Причина одиноких людей не в социуме, который не принимает их, а в одиноких, которые не принимают социум.

Глава 1

Высокий узкий красивый дом викторианского стиля, сохранивший в себе целую историю и ее красоту, казалось, должен принадлежать богатой семье с детьми – такой, как владельцы соседних похожих домов. Но если бы владельцем дома был добросовестный семьянин, история этого дома не была бы такой интересной. На улице давно стемнело, соседи, очевидно, спят, как спал бы сейчас и Крис, как всегда, напившись после рабочего дня.

Дверь отворилась, внутрь прошло существо, похожее на человека: руки, ноги, голова, одежда темных тонов и лицо – безжизненное, словно слеплено из грязи.

Вы когда-нибудь видели глаза мертвого человека? Не просто так говорят, что глаза – это зеркало души, и мертвые люди – яркое тому подтверждение. Когда живое существо начинает погибать, зрачки его глаз сначала расширяются, будто последний вдох, но позже, когда наступает необратимая смерть, глаза сереют, перестают блестеть, а зрачок становится узким, будто приоткрытая дверь на ту сторону. Это один из признаков истинной смерти человека – вид его глаз. Но я уверен, что вы тоже когда-нибудь видели живого человека, но с мертвыми глазами. Они продолжают питаться, работать, если повезет – размножаться, но когда смотришь им в глаза, то понимаешь, что что-то в них мертво. Как у военного, который только что вернулся из горячей боевой точки. Или у психически больного человека, который не осознает реальность. Глубокое погружение в себя на постоянной основе способно порождать собственную реальность, что делает человека психически нездоровым.

Человек, который только что вошел в этот снаружи красивый, но запущенный, а внутри – ущербный и будто намеренно грязный дом, имел точно такие глаза, которые были описаны выше.

Он был одинок настолько, насколько человек вообще может быть одинок, когда живет среди людей. А что не есть самое ужасное, как быть одиноким в мире, где столько людей? Безусловно, нас много, и все мы одиноки. Но лишь отчасти: кто-то сильнее, кто-то слабее, есть и такие, кому нравится одиночество, но их все никак не могут оставить в покое.

Он сорвал с себя плащ, ослабил галстук, из разбросанных вещей отыскал ручку, но не нашел бумаг, поэтому достал тетрадь из рабочего портфеля, прыгнул

за стол и принялся что-то писать, коверкать, вычеркивать и снова писать.

02.03. 23:45

Недавно со мной случился вопиющий случай. А вопиющий он потому, что никогда со мной ничего не случалось, а теперь случилось, и не просто «что-то», а трагедия!

Беда пришла ко мне, вернее, не пришла, а свалилась на голову, в буквальном смысле свалилась на голову. У меня в голове обнаружили опухоль на последней стадии развития, так сказал мне врач, я только от него вернулся.

Именно эта шокирующая новость сподвигнула меня делать записи в тетрадь. Даже не знаю, зачем и для кого, и что именно я буду сюда писать, но поделиться больше не с кем, а поделиться хочется. Так ведь устроен человек, что трагедию вынести в одиночку не способен, поэтому у каждого человека есть человек, с которым можно боль свою разделить. Когда уж делишься ею, то сразу как-то легче становится. Так устроен человек.

Ох, господи, за что мне такое? Я ведь толком и не жил… Умереть в 37 лет, без родных, без друзей, один, в пустом доме. Что может быть хуже, скажите мне?

Впрочем, если честно, признаюсь, порой я сам того желал… Но это желание не из тех, которое превращается в план, и ты намереваешься его исполнить, а из тех, о которых ты порою грезишь. Говорят же, что человек – существо социальное, а если социальность эту у него отнять, то он даже может умереть от одиночества. А одиночество – часть моей жизни. Поэтому таких желаний и грез меня было хоть отбавляй, почти каждый день. Имею в виду, в тоскливые дни (а у меня все дни в году тоскливые) хотелось внезапно умереть; чтобы повеситься – я слишком труслив, вены порезать – того больнее, а с таблетками можно часами мучиться, прежде чем помрешь. Поэтому я иногда мечтал, что случайная пуля, выпущенная психопатом из пистолета, случайно дойдет до моей головы, или вдруг что-то упадет на голову, например телевизор, или же какой-нибудь безответственный, недобросовестный строительный работник напьется за полученную зарплату после смены, сядет за руль пикапа и внезапно раздавит мое хрупкое тело.

Мечтал я о такой легкой смерти почти каждый месяц, а с каждым годом месяцы таких мечтаний превратились в недели, а потом и в дни. Докатился я до того, что мечтал о своей смерти каждое утро. А от чего бы мне не мечтать об этом? Особенно каждое утро. Вы не поймете, уверен в этом. Понять может только тот, у кого каждое утро начинается с тошнотворства от самого себя.

Мне иногда кажется, что я существую, только чтобы мой скелет не развалился, настолько я бесполезен.

Здесь вы можете сказать что-то в духе: «Соберись, тряпка, возьми себя в руки, ты ведь мужчина».

Я об этом тоже думал, я ведь не глупый, однако, раз вы так говорите, то очевидно не понимаете, что как раз-таки от того, что я мужчина, у меня не получится так просто взять себя в руки.

А какой теперь в том смысл, если я обречен на гибель? На безызвестную, унизительную гибель, о которой даже никто не узнает.

Я уже вижу, как опухоль внезапно убила меня, на диване или в коридоре, когда я иду за чаем, как тело мое гниет неделями, и десятки соседей, проходящих вдоль дома, даже не заметят, что один из соседей вдруг перестал появляться на улице. Скорее, меня найдут счетовики за неоплаченные долги, когда от тела останутся лишь кости. А теперь, когда доктор только что, шесть часов назад, сообщил мне, что я умираю от опухоли, которая росла во мне годы, а может быть, и десятилетия, мои поджилки трясутся, на глаза наворачиваются слезы и от дрожи трясет так, что слышно, как стучатся кости. Кажется, я помру от одного лишь страха.

03.03.

Утром я попытался повеситься, и, как вы поняли по продолжению писем, не смог. Я связал петлю, прочно закрепил ее за люстру, встал на табурет и смотрел на петлю перед собой. Все тело дрожало, я представлял, как она туго стягивается вокруг моей шеи, как душит меня, как силы покидают тело и шейный позвонок с хрустом ломается. Это было ужасно.

Как человек, созданный столь продуманно, до мельчайших деталей, до каждого атома, человек, чье тело и воля созданы таким образом, чтобы он выживал и продолжал род, способен пойти наперекор своим инстинктам выживания и убить себя? Господь видит, самоубийцы доводят дело до конца лишь по двум причинам: от чрезмерной глупости и от чрезмерных страданий, выносить которые не способен. От глупости – это потому, что их интеллект не оценивает в полной мере действия, которые он совершает, поэтому уголок мозга, отвечающий за самосохранение, не включается, и защитные рефлексы не работают. Все от глупости и неспособности осознать урон в полной мере. А от чрезмерных страданий – и объяснять, думаю, много не стоит. И так понятно, что человеческое тело способно выдержать только определенный уровень боли, а если боли этой чересчур много, то и руки наложить на себя проще, ибо сознание не видит возможности и смысла более выживать и продолжать род, что является самым главным заданием человека. Задание провалено – единица уходит со сцены.

Есть, конечно, люди, что продолжали жить даже после множества трагедий. Наверное, такие же трусы, как и я… Можно ли назвать такую форму трусости мужеством?

Какой же я все-таки трус, жестокая правда, я эту правду осознаю, и от нее становится еще горше, а это тем самым делает меня к тому же слюнтяем.