По всей пещере разлетелись зелёные искры света, зависшие в воздухе, словно пепел на пожарище. Все щупальца, что принадлежали Аш'рьох'оту, вместе с его телом просто превратились в эту зелёную пыльцу, а его последняя живая часть — его душа — осталась в Глейре.
— Забирай душу, Льера! — его голос сейчас неповиновения не подразумевал, и я кое-как сползла с алтаря, еле держась на ногах от пережитого волнения, и подошла к рыдающей девушке.
Я все ещё не чувствовала себя хорошо, но когда поняла, что он рядом, сразу стало легче. И да, я ослушалась. И приму наказание, какое он потребует.
Мистру было жаль, пусть даже предложение варианта мести исходило именно от нее. Но нельзя же ругать собаку за то, что она искренне преданна своему хозяину. И я просто вытянула руку в ее сторону. Как и в случае с Иеном, с ней все было ясно, но на всякий случай я все равно предупредила:
— Его душу я заберу в любом случае, но если отпустишь ее, выживешь сама.
Она так и не перестала рыдать, я даже не уверена, что она меня услышала, но в душу бога вцепилась намертво. Пришлось забрать и ее жизнь. В пещере воцарилась тишина. И через секунду я опустилась на колени и склонила голову:
— Прости, Великий. Я не по злому умыслу ушла. Он взял под контроль разум моего жреца. Я лишь хотела помочь.
— Твой жрец на то и жрец, чтобы жизнь за тебя отдать, — недовольный голос Тенебриса снова разнесся в моей голове. — Если бы ты погибла, он посчитал бы это своей виной. Впрочем, неважно, о чем бы подумал он, я все равно убил бы их всех. А сейчас, Льера, ложись на алтарь. Время наказания пришло.
И снова лёгкий укол страха. Конечно, Тенебрису позволительно делать со мной, что угодно, и я к этому готова, но оставаться равнодушной не могу. Я подошла к каменному алтарю и начала на него укладываться:
— Это алтарь чужого бога, Великий. Разве он подойдет тебе?
— Неважно, чей он. Это место силы, Льера. А для наказания и это не имеет значения. Лежи и жди своих жрецов. Они будут выполнять мои приказы. Их я накажу вместе с тобой, потому что их задача — спасать тебя даже от себя самой.
— И в чем будет заключаться наказание?
— Лежи, Льера, и жди. И я более не скажу тебе ни слова, пока наказание не будет завершено. Мое молчание — его часть, Льера. Прими свое наказание.
— Да, Великий, — согласилась я и осталась лежать, разглядывая увитый травами и корнями земляной потолок. Сейчас, когда Тенебрис рядом, это место уже не казалось страшным, да и уверенность ко мне вернулась. Да, бог Тёмного Солнца — злой бог, но вряд ли серьезно навредит мне. А если и да, что ж, таково его желание. Хотя я все равно немного нервничала, но и была готова ко всему.
Через десяток минут я услышала звуки со стороны заросшего входа. Тенебрис помогал моим жрецам покататься сквозь толпу и корни, освобождать путь ко мне. Вошли почти все, у входа далеко снаружи осталась лишь Эерия и Альберт, который жрецом не являлся.
Все вели себя очень тихо и серьезно. Похоже, им Тенебрис уже тоже высказал все свое негодование. Как и обещала Великому, я просто осталась лежать, когда они окружили меня, хотя и было немного страшновато. Сейчас они подчинялись не нам с Тенебрисом, а только ему, и то, как меня окружили десяток взрослых крепких мужчин, выглядело даже немного угрожающе. Они потянулись ко мне разом со всех сторон, и я с трудом сдержала порыв убежать. Множество рук расстегивали и стягивали с меня плащ, походную жреческую робу, штаны, трусики — все это полетело на пол. Чтобы сделать это, они приподнимали и придерживали самые разные части моего тела, и их касания были, казалось, везде, что добавляло страха. Если столько мужчин меня раздевают, то их намерения вполне очевидны, и даже если бы я хотела, сбежать не получится. А здесь я ещё и на алтаре, будто жертва окруженная фанатиками бога. А впрочем, почему "будто"? Двое из них взяли мои руки и завели их вверх, за голову, где их перехватил Айвен.
Он присоединился ко мне лишь в середине моих странствий. Обычный дровосек, пожелавший в корне изменить свою жизнь, и я считаю его одним из самых привлекательных среди моих жрецов. Красивое крепкое мускулистое тело, которое не очень хорошо видно сквозь жреческие одежды, но которое я прекрасно помню. Мы занимались с ним сексом почти полгода, прежде чем я переключилась на другого новенького жреца.
