Я ее еще встречал пару раз у Беликовых, когда те устраивали приемы для старых русских, где Индра Дэви даже танцевала в ее возрасте, позванивая золотыми колокольчиками своих сандалий.

Расспросив Светлану Ивановну, как ориентироваться на улицах, чтобы не заплутать, я решил побродить по Бельграно и раскланялся с ней.

Через какое-то время я вышел на широкую авениду, проспект по-нашему, и медленно пошел по тротуару, вглядываясь в лица идущих навстречу людей.

Мне показалось, что я вижу полное смешение рас и наций. Встречались в большом количестве белые – от типов северных до южных европейцев, были и креолы13, мулаты, явные индейцы в национальной одежде, негров практически не было. Я знал, что в этом мегаполисе проживает половина населения страны плюс много приезжих из соседних государств, то есть обретается более семнадцати миллионов душ.

Обратил внимание и на зеленые насаждения. Сразу опознал платаны за их своеобразную пленочную кору, мандарины, невзрачные кусты гранатов, остальное видел впервые. Очень понравилась хакандара́, дерево родом с Индии, все усыпанное нежно-синими цветами, напоминающими большие колокольчики. Кустарники и цветы не смог определить – все было внове.

День спустя Владимир Дмитриевич повел меня в редакцию газеты «Наша страна» к ее бессменному руководителю господину Кирееву. Газета выходила на очень тонкой бумаге на четырех-восьми полосах, в зависимости от тиража, и была посвящена политике и русским, в России и латиноамериканских странах.

Газета переживала не лучшие времена – проблемы с финансированием, и как следствие – падение тиражей. Раньше, во времена «холодной войны», противостояния советской системы и капитализма, в Аргентине и соседних странах проживала много-тысячная русская община и «Наша страна» была весьма популярным изданием среди русских.

Ситуация изменилась – старшее поколение уходило в мир иной, многие из детей русских эмигрантов не отождествляли себя с родиной предков и не интересовались событиями в России.

После редакции поехал на метро на старое русское кладбище, расположенное об стенку со знаменитой Чакаритой – главным кладбищем Аргентины, да нет, настоящим городом мертвых. Там есть улицы, переулки, дорожные указатели, и фамильные, уходящие вниз многоэтажные склепы вместо домов. Есть и настоящие произведения архитектуры. Для тех, кому склеп не по карману, есть многоэтажная стена с ячейками хранилищ, вроде шкафов для сумок перед входом в супермаркет. Можно абонировать для вазы с пеплом близкого.

Зайдя за Чакариту, я очутился на Сементерио Британико – британском кладбище, где похоронены первые русские эмигранты времен гражданской войны в России. Пройдя по отлично ухоженным дорожкам под большими королевскими пальмами, я склонил голову и опрокинул чарку в поминании лежащих здесь штабс-капитанов и есаулов, купцов первой гильдии и фабрикантов, флотских экипажей, чьими старания-ми строилась Российская империя и коим пришлось умереть тут, на чужбине.

Уже возвращаясь обратно, обратил внимание на открытую со всех сторон харчевню под навесом, расположенную в центре площади, перед входом на Чакариту. Меня привлек невероятно ароматный дым, клубами валивший из этого заведения. Зайдя, уселся за стойку, тянувшуюся вдоль всего длинного прилавка. По другую сторону, у жаровен над углями, ловко орудовало несколько поваров, управляясь с мясом.

Чего тут только не было.

Говяжье мясо на ребрышках, нарезанное поперек на манер длинных полос – аса́до де ти́ро или просто асадо, было главным блюдом. Ни до, ни после Аргентины я не пробовал такого качества говядины из быков, выращенных на круглогодичных пастбищах на всем натуральном.

В ассортименте были также различные жареные колбаски. Ну, и разумеется красное вино в розлив. И все это за очень небольшие по местным меркам деньги – долларов пять. К Беликовым я вернулся сильно пьяненьким и умиротворенным, и, стараясь не гневить судьбу, незаметно скользнув в свою комнату, уже через минуту провалился в безмятежный сон.

Кирилл рекомендовал мне, для общего представления о моих соотечественниках за рубежом, посетить один русский ресторан в Буэнос-Айресе, располагавшийся недалеко от авениды Санта-Фе.

