— Попробуйте, богиня.

Я хмыкнула и сунула предложенную травинку в рот. С одной не запьянею.

— А знаете, во время путешествия Великий показал мне кое-что прекрасное.

— Расскажите! Расскажите! — раздались голоса со всех сторон.

***

Каждая минута общения с Тенебрисом была для меня особенной. Его логика отличается от человеческой, хотя и похожа. Главное, не забывать, что он злой бог. Впрочем, что я знаю о нем? Им пугают в страшных историях о том, как пришло время Тёмного Солнца и конец света вместе с ним. И общаясь с ним, я всегда чувствовала это. Зло, которым он является. С ним никогда не угадаешь, хочет он раздавить своими щупальцами или наоборот. Ощущение, пробирающее до глубины души. И в то же время со мной он словно пытается не показывать эту свою часть. Он не хочет, чтобы меня это ощущение касалось.

И в этом было нечто особенное. И мне было приятно угождать ему и доверять ему. Вот сейчас он сказал ехать — и я еду. Никаких разъяснений, будто дорога в неизвестность. Я даже не знаю, сколько ехать и зачем. И я просто жду, когда наступит тот самый правильный момент, когда он скажет мне "приехали". И не сомневаюсь, что он не бросит меня, не оставит, не забудет. Он появится ровно в тот момент, когда будет нужно, чтобы остановить меня. Это — его забота, не моя, а я могу просто расслабиться и идти, куда когда и как сказано. И я ехала и наслаждалась зеленью местных лесов, когда его голос в моей голове отдал очередной приказ:

— Налево.

И я молча свернула, и жрецы так же молча направились за мной. Здесь уже не было дороги, мы въехали в абсолютно глухую нехоженую чащу. Но вокруг было красиво. Густые зелёные деревья в закатных лучах отливали красным. Конские копыта ступали по мягкому мху, которым было усеяно все вокруг.

— Оставь жрецов здесь и следуй дальше одна.

Так же молча я остановилась и спрыгнула с коня, повернулась к своим жрецам:

— Ждите меня здесь.

— Да, мистра, — ответил Торн, кивнув, и забрал поводья.

Дальше я пробиралась ещё минут десять, далеко скрывшись из поля зрения жрецов. Интересно, что я тут делаю? Может, он хочет меня в особом месте, куда и привел? Я даже еле заметно улыбнулась в предвкушении.

— Сюда, Льер-ра, сюда, — голос довольно проурчал в моей голове, а пара щупалец погладило по спине и талии.

Я оказалась на небольшом холмике, под которым внизу неожиданно обнаружилось озеро. Вокруг было так тихо и спокойно, что рябь на воде была совсем небольшой. Прямо в озеро уходила трава, словно она здесь выросла до того, как уровень воды поднялся до нынешнего. Но что более всего привлекло мое внимание — это цветы. В наступающих сумерках было видно, как они еле заметно светятся, и отсюда, с небольшого возвышения, создавалось ощущение, что внизу на поверхности воды рассыпаны фосфоресцирующие шарики.

— Красиво? Тебе нравится? — уточнил Тенебрис, поглаживая меня по спине, руке и бедру. — Иди ближе. Посмотри.

— Глубокой ночью это будет ещё восхитительнее, — только и смогла проговорить я и быстрым шагом отправилась вниз к воде.

— Я знал, что тебе понравится. Знал. Ведь ты — это ты. Иначе и быть не могло, — гордость сквозила во всех его словах; на тот момент из нас двоих только он знал, кто я на самом деле.

Я тем временем подошла к воде и опустилась на колени у водной кромки, разглядывая цветок.

— Никогда раньше таких не видела, и никто не рассказывал о подобном, — я была в полнейшем восхищении. — Но почему? Хоть кто-то должен был их видеть.

Цветок был необычным. Здесь, вблизи, он показался больше похожим на гвоздику, но в отличие от нее у него было более четкое разделение лепестков на кольца. Хотя лепестков по-прежнему было так много, что цветок казался бархатным и тканевым. Множество лепестковых колец состояло из двух видов, что шли попеременно, одно внутри другого: серебристый и золотистый. И светились лишь кольца серебряных лепестков.

— Они не любят зрителей. Скрываются, — ответил Тенебрис. — Эти цветы — Сильвы. Предвестники новой эры, нашей эры!

