И да, Петр готовил. С ловкостью как минимум мишленовского повара и видом человека, которому это дело безумно нравится. Ловко орудуя ножом, он молниеносно нарезал свежие овощи в салат, то и дело отвлекался и помешивал что-то одуряюще вкусно пахнущее в огромном сотейнике и при этом умудрялся жонглировать бутылочками с соусами и приправами. Выглядел он в этом амплуа бесподобно — я стояла и восхищенно смотрела на него, открыв рот. Я правда питаю слабость к мужчинам, которые умеют готовить. Есть в этом для меня нечто очень мужественное и сексуальное.

— Проснулась? — смешливо спросил Петр и коротко глянул на меня. С мягкой улыбкой, от которой у меня сердечко екнуло. И где-то внизу живота бабочки затрепетали. Которых следовало бы сачком отловить и выпустить где-нибудь в другом месте полетать, но вместо этого я отчего-то тоже расплылась в улыбке. Немного глупой. И капельку виноватой.

— Н-да… Проснулась, — пробормотала я, пряча взгляд. Опять смущенный. Да что ж такое!

— Славно. Тогда мой руки и давай за стол, — отдал распоряжение Петр, выключая плиту и закидывая кухонное полотенце себе на плечо. — Будем ужинать.

— Эммм… — я замялась на месте, лихорадочно соображая, что значит это приглашение. Где претензии по поводу невыполненной работы? И еще: меня покормят и уволят? Или меня покормят и не уволят? Впрочем, первый пункт «меня покормят» уже радовал — есть хотелось неимоверно.

— Кстати, я бы еще посоветовал избавиться от этого угрожающего макияжа на лице, — хмыкнул Петр. — Не то чтобы я против… Но смотрится немного… эпатажно для домашнего ужина, — добавил он.

Я округлила глаза и на автомате ощупала свое лицо. Точно! Я же перед началом уборки расчертила щеки черными полосами — представляю, что с ними стало после сна. Я судорожно кивнула и бросилась в ванную комнату — приводить себя в порядок. Глянула мимоходом в зеркало и цокнула языком — вот чумичка! А Петр — крепкий нервами мужик, раз даже бровью не повел, увидев такой натюрморт на моем лице. Блин, это карма, что ли, такая, каждый раз представать перед Горским в комичном виде?

Когда я, переодевшись и освежившись, вернулась на кухню, Петр накрывал на стол в столовой. Да, в этом доме есть столовая. Я хотела было помочь, но Горский отмахнулся, мол, садись уже. Кажется, расклад по ролям должен быть другой, и это я обязана за ним ухаживать, а не он за мной, но… Я вообще не понимала, что происходит, поэтому просто села за стол.

— Это… что? Ризотто? — удивилась я, когда Петр торжественно внес сотейник и водрузил его по центру стола.

— Типа того, — кивнул Петр, присаживаясь напротив меня. — С морепродуктами. В моей интерпретации. Я готовлю не по рецепту, а по велению души, — добавил он со смешком. — Надеюсь, вышло съедобно. Вина? — он с видом фокусника, словно из воздуха, достал бутылку.

— Эммм…

Нет, я так не могу. Это слишком похоже на романтический ужин в семейном гнездышке, который по закону жанра затем плавно перетечет в не менее романтичный секс. Только входные данные противоречили ситуации. Поэтому я решила спросить в лоб:

— Петр, ты меня уволишь?

— А должен? — Горский вопросительно вскинул бровь, явно сдерживая смех. Похоже, его невероятно забавляло происходящее.

— Ну… Я… Это… — промычала я невнятно и замолчала.

— Нет, Мила, я тебя не уволю. Но при выполнении двух условий, — строго проговорил Петр с абсолютно несерьезным видом.

— Каких? — понуро уточнила я.

— Не делать ту работу, где требуется грубая мужская сила, — обозначил первое условие Горский.

— М? — я подняла голову, взглянув на него непонимающе.

— Ты зачем таскала строительный мусор? — с укоризной пояснил Петр. — Я же сказал: эти комнаты пока не трогай. Сначала я их расчищу, кое-что доделаю, и только потом там надо отмыть полы.

Твою ж! И чем я слушала! Чем-чем, пятой точкой, видимо. Хотя… Подождите-ка…

— Ты будешь сам расчищать комнаты и заканчивать ремонт? — спросила я, и против воли в моем голосе прозвучал скептицизм. Миллиардер белыми рученьками собирается в грязи ковыряться?

