А затем я почувствовал нечто эфемерное. Долго не мог понять что именно, пока, наконец, в моей голове не всплыло именно это слово — пустота. Она стала затягивать меня все сильнее и сильнее, и как бы я не старался ей противостоять, это больше походило, как маленький ребенок пытается отобрать у взрослого свою любимую игрушку. Вот и я, как этот самый ребенок, бился, отдаваясь полностью борьбе, но пустота все сильнее и сильнее меня поглощала. Мне показалось, что я провел в этой пустоте, может один миг, а может целую вечность. Искал выход, но так его и не находил. Пока в один прекрасный миг не услышал голос. Я не понимал его, он был слишком далеко от меня. И словно мотылек, что летит на свет, я пытался отыскать источник голоса.

Чем ближе я подходил, тем отчетливее становилось понятно, что голос пел песню на неизвестном мне языке. Но этот голос был невероятно сладок и приятен. И ускоряясь, я пытался найти как можно быстрее источник. Но чем я становился ближе к голосу, тем гуще я увидал в пустоте. Она словно поймала меня в капкан, и не хотела отпускать. Замерев, я остановился. Мне показалось, что я услышал голос матери, очень далекий, но такой родной и теплый.

— Сделай вздох и закрой глаза, — всего несколько слов, но казалось, что ангельский голос мамы проникает глубоко в душу.

И поступив, как она меня просила, я закрыл глаза.

— Запомни Трэй, мы с отцом с тобою навсегда. Вдохни, и вся твоя боль пройдет. Выдохни и слезы спрячь. Не должно одному из Беркусов показывать свою слабость — я и не ощутил, как по моей щеке бежит слеза.

— Мама… без вас в груди все рвется на части. Я мечтаю снова увидеть ваши лица, и радостные улыбки. И прошептать — я вас люблю.

Но ответом мне была тишина. Слегка тусклый свет, напоминал о моем одиночестве. Всхлипнув, я подумал, что уже зашел с ума, и мой разум издевается надо мной. Никого рядом нет, надо все забыть, все откинуть, оглянуться и найти выход из этого места. И когда я подумал, что это был бред, вновь раздался ее голос… Сделав вдох, я вновь закрыл глаза. Не контролируемо по щеке бежали слезы. Сердце бешено стучало у меня в груди. По телу прошла дрожь, раздался тремор рук.

— Мы любим тебя сынок. Мы с тобой связаны судьбой, и всегда будем рядом с тобой поэтому, пожалуйста, живи.

И открыв глаза, обнаружил, что моё тело наполовину увязло в черном песке. Постепенно пустота начала рушиться, но этого было не достаточно, чтобы я вырвался из этой темной и мрачной клетки одиночества. Нужно нечто большее, и я знал что. Глубоко внутри себя я ощутющал нечто живое, нечто что тоже сопротивляется и пытается разрушить эту клетку.

— Мама, папа, — еле слышно прошептал.

И только теперь я понял, что раньше не сделал и шагу. Пустота удерживала меня, а то, что мне казалось путем, лишь сон. Вытянув руку раздался легкий щелчок, и все вокруг меня разрушилось.

Но, я все еще находился в пустоте, лишь разрушились оковы, что мешали мне продвигаться вперед. Пустота попыталась сокрушить моё сердце, когда оно было слабее всего. Когда боль от утраты еще не прошла и была свежа. Но теперь я смог унять ее, тем самым лишив пустоту одной «руки».

Стоя на одном колене, я обнял свое тело, пытаясь сохранить это теплое чувство внутри себя навсегда.

— Спасибо…теперь я знаю, что вы со мной, чтобы ни случилось.

Вставая на ноги, мой взор устремился вдаль. Отбросив ненужные мысли, я устремился вперед. И теперь тот голос становился все отчетливее и отчетливее. И с каждым шагом, я стал понимать слова этой странной песни. А затем раздалась вспышка света, что на миг ослепила меня. Прикрываясь рукой, вскоре зрения ко мне стало возвращаться. Первое, что я увидел клетку. Деревянную клетку, в которой я находился. За ней безоблачное голубое небо. Слегка пошевелившись, ощутил невероятную боль там, где должна была быть левая рука. Повернув свой взгляд туда, заметил, что левой руки нет. А потом как удар, на меня обрушились воспоминания о той ночи.

