– Так и считаю, – бодро ответил Лосев. – Очень это интересно.

– Именно что, – снова подтвердил Цветков. – Теперь «Березка».

– Это бы за Леной оставить, – попросил Лосев. – Она уже объект знает.

– Не возражаю. Как, Златова? – Цветков посмотрел на Лену. – Очень бы вас попросили. С руководством вашего отдела договоримся.

С сотрудниками других отделов Цветков был всегда на «вы». Это свидетельствовало не просто о вежливости, но и о дистанции. К своим сотрудникам Федор Кузьмич привык, большинство из них знал не один год и смотрел, как на близких людей, на неизменных своих помощников, с которыми ежедневно делился мыслями, сомнениями, знанием и опытом, за которых к тому же всегда отвечал, а когда надо было, и защищал их. Все это, правда, не мешало ему ворчать на них, ни в чем не давать спуску, а иной раз и наказывать. Причем самым неприятным наказанием было, когда Кузьмич переходил с кемлибо из своих подчиненных на «вы», что свидетельствовало не только о допущенных сотрудником промахе, ошибке или нерадивости, но и о том, что Кузьмич лично этим обижен, даже оскорблен. И потому каждый из сотрудников воспринимал его обычное «ты» как признак близости и доверия, и никто еще никогда на это «ты» не обижался.

– Очень вас попросим, – повторил Цветков, обращаясь к Лене.

– С удовольствием, Федор Кузьмич, – улыбнулась в ответ Лена. – Мне самой интересно. К тому же это, ведь, приказ, как я понимаю?

– Нижайшая просьба, – церемонно ответил Цветков.

И все кругом заулыбались.

– Ну-с, а дальше, Лосев, ты решай сам, – Цветков прихлопнул ладонями по столу и посмотрел на часы. – После обеда, полагаю.

После обеда Лосев пригласил к себе Усольцева.

– Вот что, Витя, – сказал он. – Займешься этим театральным деятелем, своим тезкой. Встречаться с ним сразу не надо. Поработай сперва вокруг, только осторожно, чтобы не спугнуть в случае чего. Парень-то, как выразился его бывший шеф, приблатненный. Ну, интересно знать и его связи, конечно. Словом, все, что можно. А потом уж разговор с ним самим. Тоже аккуратно. О друзьях-товарищах, о делах, заботах и… о Диме, между прочим. Знает ли? Где он, что он? Ясно задание?

– Ясно, – солидно ответил Усольцев. – Элементарный вопрос, – он усмехнулся. – Сколько даешь времени?

– Два дня.

– Ну, это несерьезно. Тут для настоящей работы нужна неделя.

– Кому сколько. А ты человек динамичный и молодой, – улыбнулся Виталий. – Самое время быстро бегать и быстро соображать. А времени у нас, Витя, лишнего нет. Ни дня, помни.

– Но, Виталий…

– Давай о сроке больше не говорить, – нахмурился Лосев. – Два дня. Вот тебе его адрес. Запиши, – он придвинул Усольцеву свой блокнот. – Если что надо, спрашивай, советуйся. Не стесняйся.

– Ученый, – недовольно проворчал Усольцев, переписывая адрес.

– Кстати, ты этот район Метростроевской, Кропоткинской знаешь? – спросил Лосев, игнорируя его тон.

– Найду.

– Не в «найду» дело, – покачал головой Лосев. – Это район в основном старинной застройки. Здесь многие семьи испокон века живут. Твой тезка мог тут родиться и вырасти на глазах у соседей. И приятели детства тоже могут найтись. Их тоже найди и потолкуй, осторожно, конечно.

– Днем-то, небось, никого нет.

– Значит, вечером надо.

– На сегодня билеты у меня, жена ждет.

– Это уж сам соображай. У всех жены ждут, – заметил Лосев. – А вечером тут самая работа. Учти.

– Ну, вечер, выходит, у меня остается всего один, – неуступчиво возразил Усольцев, возвращая блокнот.

Виталий промолчал. А сидевший напротив за своим столом Откаленко, закончив очередной разговор по телефону, неприязненно посмотрел на Усольцева и неожиданно сказал:

– У нас, парень, либо вообще не работать, либо вкалывать до упора и не смотреть на часы, понял?

– Давно понял.

– Не-а. Смотрю, еще не понял, – усмехнулся Откаленко. – Ты ко мне в помощники иди. Я тебя научу.

– Ты научишь… – проворчал Усольцев.

– Обязательно. Вот получил ты задание. С чего начнешь?

– Да знаю я, с чего начну.

– И я знаю. Посмотришь на часы. Решишь, сколько времени у тебя остается для работы. Так, ведь?

Усольцев, не выдержав, вспылил.