Я узнал у Беликовых, как мне удобнее туда добраться, и отправился на автобусную остановку.

В Буэнос-Айресе огромное количество автобусов. Разобраться в маршруте для неискушенного иностранца трудно. Мало знать номер маршрута, надо еще знать варианты номера. Это все помечается разным цветом или пишется рядом с номером. И пассажир на остановке, в потоке автобусов, должен безошибочно найти нужный и метнуться к нему, ненаглядному, способному уйти в любую секунду.

Домчав меня до места, полусумасшедший водитель унесся вдаль. Пройдя немного, я нашел вывеску и зашел.

В небольшой, светлой зале одну стену занимали портреты российских императоров и членов их семей. Напротив, у окна во внутренний дворик, находилась барная стойка, за которой пребывал человек. Явно русский, без особых примет, опрятно одетый.

Я поздоровался и сказал, откуда узнал о ресторане.

– Помню, – кивнул головой Сергей, хозяин заведения. – Бывал здесь пару раз.

– Могу пообедать? – спросил я.

– Нет. Мы работаем по вечерам, по предварительным заказам, – томно сказал он.

Тогда я попросил сварить кофе.

– Три доллара, – ответил Сергей.

Попивая у стойки кофе, я увидел на полках, за спиной хозяина, среди бутылок различные призовые кубки по боевым единоборствам.

– Да. Имею черный пояс по каратэ, кун-фу, айкидо, – не моргнув глазом, пояснил он, заметив мой взгляд.

Его ручки не были похожи на руки бойца.

В залу вошла супруга хозяина с маленькой дочкой, которая тащила на руках большого попугая ару.

Мы поздоровались.

– Как жизнь здесь? – спросил я хозяина.

– Замечательно. Вот машину себе купил – «СААБ». Заряженная модель! – оживился он. – В Буэнос-Айресе только у меня и у шефа столичной полиции такая. Пойдем в гараж, покажу!

– Да ладно, не горит, – отмахнулся я.

– А ты себе тачку взял? – спросил он. – Если нет, могу подсказать, где купить. Пойдем, возмешь.

Тут позвонил телефон и отвлек хозяина.

– По дому то не скучаете? – спросил я хозяйку.

– Нам домой нельзя, а то убьют, – ответила дочка, и попугай каркнул, соглашаясь.

Мама молча отвесила дочке подзатыльник и та уткнулась в тарелку с едой.

Я допил кофе, раскланялся и ушел.

Уже много позже одесские братки мне рассказали, что этот Серж кинул серьезных людей на бабки в Ялте и ушел с деньгами за кордон.

Акклиматизировавшись несколько дней в Буэнос-Айресе, я засобирался в Патагонию. Поблагодарив Беликовых за приют, собрал багаж и подался на центральный автобусный вокзал.

Можно было лететь и самолетом, так быстрее, но хотелось проехаться по земле и увидеть жизнь воочию, природу этой страны.

У территории Аргентины на карте широкий верх с сильно вытянутой вниз сужающейся нижней частью. Ее протяженность с севера на юг больше трех с половиной тысяч километров. Один часовой пояс, климат на севере субтропический, в центре на побережье муссонный, на юге резко континентальный. Население страны составляет тридцать пять миллионов жителей, основная религия католицизм, денежная единица песо.

Центральный автобусный вокзал Буэнос-Айреса или Термина́ль де Омни́бусес был расположен на северо-востоке столицы около железнодорожного вокзала Рети́ро.

Выйдя на одноименной станции метро, я прошел вдоль фасада Ретиро, направляясь к автовокзалу. Справа, напротив Ретиро, возвышалась гостиница «Шератон», а перед ней, в большом сквере, укатанном красным гравием, стояла точная копия лондонских часов Биг-Бэн.

Проталкиваясь в людском потоке, текущем с Ретиро и с автобусных остановок, во множестве находящихся справа, я, наконец, дотащил свой багаж до длинного пандуса автовокзала, идущего сразу на второй этаж. Кроме центральной залы для пассажиров автовокзал представлял собой множество представительств автобусных компаний, в том числе и сопредельных государств.