— Ну, не нанимать же бригаду, чтобы вынести пару мешков мусора и прикрутить несколько плинтусов на место, — фыркнул Петр, значительно приуменьшив фронт работ. Если я правильно понимаю, там еще много чего на место надо прикрутить. Ого, Горский, значит, умеет руками работать? Не только ворочать бизнесами и на «Лэнд Крузерах» кататься? Хотя сейчас я почему-то легко смогла представить его с молотком и отверткой, а вот Влада, к примеру, не смогла. И еще один балл уходит в пользу… Так, стоп. Хватит восторгаться достоинствами Горского!

— Второе условие… — продолжил Петр. — Мила, не надо больше мыть полы моим шампунем и натирать паркет моим воском для волос. Для этого есть бытовая химия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Что? Что?! Бли-и-ин! Так вот что это были за бутылочки! Е-мое!

Видимо, в этот момент у меня был настолько потешный и растерянный вид, что Горский не выдержал и тихо рассмеялся. Я, глядя на него, зажала рот руками, давясь смехом, но все-таки расхохоталась в голос. До слез. Это ж надо было такое учудить!

— Прости, — отхохотавшись, проговорила я. — Петр, я честно пыталась найти бытовую химию. В подсобке не было. Нашла в ванной под раковиной эти флакончики с иероглифами… Решила, что это новомодные корейские средства для уборки дома.

— Японские, — исправил меня Петр. — Для ухода за волосами. Гипоаллергенные. Неловко об этом говорить, но в этом плане у меня может вызвать аллергическую реакцию что угодно. Эти средства мой стилист привез специально для меня из Японии. Я их еще даже не успел опробовать. И, видимо, уже не опробую, — закончил он и опять весело рассмеялся.

Я вспомнила разбросанные по полу пустые бутылочки… Н-да, неудобно вышло.

— Вычти из моей зарплаты, — вздохнула я.

— Да фиг с ними, — отмахнулся Петр. — Я давно так не смеялся. А бытовая химия хранится в подсобке на цокольном этаже. Я тебе говорил. Там же моющий пылесос. На первом этаже — это не подсобка, а недоделанная кладовая для кухни: там строители свой инвентарь оставили. Нет, конечно, если тебе нравится, можешь и со шваброй бегать, но… — он выдержал многозначительную паузу. — Но с пылесосом быстрее, нет?

— Быстрее, ага, — пробормотала я, пытаясь найти ответ на ключевой вопрос: чем я все-таки слушала Петра, когда он раздавал ценные указания?! Да ничем — от дома паром писала и от орхидей в своей комнате поплыла мозгами. Как курица без мозгов.

— И после всего этого ты меня не уволишь? — подозрительно прищурив глаза, еще раз уточнила я.

— Нет. Это было слишком весело, чтобы отказаться от такого разнообразия в жизни, — произнес Петр, и в его глазах при этом озорные бесы отплясывали джигу. — К тому же, у меня появился повод щегольнуть кулинарным мастерством. Но я надеюсь, что щеголять придется не слишком часто, — заметил он.

— Больше такого не повторится, — пообещала я, тыкая вилкой в тарелку. — Черт! Мммм! Это действительно вкусно! — вырвалось у меня.

— Я люблю готовить, но редко выпадает шанс. Работы много, — пожал плечами Петр.

— Кстати, можно задать личный вопрос? — помявшись, спросила я — уж больно любопытство разбирало по одному из пунктов.

— Рискни, — хмыкнул Петр. — Может, даже отвечу.

— Я обратила внимание, что ты… ммм… крайне щепетильно относишься к этому вопросу, — осторожно заметила я. — Про еду в контракте прописано избыточно много. Адепт правильного питания? — я приподняла брови.

— Вынужденная мера, — отрицательно качнул головой Петр, наливая мне в бокал вина. — На самом деле, я не привередлив в еде. И точно не адепт ЗОЖ. Но мне несколько раз не везло с наемным персоналом и их кулинарными навыками. Прям очень не везло, — подчеркнул он. — Один раз закончился тем, что я месяц лечился от тяжелой аллергической реакции. А еще один раз у меня работала женщина, которая очень любила лук. Мне кажется, она даже десерты делала с луком. В общем, в какой-то момент я решил, что проще единожды потратить время и прописать все свои пожелания.