Он вряд ли бы хотел причинять мне вред, но приказы бога не обсуждаются. Айвен опустился на колени у моей макушки и сначала взялся пальцами за мои пальцы, согнув их, зацепившись за мои согнутые пальцы и тем самым взяв их в ладони. Кажется, это большее, что он мог позволить себе, чтобы успокоить меня, и у него это получилось. Как бы страшно мне ни было, они — мои жрецы тоже, и почти со всеми из них я даже уже так или иначе занималась сексом. Тем не менее, секунда спокойствия прошла, когда он крепко перехватил мои руки, взявшись около самых локтей, и развел их в стороны, оставив согнутыми в локтях. Его мускулистые руки всей длиной до самых локтей лежали поверх моих, прижимая к алтарю, и я, стремясь найти ещё хотя бы немного поддержки, схватилась за его мышцы у локтей. За мои сомкнутые ноги также схватилось несколько рук, крепко прижав их к алтарю, парочка ладоней коснулась бедер, заставив меня немного вздрогнуть — страшно, но вместе с этим, по телу пробежала первая дрожь возбуждения. Я немного откинула голову назад, чтобы посмотреть на Айвена, он был серьезен и внимательно смотрел на меня. И в его взгляде я видела, что он хочет меня.
И в это же момент два щупальца Тенебриса схватились за мои соски и оттянули их, причинив легкую боль. Я вздрогнула и тихо простонала, закусив губу, сразу отвлекшись, даже немного дернула ногами, оценив крепкую хватку мужских рук, что держали не только за щиколотки, но и за голени, и даже у бедер. Тенебрис отпустил меня, и на смену его конечностям пришли мягкие теплые языки ещё пары моих жрецов. Два жреца ласкали мою грудь, гладили мой живот и бедра, другие крепко держали, чтобы я не могла сопротивляться остальным. Некоторые просто стояли рядом, готовые к действию, нависая наши мной новыми угрозами. Я перестала обращать внимание, кто из них где. Было странное ощущение, что меня насилуют целой толпой, и я тихо дрожала от возбуждения.
Они раздвинули мне ноги и одну согнули, опустив ее вбок, и я ощутила поцелуи у себя на внутренней стороне бедра. Очень чувствительное место, и как только туда пришелся первый мягкий укус, я вздрогнула, хотела сжаться от страха, но меня все ещё крепко держали, и я лишь выдохнула жалобный стон. О нет, это совсем не было больно, зато неожиданно приятно. Настолько неожиданно, что страшно и очень возбуждающе. Когда за первым укусом последовал второй, я снова чуть дернулась, но уже меньше. Я начинала принимать происходящее, отдаваться своим чувствам, отключать голову, и место уходящего страха заполняло возбуждение. Поцелуи перемежались с губами, а затем добавился и язык. И то же делали с моим животом, о чем я сообразила, стоило мне отвлечься от ног.
А потом чьи-то губы оказались у меня между ног и впились там в самое чувствительное место. И я застонала, хотела выгнуться, податься грудью вверх, но крепкие руки меня держали, а губы и языки продолжали ласкать и покусывать бедра, грудь, ноги — все мое тело. Я крепко вцепилась ногтями в мышцы под своими пальцами. Взгляд мой начинал затуманиваться удовольствием, а связные мысли — постепенно исчезать, и я обратила последние крохи своего внимания на жрецов. Они все хотели меня, да так сильно, что даже через жреческие одежды это было заметно, но они не прекращали ласки. Несколько из них стояли рядом, заставляя меня чувствовать исходящую от них угрозу, но все ощущения уже давно смешались в единый коктейль. Если они сейчас начнут раздеваться и все по очереди возьмут меня, я буду только рада, потому что между ног уже давно полыхало. Мне хотелось принять их в себя, и можно даже не по одному.
И слово услышав мои мысли, они отвели в сторону и согнули вторую мою ногу. Губы и язык напоследок мягко прикусили меня между ног, прежде чем оставить в покое, и я почувствовала, как чей-то член коснулся моего входа и замер так. Первой моей мыслью было: интересно, кто это. А потом я вдруг поняла, что это не член. Щупальце. Огромное. Я распахнула глаза, чтобы посмотреть, но все, что увидела, это лишь жрецов, держащих меня и мои ноги, щупальце же было как всегда невидимым. И я закрыла глаза, опускаясь затылком обратно на алтарь, отдавая остатки воли Великому и готовая принимать все, что он сделает.
