— Все может быть и даже вполне возможно, — твердо произнес Лосев. — И тем не менее железный есть закон: любую версию надо отработать до конца, прежде чем ее отбросить. До самого конца. Любую версию. — Он вдруг улыбнулся и мечтательно добавил — А эта мне чем-то нравится, если хочешь знать.

Внезапно он даже проникся симпатией к этому «тушканчику», как мысленно окрестил Войцеховского, уловив его нетерпеливое желание действовать. И тот эту мгновенную симпатию тотчас ощутил.

— Зря ты на меня, Виталька, бочку катишь, — сказал он проникновенно. — Ей-богу, зря. Все ведь сейчас, как могут, крутятся. Когда еще мы продовольственную программу выполним и есть будем от пуза. А человеку ведь каждый день чего-то надо. Я же на вокзале служу, я же вижу, какой народ к нам приезжает и зачем. Приезжает с пустыми чемоданами и кошелками, а уезжает с полными. Да мы еще три Москвы вокруг себя кормим, это же не секрет. А я себе что позволю? Килограмм колбасы из подсобки за наличный расчет взять? Нашел преступника.

— Не в том дело, — упрямо возразил Лосев. — Разжижаешь характер, вот что. Уступчивым делаешься в разные стороны. И кончим об этом. Не дурак ты, подумай. — И уже совсем другим тоном закончил: — Нет, версия у нас с тобой наметилась интересная, что там ни говори, — и весело подмигнул.

В тот же вечер состоялось короткое совещание у Цветкова, где собралась вся группа Лосева. После сообщения Витали» о его поездке на вокзал Федор Кузьмич сказал:

— Версия эта и мне нравится. Что весьма опасно, я тебе скажу. Рано ей нравиться. Напутать тут можно.

В это время к Виталию подсел опоздавший Петя Шухмин.

А Цветков между тем продолжал, обращаясь уже ко всем присутствующим, но в то же время как бы размышляя про себя:

— Это дело на раскрытие пойдет туго, еще раз говорю. За тем убийством еще чего-то нехорошее стоит, вот что. По этим двум запискам чувствуется. Подозрительные записки. Но ничего мы не узнаем, пока убийство не раскроем и убийц не задержим. Вот так.

— Их двое было, — заметил Откаленко. — Одного приметы есть.

Никогда он раньше не выскакивал со своими замечаниями. «Пройдет, — подумал Виталий, которого слегка коробила эта перемена в его друге, и снисходительно отметил про себя: — От счастья, видать, ошалел. Как мальчишка». Словно Игорь был не старше, а моложе его, вдруг как бы стал моложе.

— Видимо, было двое, — задумчиво согласился Цветков, по привычке раскладывая на столе перед собой остро отточенные карандаши. — Видимо. И приметы одного из них тоже есть. Все верно. Теперь нужны версии, по которым работать будем. Вот одна — это железная дорога. Ничего версия, перспективная. Но этого мало. Город тоже должен что-то дать, какие-то ниточки для поиска.

— А он уже кое-что дал, Федор Кузьмич, — сказал Лосев. — Двух свидетелей Денисов все-таки раскопал.

— А нужны сейчас версии, — покачал головой Цветков. — Нужны линии поиска.

— Ну, понятно, — не уступил Лосев. — Я вот о чем думаю. Вы смотрите. Мы точно знаем, когда эти двое вышли из буфета. Через пять минут, считайте, они сели в какую-то машину. Это было, выходит, в двадцать минут первого ночи. А труп во дворе бросили через двадцать минут. Тот старик, которого Денисов нашел, точно назвал время, он сына ждал. Значит, за двадцать минут…

— Скорее пятнадцать, — перебил его Откаленко. — Они в машину не через пять минут сели, могли и разговоры быть.

— Хорошо, за пятнадцать минут, — согласился Виталий, — они совершили убийство и проехали путь от вокзала до того двора. Так?

— Ну-ну, правильно рассуждаешь, — одобрительно кивнул Цветков и отодвинул от себя карандаши. — Давай дальше, давай.

— Считаю, надо нам тот путь тоже проехать. Угадать его и посмотреть вокруг. Вдруг да они там где-то наследили. Не на прогулку ведь ехали. Сначала человека убили, видимо, прямо в машине, а потом труп везли, искали, как избавиться от него скорее. Сильно должны были нервничать, бояться, и черт их знает, что могли в таком состоянии делать. Ведь аховое состояние было. Не всякая психика выдержит. Так что поискать их путь стоит, я полагаю.

