился мультфильм о коте, который гоняется за мышонком, но не может его поймать. Ее смешило, что несчастному грызуну удается легко перехитрить коварного врага. Сейчас Джия не знает, кого больше напоминает в этой истории. В панике перебрав варианты, она осознает, что игра проиграна. Джия медленно стягивает с себя футболку, под которой надет простой белый бюстгальтер. Мать замечает два новых синяка.

С каменным лицом Марин молча наблюдает, как Дебора фотографирует синяки маленькой камерой.

— Это для досье, — поясняет соцработник, отмечая размер и форму каждого. Всего их семь. Новые перемешаны со старыми — прямо настенная роспись боли. Закончив, Дебора разрешает Джии надеть футболку. — Извини, можно посмотреть на твои ноги? — спрашивает она. Джия опускает голову и приподнимает подол юбки. У бедра видно багрово-черное пятно. Марин понимает, что это от удара ногой, и у нее сводит нутро. Когда ты уже упала и кулаком в живот бить неудобно, то пинают ногами куда придется. Еще пара снимков, еще одна-две записи, и Дебора заканчивает.

— Что теперь? — спрашивает Марин, не в состоянии посмотреть дочери в лицо.

— Я открываю дело. Потом проведу расследование, — повернувшись к Джии, она спрашивает: — Ты ничего не хочешь сказать мне? Сейчас самое время.

— Нет, — произносит Джия упавшим голосом. — Пожалуйста, нельзя ли оставить все это? Со мной все хорошо. Мама, ну скажи ей, пожалуйста!

— Мама здесь ничего не решает. Никому не позволено бить тебя. Это противозаконно, — Дебора встает, на сегодня ее работа завершена. — Я на связи.

— А что будет? — тихо спрашивает Джия. — Что будет с тем, кто это сделал?

— Посмотрим, — отвечает Дебора. — Окончательное решение вынесет суд.

Марин делает все, чтобы Джия провела уик-енд дома. Никаких встреч с друзьями и встреч с Адамом. Она конфискует у Джии мобильник, якобы для того чтобы улучшить некоторые его функции, и обещает, что вернет его через несколько дней. Единственный телефонный аппарат находится у Марин в кабинете, обычно его используют для передачи факсов. Лишенная связи с Адамом Джия дуется, сидя у себя в комнате.

— У нее были новые синяки? — спрашивает Радж, расхаживая взад-вперед по кабинету Марин. Жена сообщила ему о визите социального работника, умолчав о собственной роли. — И что дальше?

— Подождем. Джия все еще не назвала имен, поэтому, думаю, они начнут расследование.

— Боже мой! — Радж с размаху усаживается на диван и хватается руками за голову. — Как это могло случиться?

— Теперь это не имеет значения, — говорит Марин, подавляя непрекращающийся спазм в желудке. — Все, что случилось, должно быть зафиксировано.

Что-то в ее голосе заставляет Раджа поднять голову:

— О чем ты говоришь, Марин?

Усилием воли она меняет выражение лица.

— Только о том, что мы должны поддержать Джию и помочь ей пройти через это.

— Как ты думаешь, может быть, стоит перевести ее в другую школу? Окружить другими людьми?

— Нет, — ответ Марин идет изнутри. Она не даст испортить Джии будущее. — Мы двигаемся вперед в решении нашей проблемы. Самое лучшее для Джии сейчас — стабильность. Ей нужно привычное окружение. Другая школа скорее навредит, чем поможет.

Радж, прежде чем ответить, внимательно смотрит на жену.

— Пока что соглашусь с тобой, но дело еще не закончено.

Скоро оно будет закончено, думает Марин. Очень скоро.

* * *

Марин отменяет все деловые встречи на день. Ее секретарь, уже привыкшая к неожиданным выходным дням начальницы, не возражает. Затем Марин звонит детективу:

— Для вас снова есть работа.

Объяснив ему все детали, она переодевается в деловой костюм и встречает Дебору в своем кабинете.

— Благодарю, что зашли к нам в субботу, — Марин улыбается ей широкой улыбкой, которая редко появляется на ее лице. — Джия понятия не имела, что мы с вами уже встречались и разговаривали.