Его щупальца снова начали обвиваться вокруг меня и поглаживать.

— Они не росли, пока я был в заточении. Но теперь они будут повсюду. Потому что я — повсюду.

— Их можно срывать? Или твои последователи обязаны почитать этот цветок как твой символ?

Его щупальце скользнуло мне по поясу, по животу, пробралось между грудей и провело под подбородком, а голос стал тише и интимнее:

— Выбирай, Льер-ра. Хочешь — объяви его священным и карай за причинение ему вреда. Не хочешь — не делай. Меня не волнуют смертные.

Я прикрыла глаза наслаждаясь его прикосновениями, но он не стал продолжать, щупальце исчезло, зато другое погладило меня по бедру.

— Видишь его лепестки? Каждую ночь он выращивает новое золотое кольцо лепестков. Оно распускается днем и тянется к солнцу. И каждый день он растит серебряные лепестки. Они раскрываются ночью и тянутся ко мне. Потому что ночь — мое время.

— Я думала, твое время — день, — я погладила кончиками пальцев по его конечности, что поглаживала меня по бедру.

— Ты ещё многого не знаешь. Но узнаешь.

Я потянулась к цветку, чтобы сорвать его, и внезапно тот пошевелил лепестками и потянулся к мне в ответ. Я отдернула руку, испугавшись, и сразу услышала хохот бога в голове.

— Не бойся, Льера, — с улыбкой сообщил он. — Не укусит.

Я тоже хмыкнула, сразу успокаиваясь, а затем сунула пальцы в воду и сорвала цветок за стебелёк. Он был такой красивый, и пах чистой водой и утренним туманом. Я откинулась на прибрежной травке на спину и уставилась в уже темное небо, подложив вторую руку под голову.

— Скажи мне, Великий, все ли боги делали со своими мистрами то же, что и ты со мной?

Разумеется, я имела в виду плотские отношения. И мне было очень любопытно насчёт остальных мистр. Может быть, слухи о том, что они со своими богами спят, не так уж и верны?

— Я ничего особенного с тобой не делаю, Льера, — его щупальца — четыре, а может и пять снова стали обтягивать мое тело и поглаживать. — Хотя мог бы. И тебе бы понравилось. Я знаю всё, что тебе нравится. Но пока рано, Льер-ра. Потерпи немного.

Я запуталась, что он имеет в виду, но раз сказал ждать, буду ждать. Я снова покрутила в пальцах прекрасный цветок с сияющими лепестками, и мне вдруг стало жалко, что я сорвала такую красоту.

— Жаль, что его нельзя прирастить назад, — тихо пробормотала я сама себе.

— Это цикл жизни, Льера, — пара из его конечностей погладили меня. — Ты ещё увидишь, поймёшь. Тебе ещё понравится. Цикл должен продолжаться. Но ты можешь вмешаться. Тебе очень хочется что-то исправить? Оживи его.

— Что? — я аж села. — Как?

Он опять засмеялся:

— Сколько наивного удивления! Поможет душа того майстра, что ты забрала. Таков цикл жизни, Льера. Когда умирает одно, оно дарит жизнь другому. И я может и бог смерти, но это не значит, что я не хранитель жизни, — продолжал немного посмеиваться пока объяснял. — Используй часть его души как клей. Душа людей мощная, одной такой на сотню цветов хватит.

Я снова встала на колени у воды и прислушалась к ощущениям. В самом деле, я все ещё ощущала этот комочек души где-то рядом. Я опустила стебелёк своего цветка в воду и приставила к оторванной части, а затем направила душу в него. И прямо на моих глазах по мере того, как перетекала душа, цветок прирастал обратно. И когда я разжала пальцы, уже целая сильва снова потянулась светящимися лепестками к ночному небу.

***

Снова довольные завывания разнеслись по поляне.

— Сколько же вы душ извели, чтобы нас всех к жизни вернуть! — воскликнул какой-то сатир, вызвав у меня улыбку.

— Нет, с вами все было не так. Зачарованный лес хранил ваши души, а вы сами были каменными статуями, я просто вернула вам ваши души.

— И наши! И наши! — запел тоненькими голосками народец.

— О, ваших вообще был целый вихрь, хмыкнула я и махнула рукой в их сторону.