И проснулась я с утра в отличном настроении! Даже не стала анализировать, чего это я так радуюсь — просто решила, что проведу этот день с Петром и вообще ни о чем не буду думать. О сложном и плохом подумаю, как Скарлетт О’Хара, завтра.

И знаете, что? Этот день того стоил — чтобы им насладиться!

Во-первых, мы с Петром долго завтракали на залитой солнцем веранде. И не моей стряпней — Петр самолично напек пышных панкейков и приготовил воздушный омлет. Нет, я так никогда не научусь готовить — у него это божественный дар, не иначе. Еще дольше мы пили кофе и болтали о всякой незначительной ерунде. Знаете, когда даже не задумываешься, что говоришь и зачем. И болтали на равных, будто старые знакомые, у которых так много общего, что даже заминки в разговоре не напрягают. Обсуждали новости, звездные сплетни, премьеры последних фильмов. И часто сходились во мнении.

И в этот раз я ясно видела, что Петру нравится моя компания. И да, в его отношении ко мне есть нечто особенное. Иногда он задерживался на мне взглядом, от которого у меня начинал пульс частить и в горле пересыхало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Во-вторых… Пока я за столом в беседке нарезала овощи для гриля, Петр колол дрова. О да, детка, о да! Как я при этом не отрубила себе пальцы по локоть — одному богу известно. Потому что это зрелище достойно первого места моего топа горячих эротических фантазий.

Петр, в серой обтягивающей майке и приспущенных на талии, драных джинсах, ритмично махал топором, отчего каждый мускул проступал на его рельефном теле, а по коже стекали капельки пота. Закончив, он взял бутылку, сделал несколько жадных глотков, оставшуюся же воду вылил себе на голову и тряхнул волосами. Как тот парень в рекламе, что сексуально выходит из воды, а потом что-то там шепотом бормочет про духи, благодаря которым он такой секси.

Только ради этого зрелища уже можно было сказать «До свидания» здравому смыслу и наделать каких-нибудь глупостей. Я и наделала — таки порезалась. Петр тут же оказал мне первую медицинскую помощь — то бишь, слизал с моего пальца кровь… Слизал… Мягкими, влажными, теплыми губами. Правда, затем строго отчитал, замотал мне палец по самое «не хочу» пластырем, отобрал нож, как опасное и членовредительское для меня оружие, и усадил в шезлонг — пить лимонад и любоваться цветочками. Пока он жарит мясо.

Цветочки меня не интересовали, а вот мужчина за жаркой мяса — очень. Поэтому в итоге случилось в-третьих…

Измазав руки в саже, Петр попросил ему полить из шланга. Нашел, кому доверить такое ответственное дело — из шланга я в итоге полила всё. Даже себя. Но больше всех досталось Петру: он стоял на краю пруда, и когда я нечаянно метнула в него тугой струей воды, он оступился и плюхнулся пятой точкой прямо в искусственный водоем.

Надо было его видеть в этот момент — растерянным и опешившим от удивления. Я же… Знаю, зараза, но вместо того, чтобы броситься на помощь, согнулась пополам от хохота. В отместку Петр дернул меня за руку к себе, отчего я совсем неграциозно шлепнулась в мягкий ил рядом с ним.

— Ты! — возмущенно воскликнула я и, чирканув ребром ладони, запустила в него веер брызг.

— Это война, — заявил Петр, задорно прищурив глаза, и устроил мне ответный огонь на поражение.

— Петя! Ай-яй-яй! — вопила я, пытаясь выбраться из пруда — даже не заметив, как назвала его. — Мокро-мокро-мокро! — визжала от души, уворачиваясь от водяного арт-обстрела. Наконец я выбралась из водоема и с хохотом бросилась наутек — и еще минут десять мы, как дети малые, играли в догонялки, носясь по всему двору.

Сумасшествие! Но было невероятно весело! Я уж и забыла, что можно так дурачиться. Чувствуя себя легкой, как пушинка. С пустой головой и переполненным через край радостными эмоциями сердцем. Вместе с мужчиной, который сейчас значительно потерял в возрасте и статусе.

