– Ладно, – говорю я. – Как нам скрепить нашу договоренность? Каким-нибудь виртуальным рукопожатием? – Я искренне надеюсь, что в этот раз мое доверие не предадут, как это бывало раньше.

– Пожмем друг другу руки, когда встретимся, а до этого обещаю быть тебе таким же другом, как Марио для Луиджи, только перетягивать на себя все внимание не буду. Где встретимся? Я сейчас у аптеки к югу от…

– У меня одно условие, – говорю я. Он прищуривается. Возможно, беспокоится о том, какой крученый мяч я сейчас ему брошу. – Ты сказал, я должен пойти навстречу, но, прошу, зайди за мной домой. Это не ловушка, клянусь.

– А звучит как ловушка, – замечает Руфус. – Поищу себе другого Последнего друга.

– Нет! Клянусь! – Я едва не роняю телефон. Я все испортил. – Серьезно, я…

– Да я шучу, чувак, – говорит он. – Я пришлю тебе свой номер, скинь туда адрес, и мы обо всем договоримся.

Я испытываю такое же облегчение, как когда Андреа из Отдела Смерти назвала меня чужим именем и я подумал, что мне посчастливилось урвать еще кусочек жизни. С той лишь разницей, что в этот раз я в самом деле могу расслабиться. По крайней мере, мне так кажется.

– Идет, – говорю я.

Он не прощается, нет. Просто задерживает на мне взгляд, будто пытаясь составить обо мне мнение или гадая, не заманиваю ли я его в капкан на самом деле.

– Скоро увидимся, Матео. Постарайся не умереть до того, как я доеду.

– Постарайся не умереть по дороге, – говорю я. – Будь осторожен, Руфус.

Руфус кивает и заканчивает видеочат. Потом присылает мне номер своего телефона, и у меня возникает соблазн сразу его набрать, чтобы убедиться, что трубку снимет именно он, а не какой-нибудь урод, который платит Руфусу за сбор адресов с наивных пареньков. Но если я продолжу сомневаться в Руфусе, все это дело с Последним другом точно не выгорит.

Меня немного беспокоит, что я собираюсь провести свой Последний день с человеком, который смирился со смертью, который наделал в жизни ошибок. Разумеется, я его не знаю, он может оказаться дико склонным к саморазрушению: в конце концов, он разгуливает по улице посреди ночи в день, когда ему суждено умереть. Но не важно, какие решения мы примем – вместе или по отдельности, – финишная линия у нас одна. Не важно, сколько раз на перекрестке будем вертеть головой вправо и влево. Не важно, откажемся ли прыгать с парашютом в попытке не подвергать себя лишней опасности и лишаясь возможности полетать, как любимые супергерои. Не важно, опустим ли голову пониже, проходя мимо хулиганов в бандитском квартале.

Не важно, как мы будем жить: в конце мы оба умрем.

Андреа Донахью

03:30

Андреа Донахью не звонили из Отдела Смерти, потому что сегодня она не умрет. Сама Андреа – одна из топовых сотрудников Отдела Смерти и стоит у истоков их семилетней работы. Сегодня она совершила изрядное количество звонков, предупреждающих людей о наступлении их Последнего дня. В промежутке с полуночи до трех часов ночи Андреа позвонила шестидесяти семи Обреченным. Не лучший показатель, но ей сложно побить рекорд в девяносто два звонка за смену с тех пор, как ее начали активно контролировать на предмет слишком быстрых и скомканных разговоров.

Якобы быстрых и скомканных.

Андреа, хромая, выходит из здания с тростью в руке. Она надеется, что отдел кадров не станет перепроверять ее сегодняшние звонки, хотя знает: надежда в ее профессии – штука опасная. Андреа перепутала несколько имен, стараясь как можно быстрее перейти от одного Обреченного к другому. Потерять работу сейчас будет очень некстати. Мало того что ей после аварии требуется физиотерапия, так еще и стоимость обучения дочери постоянно растет. Не говоря уже о том, что эта работа – единственное, в чем она хороша. А хороша она в ней, потому что обнаружила потрясающий лайфхак, незнание которого заставляет многих искать другую, менее стрессовую работу.

