В комнату вернулась Софа. Злость и раздражение никуда не делись. Поддев бока руками, она остановилась в дверях:

– И шо вы думайте? Мертвому припарки и то больше толку. Платье, чтоб вам пусто было, испорчено.

– Не огорчайтесь, – успокоила ее Генриетта. – Поверьте, это не самое ужасное.

Дверь комнаты отворилась. На пороге стоял Прошка.

– Дамы! – торжественно объявил он. – С превеликим удовольствием исполняю поручение хозяина дома, месье Талёра, и приглашаю всех к столу.

***

Обеденный зал в доме Талёров располагался в подвале. Это казалось странным. Особняк в полных два этажа, по принятым обычаям, мог располагать подобным помещением либо на первом, либо на втором этаже. Но никак не в подвале.

Подземелье же казалось огромным. По пространственным ощущениям зал выходил за стены дома. К тому же он вызывал противоречивые чувства. Средневековые каменные своды делали его похожим на сельский погреб. Одновременно, высокие потолки и готического вида колонны превращали помещение в банкетный зал. Капители колонн изображали из себя распустившиеся бутоны лилий. Стены покрыты причудливыми узорами. Среди хитросплетений линий выступали все те же лилии. Посреди зала располагался огромный стол. Сервировка, рассчитанная на двенадцать персон, могла бы послужить образцом даже для придворных трапез. В дальнем конце находился огромный растопленный камин. На огне кипел внушительный котел. Запах мяса и специй дурманил присутствующих, воспаляя воображение предвкушением чего-то экстраординарного.

– У, – вдохнула Софа, – Таки Мойшик, я передумала тебя убивать. Гори оно огнем это платье, если форшмак такой же деликатный, как и запах.

– Софа, душенька, и за шо меня убивать? Цэ не я, твое платье загадил, – шепотом оправдывался Михаил.

Они стояли у камина, немного поодаль от остальных. Хлоя, взяв под руку Павла Гордеевича, медленно прогуливались по залу. Ваган Шахинович и Надежда Владимировна устроились на стульях, расположенных вдоль западной стены. Николай, переваливаясь с пяток на носки и обратно, изучал единственную в помещении картину, огромную репродукцию Босха. Его супруга, Ксения, сидела в одиночестве на стуле, о чем-то размышляя. Хозяева дома и Прошка, остались наверху, в гостиной. Девушка Лида наотрез отказалась присоединиться к обеду. Всхлипы и спрятанное в ладони лицо успели порядком надоесть всей троице.

– Проктор, – обратился к молодому человеку Ролан, – в конце концов, это ее выбор. Давайте его уважать.

– Извольте-с, – улыбнулся Прошка. – Ежели манкирование будет-с в правиле хорошего тона.

– Вполне, – улыбнулся в ответ Талёр. – Милая Лида. С вашего позволения, оставим вас наедине со своими же мыслями и сомнениями. Генриетта, тебе есть что добавить?

Вместо ответа женщина вышла из комнаты. Мужчины последовали за ней. Закрыв за собой дверь, Ролан сказал:

– Не буду скрывать. Вы мне нравитесь, Проктор. Вы молоды, не глупы, решительны, и главное верны своей цели. Позвольте быть с вами откровенным. Она вам не пара. Вы это понимаете?

Прошка кивнул.

– Да-с. Она мне совсем-с не пара. Более, я ее-с почти не знаю. Позвольте-с откровение за откровение?

Ролан доброжелательно улыбнулся. Молодой человек продолжил:

– Я знаю-с эту девку не более чем несколько дней. Ее тетка, офицерша Рудасова, горячо просила-с вывести племяшку в общество. Я не смел-с отказать. Тем паче, девка-то темноватая, дочь покойного брата их-с, помещика Георгицэ. Воспитывалась другой теткой, в родовой деревне. Так что наше знакомство не что иное-с как меценатство.

– Без лукавства, – Ролан хитро прищурил глаз, – не обошлось и без денежной аффилиации.

Мужчины засмеялись.

– Не без этого-с! – признался Проктор.

Хозяин дома по-свойски положил молодому человеку руку на плечо. Лицо мгновенно стало серьезным. Он приблизился к уху собеседника:

– Вы должны избавиться от нее. Поверьте, после сегодняшнего обеда, вам будет легко это сделать.

Несколько мгновений мужчины не отрываясь, смотрели друг на друга. Во взгляде Ролана присутствовало больше оценивающего. У Прохора же проскальзывало недоумение. Не меняя интонации, Талёр продолжил:

– Идемте есть?