Успокоились мы только тогда, когда из своего флигеля вышел дядя Вася и отругал нас. Вот взял и отругал. За помятые кое-где цветы и потоптанные клумбы. Переглядываясь, словно провинившиеся школьники, мы с Петром отправились в дом — переодеваться.

А затем, позвав присоединиться к нам дядю Васю, мы ели шашлыки, овощи-гриль, пили вкусную ледяную сангрию и снова разговаривали. Дядя Вася оказался хорошим рассказчиком, в арсенале которого полно потешных историй на все случаи. Жизнь его порядком помотала и потрепала, но он не растерял оптимизма и умел смотреть на порой драматичное прошлое с юмором. Честно говоря, так спокойно и душевно я себя чувствовала только рядом с ба.

Но самое приятное заключалось в том, что мы с Петром сидели бок о бок, и иногда он задевал меня то коленом, то плечом, и от этих случайных прикосновений по моему телу пробегались электрические разряды. Я млела, краснея щеками от фруктового вина, балдела оттого, что он за мной ухаживает, подкладывая лучшие кусочки, и мечтала о том, чтобы этот день никогда не заканчивался.

— Ну, веселитесь молодежь, а я пойду, — по истечении двух часов заявил дядя Вася. — Полежу немного.

— Да посиди еще с нами, Сергеич, — попросил Петр.

— Та ну хватит ужо, — отмахнулся дядя Вася и хитро подмигнул мне. Я спрятала улыбку и отвернулась.

— Ладно, — Петр встал из-за стола. — Если что — приходи.

— Посмотрим, — бросил дядя Вася, и было понятно, что не придет. Решил, значит, нам не мешать. Сводня старая. Но мне было приятно, раз такой человек, как дядя Вася, посчитал, что я — хороший вариант для Петра.

Возможно, он разглядел во мне что-то. Еще бы знать — что. Но я обещала себе ни о чем таком не думать в этот день, а он еще не закончился, поэтому…

Петя вдруг попросил его извинить и куда-то исчез — спустя пару минут двор с садом заполнили звуки музыки. Что-то танцевальное, пляжное, навевающее грезы о маракасах, пальмах, шуме океана и жарком солнце. И не успела я оправиться от удивления, как Петр уже возник прямо передо мной. В накинутой поверх футболки белой рубашке с закатанными рукавами — красивый до невозможности.

— Потанцуем? — лукаво дернув бровью, предложил Петр.

— Ты умеешь танцевать? — изумилась я.

— Я умею делать вид, что умею танцевать, — хмыкнул Петр и протянул руку. — Ну, так что?

— Вызов принят, — решительно кивнула я и сжала его ладонь. Сухую, горячую, крепкую, в которую гармонично легла моя ладошка. Петр галантно вывел меня на середину беседки и положил руку на мою талию…

«Пожалуйста… Я хочу любить… Я хочу любить тебя… И в солнечный зной, и в сильный дождь», — умолял вокалист, и я терялась в словах этой песни, гадая: они что-нибудь значат или это просто случайная вещь?

И да, Петр не умел танцевать! Но отлично умел топтаться на месте и вдохновенно изображать из себя короля танцпола. Боже, как я хохотала.

— У тебя есть недостаток! — воскликнула я в какой-то момент. — Ты худший партнер по танцам.

— У меня полно недостатков, Мила, — ничуть не смутившись, усмехнулся Петр, усаживая меня обратно за стол.

— Да? — против воли кокетливо выгнула я бровь. — И какой же твой самый страшный недостаток?

— Я не умею прощать, — вдруг серьезно ответил Петр. — За ложь, измену и предательство. Даже если они мелкие и безобидные.

— Хм, — пробормотала я, утыкаясь взглядом в тарелку. Его слова будто швырнули меня с силой с неба на землю.

Не умеет прощать… Хах. Что ж, я его могу понять.

— Что-то я устала, — бросила я, окончательно утратив эйфорию этого дня. Мне захотелось побыть одной. Спрятаться от Петра. Которому именно сейчас я не могла посмотреть в глаза — тошно стало. От себя.

За то, что обманом украла день, который мне не должен был и не мог принадлежать.

История запросов

Сонник к чему снятся сисятстые бабы