Слепцов с недоверием посмотрел на собеседника, а тот, нисколько не смутившись, открыл свой оранжевый чемодан. На дисплее переносного компьютера побежала волнистая линия, подскочившая до верхней части экрана. На панели прибора замигали красные лампочки, включился зуммер.

– О-го-го, здесь даже зашкаливает. Какая-то непонятная мне аномалия, – не то удивляясь, не то восхищаясь работой своего прибора, сказал Емелин. – Может, от вертолёта фонит? – послышались нотки сомнения в его голосе. – Иван Иванович, давайте отойдём в сторону.

На этот раз стрелка прибора отклонилась меньше, лампочка уже не мигала, не жужжал и зуммер. Но всё равно прибор Емелина показывал очень высокий уровень аномальности.

– Ничего не пойму. Никаких признаков неопознанных объектов, а прибор почти зашкаливает. Это первый раз он так себя ведёт, – словно извиняясь за свой прибор, сказал Емелин.

Когда они взлетели и вертолет завис над Степановыми нартами, на Емелинском приборе снова стали мигать красные лампочки. И только когда отлетели в сторону, показания прибора вошли в норму.

– Совсем непонятная мне аномалия, – пытаясь перекричать шум вертолёта, говорил Емелин. – Я с таким ещё не встречался. Вообще эта аномалия, может, даже отражает какой- нибудь источник, находящийся глубоко в земле.

– А что, такое бывает?

– Сколько угодно. Это всевозможный металл, трубы, например, или какие-нибудь бочки. Попробуем в лаборатории расшифровать. Все показания прибора теперь сохранены в моём компьютере. По разработанным нами алгоритмам, я думаю, мы сумеем распознать неизвестный объект.

Полетав над участком Степана, они больше ничего не увидели, молчал и прибор Емелина.

О Степане больше никаких известий не было, и все в посёлке стали постепенно привыкать к его отсутствию. Но неожиданно он снова напомнил о себе, только эта информация добавила очень много вопросов, не дав ни одного ответа.

В конце рабочего дня секретарь Слепцова принесла ему факс, в котором геофизик Емелин сообщал, что та мощная аномалия, зафиксированная его прибором возле сломанных нарт, отражает тело какого-то ископаемого животного. Возможно, даже мамонта. В последнем полной уверенности у него не было, но то, что это крупное животное и находится оно в естественной, совершенно нетронутой мерзлоте, он нисколько не сомневался.

Емелин даже привёл график с ломаными линиями, похожими на электрокардиограмму, какую Слепцову недавно сделали в районной поликлинике, где он обследовался по поводу появившихся болей в груди. В одном месте линия этого графика резко подскакивала вверх, а потом также стремительно падала вниз. Под этим пиком была изображена вытянутая в длину чёрная фигура, похожая на овал. Неопознанный объект со всех сторон был окантован полем серого цвета. С зауженной стороны от овала отходили два узких языка, другая сторона овала плавно закруглялась. Сверху неопознанный объект перекрывала толща мёрзлой породы, показанная узкой полоской, которая была заштрихована. Емелин даже привёл предполагаемые размеры аномалии. Получалось, что её длина составляла четыре с половиной метра, а ширина – более двух метров. Рядом стояло значение какой-то величины, обозначенной латинской буквой D. Слепцов не знал, что она означала, поэтому особого внимания на неё не обратил.

«Вот это, видно, и есть та самая аномалия на кардиограмме Емелина, – обвёл он ручкой кривую на графике. И тут же поправился, съязвив самому себе: – Какая ещё кардиограмма, нет тут никаких кардиограмм. – Он негромко матюгнулся, что случалось с ним нечасто. – Совсем зарапортовался старик. А вообще-то ничего удивительного: в конце рабочего дня такие сообщения мне присылают, какие даже с утра мозгов не хватит, чтобы их понять».

Покрутив в руках листок с емелинским факсом, он бросил его на стол.

«Что за чушь, при чём тут мамонт? Мы ищем человека, а он говорит мне про какого-то мамонта. Полнейший бред. Развелось тут этих учёных на нашу голову. Мужик вроде бы нормальный…»

После напряженного дня голова совсем не работала. Он не успел ещё полностью переключиться от коммунальных проблем, а тут вот вдруг Емелин со своим мамонтом. Не задумываясь, Слепцов положил листок в папку.