Он ловко подхватил собеседника под локоть и повел к широкой лестнице, ведущей в подвал.

– И еще, mon chere. Избавьтесь от этой лакейской привычки с буквой «с» в окончаниях. Она вам не к лицу.

– Учту-с. Пардон, учту.

В обеденном зале Ролан, не спеша прошел к столу.

– Дамы и господа, – обратился он к гостям. – Продолжим наши упражнения за ужином. Надеюсь, объяснять, что такое нож и вилка, излишне.

По залу пронесся легкий смех.

– Прошу! – произнес он громко, и на тон ниже, добавил. – Генриетта, дорогая!?

Женщина подошла к высокой спинке стула. Ролан отодвинул его, предлагая супруге сесть. Мадам Талёр устроилась на самый краешек мягкого сидения. Мужчина сел рядом. Их примеру последовали остальные. Прошка занял место рядом с хозяином дома. Ухаживать ему было не за кем.

– Как вы успели заметить, – продолжил Ролан, – я нарочно отвадил прочь камердинера и лакея. Каждый из вас должен сам уметь вести себя достойно, не полагаясь на чью-то помощь. Итак, на ужин у нас мясо и овощи. Из напитков, красное вино. Прошу.

Он привстал. Взял со стола стеклянный кувшин. Наполнил бокал супруги. Затем свой. Его примеру последовал Ваган Шахинович. Михаил, пропищав «Простите!» перехватил кувшин у кавказца. Торопливо наполнил бокал супруги. Николай и Прохор воспользовались графином хозяина. Лишь бокалы Хлои и Павла Гордеевича оставались пустыми.

– Дорогая! – вызывающе громко, обратился к супруге господин Рышкану. – Не желаете ли вина?

Этим вопросом он сделал замечание всем присутствующим кавалерам. Наполнив бокалы дам, без их согласия мужчины нарушили основное правило этикета. Курсанты, как показалось Павлу Гордеевичу, засмущались. Довольный своим демаршем, «воспитанный» помещик дожидался ответа супруги.

– Да, – наконец согласилась молодая женщина, поймав взгляд хозяйки дома.

Спрятанная страсть, мелькнувшая в ее глазах, снова смутила Хлою. Гречанку пугало, что взоры Генриетты все сильнее и сильнее волнуют бабочек в животе. «Может, и я к ней не равнодушна?» – мелькнула глупая, противоестественная и одновременно до безумья горячая мысль. Вслух же, Хлоя добавила:

– Глоток.

– Позвольте экспромт, господа! – вдохновенно заговорил Павел. Публика обратила к нему взоры, и он продолжил. – И золото в кармане пусть кричит. Хороший тон не повредит!

Гости скромно и коротко посмеялись.

– Весьма остроумно, – заметил хозяин дома, и принялся перечислять блюда меню. – К столу поданы: ребра жаренные со специями, мясо тушенное в собственном соусе, котлеты из потрохов, свежие и тушенные овощи. Прошу.

Объявляя блюда, месье Талёр делал знаки ладонью. Повар, коренастый усач в белом фартуке и колпаке, один за другим приподнимал натертые до блеска баранчики.

– А, – забеспокоился Михаил Леонидович, – а что здесь?

Он взялся за ручку колпака, накрывающего широкое блюдо.

– Non, non! – запротестовал француз. – Не портите сюрприз. Там десерт.

– Мошик, – дернула мужчину за рукав супруга, – вон тот кусочек мясца мигает мне шо сумасшедший. Ага, если вы мне позволяете, я таки отвечу ему взаимностью.

– Сто раз к вам просьбу имел, – шептал мужчина, накладывая тушенное мясо, – не называйте меня на людях Мойшиком.

– Ай, да оставьте вы эти нежности. И вот котлетку, заденьте вилочкой несильно.

– Ммм, – гортанно изрек Ваган, – очень недурной барашек. У вас хороший повар месье Талёр. Ребрышки ему явно удались.

– Хотя, признаться, – продолжил тему Николай, – мясо постновато. Получилось бы недурное жаркое.

– Николя, – осекла его Ксения. – Это не вежливо.

– Уф, да, – подержала соседа Софа, – что да, то да. И фасоль смотрелось бы шикарно.

– Не обессудьте, – сдался хозяин. – Предлагаю поднять этот бокал за наши успехи.

Он держал наполненный фужер в руке, ожидая остальных.