Правило первое и единственное: Обреченные – это уже не люди.

И все. Следуй этому правилу, и тебе не придется тратить время на приемы у корпоративного психолога. Андреа знает, что Обреченным ничем уже не помочь. Она не может поправить им подушки или приготовить последний ужин, не может продлить им жизнь. Она не тратит сил на молитвы. Не хочет вникать в истории жизни этих людей или оплакивать их. Она просто говорит, что сегодня они умрут, – и идет дальше. Чем быстрее закончится один разговор, тем быстрее начнется другой.

Каждую ночь Андреа напоминает себе, как повезло Обреченным, что она оказывает им свои услуги. Она не просто говорит людям, что они умрут. Она дает им шанс прожить день по-настоящему.

Но за них она прожить его не может. Это их собственная задача.

Свою роль она уже исполнила. И сделала это достойно.

Руфус

03:31

Еду к дому этого Матео. Ей-богу, надеюсь, он не окажется серийным убийцей… Да нет, он классный. Сразу видно, слишком много копается в себе и, возможно, уж слишком антисоциален. То есть зацените: я реально собираюсь забрать его из дома, как какого-нибудь принца, заточенного в высокой башне, которого необходимо спасти. Думаю, когда неловкость останется позади, из него получится идеальный боевой товарищ. Если нет, всегда можно разойтись. Это, конечно, отстой, потому что тогда получится, что мы впустую потратили время, которого у нас нет, но делать нечего. Как бы то ни было, появление Последнего друга должно немного успокоить моих друзей: они перестанут волноваться, что я блуждаю по городу один-одинешенек. По крайней мере, от этого мне становится чуточку легче.

Малкольм Энтони

03:34

Малкольму Энтони не звонили из Отдела Смерти, потому что сегодня он не умрет, но его будущее находится под угрозой. Малкольм и его лучший друг Тэго не поделились с полицейскими ни единым соображением по поводу того, куда, по их мнению, мог направиться Руфус. Малкольм сказал им, что Руфус – Обреченный и что преследовать его совершенно бессмысленно, но полицейские не могут оставить его без наказания, ведь он, в конце концов, совершил преступление при отягчающих обстоятельствах. Тогда Малкольму в голову пришла гениальная идея, способная разрушить всю его жизнь: сдаться самому.

Он спорил с полицией и сопротивлялся аресту, но самое слабое звено его плана заключалось в том, что он не смог предупредить о нем Тэго, который тоже бросился спорить с копами, причем еще агрессивнее, чем Малкольм.

Сейчас Малкольм и Тэго едут в полицейский участок.

– Это бессмысленно, – вздыхает Тэго, сидя на заднем сиденье полицейской машины. Он больше не цыкает себе под нос и не выкрикивает, что ничего такого не сделал (несмотря на то что Малкольм и Эйми умоляли его замолчать), как тогда, когда офицеры достали наручники. – Они все равно не найдут Руфуса. Он уже упылил на…

– Заткнись. – На этот раз Малкольма беспокоят не дополнительные проблемы, которые каждым словом создает себе Тэго. Малкольм уже понял, что Руфусу удалось скрыться на велосипеде. Когда их сопровождали от дома к машине, велика во дворе не было. Он прекрасно знает, что Руфус умчится от полиции на велосипеде, но ему дико не хочется, чтобы они начали ловить на улице велосипедистов и нашли его. Если он им так уж сдался, пусть поработают.

Малкольм не может подарить другу еще один день жизни, зато подарит ему немного времени на жизнь.

Если, конечно, Руфус все еще жив.

Ради Руфуса Малкольм намерен взять удар на себя, он-то знает, что часть вины лежит на нем, это даже не обсуждается. Плутонцы выскользнули из дома ночью с намерением надрать задницу Пеку, что Руфус и сделал без их помощи и участия. Малкольм никогда в жизни не дрался, хотя многие по его внешнему виду делают вывод, что он сильный и жестокий малый. Он выше остальных парней на полголовы и весит под девяносто килограммов. Да, у него телосложение тяжелоатлета, но это вовсе не означает, что он хулиган. А теперь Малкольма и Тэго запишут в малолетние преступники.