«Мамонт, мамонт, – одеваясь, бубнил он себе под нос. – Выходит, Степана забрал мамонт. Ей-богу, нарочно не придумаешь. Пришёл откуда-то этот мамонт, унёс его с собой, а потом вернулся и остался. Мамонт, значит, остался, а зять пропал. Мамонт…»

На выходе он так хлопнул дверью, что его секретарь Анна Ивановна пристальным взглядом посмотрела вслед, словно пытаясь определить, сколько же выпил глава их администрации.

«Когда же всё решать, ума не приложу. Запчасти надо купить, за сантехнику заплатить. А денег нет. Всё жилищно-коммунальное хозяйство на ладан дышит. Не отремонтировав котельную, следующую зиму мы не перезимуем. Значит, тоже деньги нужны. С “буранами” ещё предстоит разбираться. Прислали с завода снегоходы, а они все разукомплектованы. Вроде бы ящики были заколочены, тем не менее половины запчастей не хватает, как будто корова языком слизнула. Ну как охотникам их продавать? Да, проблемы, проблемы. А тут ещё постоянно какие-то факсы и звонки из города… И всем надо срочно. Все, будто сговорившись, куда-то спешат. Хорошо, что на этот факс никто ответа не требует. Вот теперь благодать наступила для бюрократов: факсы, компьютеры. Письмо факсом или по электронной почте отправил, а оригинал аккуратно в папочку подшил и контролируй, так сказать, жди исполнения».

После ужина мысли сами собой вернулись к этому злополучному факсу. И только сейчас Слепцов сообразил, что мамонт Емелина к Степану не имеет никакого отношения.

«В земле, возможно, и лежит мамонт. Только это может быть роковым совпадением, какое случается один раз на тысячу: ни дальше, ни ближе, а именно возле этого мамонта сломал Степан нарты. И его, видать, зафиксировал прибор Емелина. Был бы там Степан, прибор обнаружил бы его, а так вот показал мамонта. А вообще мамонт ли это на самом деле? Хотя, судя по размерам, какой-то крупный объект. Так-так… – наговаривая себе под нос, сразу повеселел Слепцов, – если это действительно мамонт, то его надо срочно выкапывать. Это же настоящая сенсация, так сказать, огромное научное открытие. За счёт этого мамонта можно, между прочим, полностью всю деревню поднять да ещё прославиться на всю республику. Раскопаю я этого мамонта, глядишь, меня депутатом выберут. Народ, так сказать, окажет мне доверие как хорошему руководителю. А потом можно и в правительство попасть. Перспективы открываются немыслимые. Ох, размах какой!»

У Слепцова аж закружилась голова. Всего-навсего какой-то мамонт, а взлететь можно до невиданных высот.

– Ваня, иди новости смотреть, – донёсся из соседней комнаты голос жены, – твоя любимая дикторша ведёт. Из-за той трагедии, что случилась в Кузбассе, снова подняли проблемы шахтёров. Задержки зарплаты, нарушение техники безопасности и прочее. Ну иди, сам увидишь.

На мгновение он оторвался от высокого полёта мыслей и, что-то крикнув, остался в своём кресле. Мысли вернулись к практической стороне дела, они уже крутились вокруг сообщения Емелина.

«Вот только как его сейчас оттуда вытащить? На улице холодно, земля мёрзлая. А летом его вообще не выкопать, пропадёт в тепле. Мамонта выкапывать нужно отбойными молотками, для этого необходим компрессор. Своими силами его туда не завезёшь: нужен вертолёт. Вот уже есть одна серьёзная проблема. Если без компрессора, придётся идти на пожог: прямо над мамонтом разводить костры, прогревать землю и потихоньку её выбирать. Так-так – на пожог, только на пожог. Больше никак его сейчас не возьмешь – слишком мёрзлая земля. Значит, нужно завозить дрова или даже уголь. Десяток кубов, наверное, понадобится, может, немного поменьше. Ладно, это не главное, если надо, как-нибудь завезём. Главное заключается в другом: на огне мамонта можно поджарить, так сказать, шкура у него обгорит. Кому он потом будет нужен. Нет, так дело не пойдёт, надо срочно придумать что-то другое. Ладно, допустим, эти два метра грунта, которые показаны у Емелина на рисунке, мы осторожно выберем, а дальше всё равно же надо копать. А как? Всё-таки компрессор нужен, без него ничего не получится. Но как его туда завезёшь, вертолётом? Вертолётом можно было бы и дизельную электростанцию загнать. А где взять деньги? За этот рейс надо столько отдать, сколько весь посёлок платит за месячное потребление электроэнергии. Значит, остаётся только одно: идти на пожог».