– Слушай, чего ты ко мне все время цепляешься? Что я тебе такого сделал, скажи?

– Да ничего ты мне не сделал, – снова усмехнулся Откаленко. – И никому ты еще ничего полезного не сделал. Все у тебя еще впереди. И учти, нам не «блатники» нужны, а ребята окопные, обстрелянные и трудяги. МУР – это МУР.

– Ты очень окопный…

– А как же? Думаешь, окопы только на войне были? У нас, брат, свои окопы. Поглядишь еще. А вообще ты на меня не обижайся. Это я с тобой профилактикой занимаюсь, пока время есть.

– Странная, я гляжу, у тебя профилактика.

– Индивидуальная. Ты откуда к нам пришел?

– Ну, из школы милиции.

– Вот. Редчайший случай. Ценить должен. Другие не один год сперва в районе вкалывают, пока к нам попадут. А ты… Может, поворожил кто, скажи?

– Да я… – начал было Усольцев, покраснев.

Но тут Лосев счел, наконец, нужным вмешаться.

– Прекратить прения, – миролюбиво сказал он, но в тоне его прозвучал приказ. – Виктор получил задание и будет его выполнять. Советы ему пока, видно, не нужны. Так, что ли, Виктор?

– Вот именно.

– Ну и все. Давайте работать. Я тоже, милые мои, на часы поглядываю.

У него порой явственно проскальзывали интонации Цветкова, Виталий и сам этого не замечал.

Когда Усольцев вышел, он сказал Откаленко:

– Парень еще не привык к нашей работе – погоди жать.

– Он вообще к работе не привык, – проворчал Игорь.

– Это мы поглядим. А пока, – Виталий потянулся, – надо браться за красавца-хирурга. Какие он операции делает, интересно знать.

– Что о нем вообще известно? – спросил Откаленко. – Кроме имени и телефона? Неужто ничего?

– Именно что. Ну, кроме некоторых деталей поведения.

– А как эта самая Маргарита Евсеевна с ним познакомилась?

– Это она мне сказала. Общий знакомый у них оказался. Какой-то Валерий.

– Кто такой?

– Пока не знаю. Сразу не хотелось обо всем расспрашивать. А меня в первую очередь Сева этот интересует.

Для начала мы адресок его установим.

Он взялся за телефон, набрал номер и сказал:

– Добрый день. Беспокоит семнадцатый. Нужен адрес по номеру телефона… Да, пожалуйста, – Виталий назвал номер телефона. – Спасибо. Жду.

Он положил трубку.

Откаленко укладывал в сейф бумаги.

– Куда собираешься? – спросил Виталий, откидываясь на спинку стула и по привычке вытягивая ноги в проход между столами.

– За овощами и фруктами, – насмешливо откликнулся Игорь. – Тебе не нужно?

– Ты мне чего-нибудь поинтереснее достань, – улыбнулся Виталий.

В этот момент у него на столе зазвонил телефон.

– Ну, я пошел, – сказал Откаленко, доставая из шкафа пальто.

Виталий кивнул в ответ и снял трубку.

– Да, да, вас слушаю, – сказал он и сделал короткую запись. – Спасибо.

Итак, адрес неведомого Севы у него теперь был, как и его фамилия – Глинский Всеволод Борисович. «Что ж, – бодро подумал Виталий. – В путь, так в путь, как сказал джентльмен…» Очень ему нравился этот диккенсовский неунывающий герой.

…Длиннейший новый дом на Смоленской набережной с бесчисленным количеством подъездов и квартир вобрал в себя необычайно пестрое и случайное население со всех районов Москвы. Всеволод Борисович Глинский занимал двухкомнатную квартиру в четырнадцатом подъезде на восьмом этаже. Там же была прописана и его мать. Судя по записи в домовой книге, работал Глинский в одном из институтов Академии медицинских наук в должности… ночного сторожа. Это странное открытие Виталия, надо сказать, нисколько не удивило. К чему-то подобному он был уже готов, учитывая некоторые особенности в образе жизни Севы, о которых не очень охотно поведала Рита, вроде частых отъездов, тяги ко всякого рода развлечениям и легкости в обращении с деньгами. Впрочем, обо всем этом Виталий скорее догадывался. Итак, ночной сторож. Это давало пищу для размышлений, поскольку внешний вид и манеры Глинского, как отметил про себя Виталий, больше соответствовали какому-нибудь преуспевающему кандидату наук из того же института. Удивительно обманчива бывает иной раз внешность. Словом, кое-какие подозрения оправдывались. Конечно, не главные, но весьма существенные, если еще прибавить, что сторожа обычно не самые частые посетители «Березки» и тем более не имеют там каких-либо знакомств, а Сева появился, как успел заметить в тот раз Виталий, из какого-то служебного помещения.