Та песня, что мне казалась такой теплой и сладкой, оказалась необычным свистом. И надо признаться, этот свист был настолько красивым, что легко поглощал все внимание.

— Ха, калека наконец проснулся. Сколько мы ехали, а ты все рыдал. Теперь тебя называть то ли плаксой, то ли калекой, а? Что тебе больше нравится? — вдруг справа от меня раздался грубый мужской голос, оторвав от наслаждения такой необычной музыкой. Повернув голову, обнаружил чернокожего человека закованного в оковы. Из одежды на нем была лишь легкая мужская юбка и сандалии. Огромное количество шрамов на груди рассказывало о его нелегкой судьбе.

— Где мы? — раздался мой слабый голос.

— О, плакса, мы направляемся в Дар’Кентон, великий город гладиаторов, ха-ха-ха, — мужчину это явно сильно радовало.

«Дар’Кентон? Никогда не слышал о таком городе. Интересно, насколько я далеко от дома…»

— Кстати, удивительно, что ты выжил. Когда тебя сюда привели, Тунт не хотел тебя покупать. Лишенный руки, с огромным количеством переломов. Только, когда вмешался какой-то высокий чин, пришедший с тобой, Тунт согласился тебя выкупить за 1 медняк, ХА-ХА-ХА. Плакса, твоя жизнь стоит всего 1 медняк, — Не понятно почему, но этого медведоподобного человека очень радовало, что моя жизнь настолько низко стоит.

— И скоро мы будем в Дар’Кентон? Меня, кстати, Трэй зовут, а не плакса.

— Ха, для меня ты плакса и все. Запомни ж моё имя, что вскоре будут скандировать тысячи зрителей — Белый, а в городе будем через несколько часов.

«Белый?!»

Хорошо, что я еще не до конца восстановился, иначе бы точно не смог сдержать смешок. И закрыв глаза, я моментально погрузился в сон.

Несколько дней назад.

— Генерал, я выкуплю его только потому, что об этом просите вы. Надеюсь, вы запомните эту услугу, — раздался в палатке слегка ядовитый, но явно умелый голос торговца.

— Не волнуйся Тунт, главное помни, о чем я тебя просил. Никто не должен узнать, что он из Королевства Дион.

— Конечно, конечно, а теперь я удалюсь, — и на выходе из палатки, тот столкнулся с адептом.

— Смотри куда прешь животное, — раздался из-под капюшона невероятно мелодичный голос.

Тунт слега склонил голову, и поспешил удалиться. Адепт же даже не удосужился поздороваться с генералом, плюхнулся на кресло, словно это его собственная палатка и устроил допрос.

— Генерал Кельсон насколько вы уверены, что продавать потомка Беркуса гладиатором хорошая идея? Секта Нирваны может не одобрить этого, — прозвучал голос адепта, одетого один в один как Месар.

— С этого дня все потомки Беркуса мертвы, — и от генерала раздалась мощная аура, которая вмиг уничтожила адепта, ни оставив от него и следа.

— Седлайте коней, Королевство Дион захвачено. Пора возвращаться в Империю, — раздался мощный голос генерала, охвативший все войско.

— Подъем, плакса. Мы приехали, — раздался громкий голос Белого, который вовсю рассматривал невероятной красоты город.

Поднявшись на ноги, клетка позволяла стоять в полный рост даже Белому, мне открылся невероятный вид на огромную толпу народа. Этот город был невероятно живым, тут и там завершались различные сделки. Мало кто смотрел на нас, по всей видимости, местные привыкли видеть новую порцию гладиаторов. Хотя на меня кидали несколько косых взглядов.

Дорога была вымещена булыжниками. Повсюду невероятной красоты здания, на которых росли странные и причудливые растения.

— Плакса, смотри! Смотри какой красивый город, ибо это твоя последняя возможность. Увы, но как только ты попадешь на арену ты не проживешь и минуты, — раздался печальный голос Белого. Повернув к нему голову, я даже заметил грусть в его глазах.

— Не надо меня жалеть. Возможно, я и потерял руку, но это не означает, что я не могу дать отпор, — хотя я пытался поддерживать уверенный вид, но внутри сам сомневался. Я больше десяти лет обучался стрельбе из лука, а теперь не могу его использовать. Ни мечем, ни топор я пользоваться не умею. И пока меня поглощали мысли о возможном будущем, наша повозка остановилась.