— Что ж, тут улов вполне возможен, — согласился Цветков. — Сейчас мы силы распределим. Кто у нас путь тот будет искать?

— А я бы еще кое-что предложил, — снова вмешался Откаленко. — Вот машина их. Она, выходит, ждала около вокзала. За рулем видели того, в зеленой курточке, но он же и в буфете оказался. Что же получается, смотрите, — Игорь непривычно загорячился. — Либо он, который в куртке, встретил того маленького, ну, жертву свою, на перроне и они вместе в буфет пошли. Либо если они вместе приехали в Москву, то машину к вокзалу пригнал второй. Но потом за руль сел первый. Почему, спрашивается?

Все с интересом слушали Откаленко, а Петя Шухмин, когда Игорь задал свой вопрос, пробасил:

— А может, машина его с утра, допустим, у вокзала ждала? Сам он ее там оставил. И все дела.

— Тогда как они со вторым встретились, у вокзала? — спросил Откаленко. — К определенному часу?

— Да хотя бы. У машины и встретились.

— Тут, по-моему, все равно, у машины тот, второй, стоял или за рулем сидел, дожидался, — вступил в разговор всегда спокойный и рассудительный Валя Денисов. — Важно, что в любом случае его, этого второго, там могли видеть.

— Вот! — запальчиво воскликнул Откаленко. — Я к тому и веду.

— Но тут еще один момент есть, — возразил Виталий. — Поважнее. Если за рулем был тот, в зеленой куртке, то выходит, убийца — второй. Он и труп во дворе выбросил. Значит, он главный, он самый опасный.

— Эх, знать бы мотив, — вздохнул Откаленко.

— Портфель — вот мотив, — убежденно ответил Лосев. — Что-то там было.

Откаленко, снова оживляясь, сказал:

— Но я о машине начал. Надо вечером, в районе от двадцати трех до двадцати четырех часов, поработать на стоянке у вокзала. Кто-нибудь мог запомнить те «Жигули», как считаете, Федор Кузьмич?

— Хм, — покачал головой Цветков и задумчиво почесал карандашом за ухом. — Возможно, милые мои, возможно. Во всяком случае, все надо изучить, любую тропку, любую щелку. Только так. Вы сыщики, профессионалы самой высокой пробы, в столице работаете. А потому сперва у вас должна работать голова, а потом уже ноги.

— А когда надо, то и руки, — серьезно добавил Лосев.

— Вот руки пускать в ход надо аккуратно, — Цветков погрозил карандашом. — Тем более с оружием. Это у нас чаще всего результат какой-то ошибки, просчета, неловкости.

— Ну, бывает же и необходимость, Федор Кузьмич, — не утерпел Виталий. — Сами знаете, с кем дело порой имеем. А у нас, между прочим, столько инструкций да правил надо выполнить при каждом выстреле, столько объяснений и взысканий тебя ждет в случае чего, что и в нужный момент боимся оружие применить. Это уж слишком, я считаю. Отсюда и жертвы у нас.

— Ждешь, пока сначала по тебе выстрелят или ножом ткнут, — тут же подхватил Игорь Откаленко. — А потом изволь сначала в воздух выстрелить.

— Все тут предусмотрено, милые мои, — неуступчиво и сурово возразил Цветков. — И ничего. Столько лет, значит, управлялись. С самыми отчаянными иной раз. Банды были такие, что вам и не снились. Я уж не говорю про двадцатые, тридцатые годы. Перед войной, однако, изрядно их извели, мало кто и уцелел. Ситуация позволила.

— Да; нахватали, говорят, тогда врагов народа выше головы, — хмуро отозвался Игорь Откаленко.

— Выше, выше, — горестно кивнул Цветков. — Разверстка была, месячный план по разоблачению. Не выполнил, значит, сам враг народа.

— И выполняли? — внешне почти равнодушно спросил Валя Денисов.

— Кто выполнял, а кто и сам шел. Разные были люди, — вздохнул Цветков. — Но верх брали гады.

— Значит, под это дело и уголовников пустили? — спросил Лосев.

— Пустили… — снова кивнул Цветков, не отрывая глаз от карандашей на столе, словно был лично ответствен за то страшное время.

— А после войны? — спросил Петя Шухмин и вздохнул, словно сбрасывая с себя какой-то груз.