— Мой долг — полностью расследовать ситуацию. Должна заметить, что вы ведете рискованную игру, — Дебора откидывается на спинку стула, не сводя с собеседницы глаз. Марин знает, что та работает добросовестно: она начала полномасштабное расследование, использовав все возможности. Карин сообщила Марин, что Дебора заходила в школу, расспрашивала ее и учительницу физкультуры. — Но я впечатлена вашим напором.

— Это моя дочь, — говорит Марин так, словно это все объясняет. — Я держала ее дома весь уик-енд. У нее не было никаких контактов, кроме как со мной и ее отцом.

— А с Адамом?

— Никаких. Я удостоверилась, что у нее нет доступа к нему. Сегодня она снова пошла в школу.

— Вы уверены, что она пойдет к нему после школы?

— Абсолютно, — по беспокойному поведению Джии в течение всего уик-енда было понятно, что ей отчаянно хочется рассказать Адаму о происшедшем. Посещение социального работника сильно напугало ее. — Мой детектив готов сделать снимки.

— Снимки, на которых он избивает вашу дочь, будут прямыми доказательствами. Ее синяки — всего лишь косвенные свидетельства, — Дебора внимательно смотрит на Марин.

— Тогда будем ждать прямых доказательств.

Марин продумала каждый шаг и составила детальный план. Из опыта общения со своим отцом Марин знает, как будет мыслить Адам. Рассказ о визите социального работника сильно напугает его. Не имея другой возможности избавиться от страха, он прибегнет к излюбленному методу — избиению Джии. Он будет убеждать ее в том, что это она во всем виновата. Ей следовало лгать лучше, ей следовало прятать свои синяки более тщательно, делать все, что оправдало бы его, а ее обвинило. Она не только будет ожидать колотушек, но и не усомнится, что заслужила их.

— Ему только что исполнилось восемнадцать, — Дебора не спускает глаз с Марин. — Его станут судить как совершеннолетнего.

— Я прекрасно это знаю, — Марин взволнована предстоящим шагом. — Давайте продвигаться дальше.

Сутки тянутся долго, как никогда. Вечером она заставляет себя работать. Радж тоже занят работой. Марин обнаруживает, что перечитывает один и тот же документ снова и снова, немедленно забывая каждое слово. Она сдается, выключает компьютер и просто сидит в кресле, ожидая прихода Джии.

Тишину нарушает звон ключей. Затем парадная дверь открывается и закрывается. Марин вскакивает на ноги, готовая броситься из комнаты, но ее останавливает тихий плач и прерывистые вздохи. Марин прижимается лбом к закрытой двери кабинета, стараясь укрепить свой дух. Только почувствовав себя готовой к встрече с дочерью, она распахивает дверь.

— Джия? — голос Марин не выдает ее эмоций. — С тобой все в порядке, бети?

— Да, мама, — Джия быстро вытирает лицо руками. И тут же сморщивается от боли. — Просто я устала, — она идет к лестнице, готовясь ускользнуть в свою комнату. — Я пойду спать.

— Ты сегодня припозднилась, — говорит Марин, останавливая ее. Посмотрев на часы, она произносит: — Почти десять. Ты занималась?

— Да, — отвечает Джия без запинки. — Готовилась к контрольной с друзьями.

— С какими друзьями? — спрашивает Марин резче, чем намеревалась.

Джия опускает глаза и быстро взбегает по лестнице.

— В учебной группе.

— Джия, — тон Марин не оставляет места для возражений. Джия медленно поворачивается и смотрит ей в лицо. — Я… — слова застревают у нее в горле. Она чувствует боль дочери, ощущает ее страх. Но она не в состоянии излечить ее, найти слова утешения, способные помочь распутать силки, в которые та попала. Вместо этого она задает вопрос, первым пришедший на ум: — Ты готова к контрольной?

— Конечно, я готова, — и Джия бежит вверх по лестнице к себе в комнату.

* * *

Марин в машине ждет Дебору и полицейских. Она поднялась на рассвете, приготовила себе чай с молоком и потягивала ароматную смесь, пока не почувствовала, что желудок успокоился. Через час зазвонил будильник Джии, а потом послышались звуки льющейся воды в душе. Удалившись из кухни в безопасность своего кабинета, она сидела там, пока Джия не позавтракала и не отправилась в школу. Затем Марин тоже поехала к школе и из укромного уголка наблюдала, как ученики входят в здание.