Я не могу оторваться от этих проклятых мыслей. Они мучают и преследуют меня. А надо бы думать сейчас совсем о другом. О некой Инге Сиволап, купившей известную вам кофточку у Галины Кочерги, и о некоем Богдане Теляше, якобы замешанном в хищении двадцати тонн керамзита в Москве. Кое-какие сведения об этих двух персонажах нам дали одесские товарищи. В результате особых надежд я ни на одного из них не возлагаю. Инга знакома только с Галей, причем отнюдь не является ее близкой подругой и потому скорей всего не посвящена в ее секреты. А Богдан Теляш не та фигура среди дельцов-жуликов, чтобы располагать какими-либо сведениями о Зурихе, не говоря уже о непосредственном контакте с ним, последнее вообще, очевидно, исключается, Да и тогда, в Москве, Теляш имел дело совсем с другим человеком. И тем не менее все эти связи надо отработать хотя бы для того, чтобы с чистой совестью их отбросить.

Интересующее нас СУ, как я уже упомянул, разместилось в глубине двора, в первом этаже небольшого аккуратного дома.

Лена остается ждать меня на скамеечке, возле детской песочницы, где копошатся малыши. Двор залит солнцем.

На Лене сейчас серая короткая юбочка и знаменитая васильковая кофточка, специально прихваченная нами из Москвы. Кстати, эта кофточка ей удивительно идет. План действий у нас с Леной приблизительно намечен, исходя из полученных сведений.

Итак, Лена остается сидеть на скамеечке, рассматривая новейший рижский журнал мод. А я вхожу в прохладный темноватый подъезд и приступаю к расспросам.

Ингу я обнаруживаю довольно быстро, как, впрочем, и Богдана Теляша. Но сначала мне нужна Инга. Она техник-строитель и работает в сметном отделе, комната номер одиннадцать в конце длинного коридора. Я направляюсь туда.

Ингу я угадываю сразу, все остальные женщины здесь значительно старше.

Это очень худая высокая черноволосая девушка, некрасивая, с удивительно подвижным, как у обезьянки, личиком и живыми темными глазами. К моему удивлению и удовольствию тоже, на ней оказывается знакомая васильковая кофточка артикул семьдесят два семьдесят, которая, как ни странно, Инге тоже идет. Я подхожу к ее столу и весело говорю:

— Здравствуйте. Вы, если не ошибаюсь, Инга?

Она отрывается от каких-то таблиц и справочников, поднимает на меня глаза и тоже невольно улыбается.

— Здравствуйте. Откуда вы меня знаете?

— Удивительное совпадение, — говорю я. — Мало того, что меня просила передать вам привет Зиночка Удальцова…

— Ой, бросьте! — всплескивает руками Инга. — Она вам за меня рассказала?

— Именно, — с энтузиазмом подтверждаю я.

— Кошмар какой! Так я хочу сказать с вами два слова.

Она вскакивает из-за стола, одергивает кофточку и, двумя руками поправляя волосы, говорит одной из женщин:

— Оксана Петровна, я сейчас. Вот товарищ до меня из Москвы.

— Вы таки правда москвич или нет? — спрашивает Инга.

— Правда москвич, — подтверждаю я. — Мы с сестрой приехали отдохнуть к вам сюда на несколько дней. Ну и заодно кое-какие дела, конечно. Пойдемте, я вас познакомлю. Она меня ждет там, во дворе.

— Ой, да конечно же!

Мы выходим во двор, и я подвожу Ингу к скамейке, где сидит со своим журналом Лена.

Девушки секунду с удивлением смотрят друг на друга и вдруг начинают хохотать. Это одинаковые кофточки приводят их в такой восторг. После чего они знакомятся.

— Мы тут еще с одной вашей подружкой встретились, — говорю я. — Галя Кочерга, знаете?

Личико Инги неожиданно становится строгим.

— Ой, ребята. За Галю я ничего не скажу, но вы от нее подальше. И вовсе она мне не подруга, и я уже жалею, что купила у нее вот эту самую кофточку, ей-богу.

— Но, по-моему… — пытаюсь возразить я.

— Ай, бросьте! — перебивает меня Инга. — Она таки да, красивая. Но уж вы меня слушайте.

Я решаю, что сейчас самый подходящий момент оставить девушек одних, и говорю:

— Ладно. Вы тут поболтайте. А у меня дело. Я сейчас приду.

Мне надо повидаться еще с Богданом Теляшом. А Лена все, что надо, сделает сама. Я в нее теперь верю. Это способный и надежный работник. А у меня другое, не менее сложное дело.

Богдана Теляша я отыскиваю тоже довольно легко. Он работает в отделе снабжения.

Теляш оказывается маленьким юрким рыжеватым человечком неопределенного возраста, в круглых очках и с оттопыренными ушами. Уши его как-то странно двигаются, когда он говорит.

— У меня к вам дело, — тихо и внушительно говорю я ему, перегибаясь через стол, за которым он сидит.

Теляш понимающе кивает, и мы выходим покурить в коридор.

Там я пристально смотрю в его бегающие настороженные глазки за круглыми стеклами очков и сухо говорю:

— Григорий Макарович вернулся и шлет привет.

— Мерси, — довольно сдержанно отвечает Теляш.

Настороженность в его глазах не исчезает.

— Велено передать, — говорю я. — Дельце с керамзитом считайте только задатком. Теперь найдется кое-что поинтереснее.

— Знаю, — неожиданно отвечает Теляш.

Вот это уже совсем странно. Известный ему Григорий Макарович, отсидев два года, действительно вернулся, но работает уже в другом тресте и преступных связей, по нашим сведениям, ни с кем из прежних дружков не поддерживает. А других знакомств в Москве у Теляша не было. Неужели они сейчас появились? И возникла новая преступная цепочка? Но если он знает то, что ему может сообщить человек от Григория Макаровича, то это должна быть все та же, старая цепочка. В прошлом она тянулась от Теляша к Григорию Макаровичу, дальше к Бурлакову и от того уже к Зуриху. Но два средних звена сейчас выпали, хотя Теляш об этом может и не знать. Что же остается? Неужели с ним установил связь сам Зурих? Быть того не может! Слишком уж мелок этот Теляш.

— У вас был гость? — осторожно спрашиваю я.

— Или нет, — хитренько усмехается Теляш. — Или я уже ничего не значу, по-вашему? Так вот, представьте, значу.

Его просто распирает от самодовольства.

— Был Тема? — называю я первое пришедшее мне на ум имя.

— Был Сема, — теперь уже весело скалит крупные зубы Теляш.

— Понятно, — отвечаю я. — Но нужна серьезная встреча для делового разговора. Втроем.

Теляш быстро осведомляется:

— Кто третий?

— Сам, — многозначительно отвечаю я.

— Сам не придет, — возражает Теляш. — Чтоб мне рубля за всю жизнь не заработать.

Я насмешливо спрашиваю:

— Он вам сам это сказал? Или вы такой гениальный прозорливец?

— Представьте, сам.

— И давно?

Я еле сдерживаю волнение.

— Всего три дня назад, — он загибает пальцы на руке. — Ах нет. Пардон! Четыре.

— Связь есть? Тогда я кое-что ему передам.

— Он… будет мне звонить на праздники.

— Прекрасно. Я тоже буду вам звонить. Ваши телефоны?

Я напорист, строг и деловит. Я не даю ему ни минуты передышки и подавляю своей осведомленностью.

Секунду поколебавшись, Теляш называет мне свои телефоны, служебный и домашний. Я записываю.

— Как вас зовут? — спрашивает он. — Если поинтересуются.

— Олег Иванович, — снова называю я первое пришедшее мне на ум имя и вдруг соображаю, что оно принадлежит убитому Клячко.

Вот это уже получилось неудачно. Что это еще за совпадения такие? Между прочим, отдаленно я чем-то похож на беднягу Клячко, разве только выше его ростом. Как бы не подвел он меня на этот раз, мой рост. Ну да ничего уже не поделаешь. Тем заманчивее будет на меня посмотреть.

— Задаток к вашему новому гонорару передали мне, — говорю я Теляшу напоследок. — Вручу при следующей, более удобной встрече.

И замечаю, как радостно блеснули глазки у этого прохвоста. До чего же легко купить такую шваль! Теляш заискивающе улыбается, показывая свои лошадиные зубы. Уши его при этом как-то странно сдвигаются назад.

— К вашим услугам. Чтоб мне не иметь другой радости.

Мы прощаемся.

— Михаилу Александровичу нижайший привет.

— Да, да. О чем вопрос, — суетится Теляш.

Я наконец удаляюсь.