– Понимаю, ты никуда не хочешь идти, никого не хочешь видеть, предпочитая сейчас скрыться от всего мира под одеялом. Ни о чём не думая, чтобы случайно ничего не вспомнить. Будь ты постарше и мальчишкой, у меня нашлась бы пара рецептов вывода из подобного состояния. В твоём же случае, прости, я несколько растерян. У меня нет ни дочерей, ни младших сестрёнок, так что буду действовать, как привык. Боюсь, получится немного неуклюже и грубо. Надеюсь, в дальнейшем ты сможешь меня понять и простить.

     Мой тон стал строже и серьёзнее.

     – У нас нет времени на знакомство и притирку друг к другу. Нет времени на хандру, слёзы, капризы. В городе враги. Вот-вот он окончательно падёт. Поэтому отсюда нужно срочно уходить. Понимаю, ты меня не знаешь, как и не узнаёшь никого вокруг, – подыграл. – Наши слова, для тебя всего лишь… слова. Нет причин им верить. Или желания, – допустил и такую возможность. – Однако для меня они кое-что значат. Поэтому мы сейчас выйдем и дадим тебе ровно десять минут тишины и покоя, на всё, после чего, прости, но буду вынужден, если надо, силой вытащить тебе из того тёмного угла, куда себя загоняешь. Даже против твоего желания. Понадобиться, пинком придав мотивации, уверенности и ускорения в нужном направлении. Требуя лишь, послушания и дисциплины. Взамен обещаю позаботиться о твоём будущем, до которого тебе, как вижу, сейчас дела нет. В память о моём друге, – имя которого даже не удосужился спросить, импровизируя на ходу. – Можешь на меня обижаться, но для этого, тебе придётся как минимум выжить.

     Немного подождав, дал улечься сказанным словам в её голове. Неважно, обдумает ли их за отведённое время или нет. Главное, запомнит.

     – Хочешь совет, – добавил проникновенным, доверительным тоном немного наклонившись вперёд. – Чтобы от лишних мыслей освободить голову, займи делом руки. Или ноги. Ни на что другое просто не останется ни времени, ни сил. Не отчаивайся, ещё не всё потерянно. Ты не осталась совсем уж одна. Ты нужна мне здесь и сейчас. И ещё. Пока остаются те, кто помнит об ушедших, их жизнь не прошла напрасно. Мать дала тебе ещё один шанс, ещё одну попытку чего-то достичь, так не упускай его. Не пролей водой в песок её последнее желание.

     После чего, подав знак Дехи, покинул комнату с по-прежнему тихой, но теперь задумчивой девочкой.

     – Пошли кого-нибудь помочь ей собраться в дорогу. Пусть проследят, чтобы взяла самые необходимые на первое время вещи. В первую очередь ценности, если они у неё есть. Немного еды, какую-нибудь памятную безделушку о семье. Помещающиеся в одну небольшую сумку, – приказал Дехи. – Сама тоже поспеши собираться. Не думаю, что надолго здесь задержимся. Возьми всё, что посчитаешь нужным, но не слишком обременительное, чтобы не жалко было бросать в случае, когда понадобится скорость, а не выносливость.

     Припомнив царящее снаружи пекло, а также натруженные после долгой ходьбы ноги, недовольно поморщился. Тут же поменяв решение.

     – У вас найдётся конная повозка? Куда и мы поместимся, и вещи, которые можно будет забрать с собой без урона чести Дархан. Не оставлять же их ифритам. Допустив обогащение и усиление врагов за счёт твоих бывших хозяев. Которые тут всё наверняка разграбят. И сожгут.

     Прозрачно намекнул, на возможность обогатится за счёт Дархан. Раз уж так удачно всё сложилось. И им удастся насолить, и потешить собственное чувство оскорблённой справедливости. Вот за эти советы мне точно не будет стыдно. Мне ещё ребёнка кормить. Вместе с её фигуристой няней. Раз уж Дархан сбежали, то тут всё теперь можно считать брошенным и ненужным, а что для бегемота крохи, то для воробья пир.

     – Поскольку всё тут знаешь, доверяю это дело тебе, – дал полную свободу действий.

     Дехи сама не испытывала радости покидать обжитый дом с пустыми руками, отдавая всё нажитое врагу. Поэтому мою просьбу восприняла весьма благожелательно. Понимающе переглянувшись, уточнив время и место, где встречаемся, ушла, а я остался дожидаться Сами.

     Вскоре появилась та же самая служанка, которая, молча проскользнула мимо меня, закрывшись в комнате с девочкой. Спустя несколько секунд настороженного ожидания, мало ли что она там внутри делала, увидел, как женщина вывела из комнаты бледную, осунувшуюся Сами. Подведя ко мне, быстро удалилась в сторону выхода. Куда-то спеша.

     – Голова не кружится? Не тошнит? – заботливо поинтересовался её самочувствием.

     – Немного, господин, – тихо ответила, глядя в пол.

     – Если станет хуже, обязательно скажи. Иди за мной. Постарайся поменьше разговаривать с посторонними. Хорошо?

     Получив подтверждение, повёл её к конюшням, про которые рассказа Дехи. Не видел смысла самому блуждать по дому в поисках ценностей или праздно прогуливаться, словно турист, любуясь шедеврами архитектуры. На первое, нет опыта, а на второе, времени. Не уподобляться же сороке, хватающей всё, что ярко блестит. Истинной ценности предметов я всё равно не знаю, всё что нужно, подозреваю, как было кем-то сказано, давно украдено до нас. Оставшееся или слишком много весит, имя приличные габариты, или мало стоит, или никому не нужна. Лишь впустую отягощу себя балластом. Да и слуги, которые друг друга прекрасно знают в лицо, могут неправильно отреагировать на подобные действия подозрительного незнакомца. Зачем мне лишнее хлопоты. Пусть этим занимается Дехи. Лучше всего, как показывает практика, ограбить объект могут те, кто его же и охраняет.

     К тому же до сих пор чувствовал сильную слабость. Не до физических нагрузок. Хотелось поскорее где-нибудь примоститься в прохладном тенёчке, просто посидеть, побездельничать. Устал чего-то, хотя вроде бы только недавно встал с постели. Чудеса.

     Некоторое время робко державшаяся позади, молчаливая Сами, всё же спросила.

     – Господин, вы пришли забрать меня из поместья?

     – Да, – ответил спокойно, внутренне радуясь первой попытки контакта.

     – Я теперь буду принадлежать вам?

     По её бесстрастному голосу не понять, как она к этому относилась. Радовалась, негодовала, возмущалась, или ей было всё равно.

     – В каком-то роде, – затруднился с ответом.

     Снова повисла тишина. Теперь уже не выдержал я.

     – Больше ничего не хочешь спросить?

     Немного подумав, решила, что да, хочет.

     – Как вас зовут, господин? – с лёгкой опаской задала первый вопрос.

     – Амир.

     – Амир, – промелькнуло удивление. – И всё?

     – А что ещё ты хотела услышать? – подтолкнул к продолжению разговора.

     – Ваше полное родовое имя. Нельзя быть просто Амиром. И всё, – не задумываясь над этим, включилась в разговор, объясняя прописные истины.

     – Почему? – на самом деле удивился.

     – Потому что, так могут звать только, – чуть запнулась, боясь меня обидеть, – безродных, презренных бродяг. За которыми ничего нет, кроме собственной тени, – явно припомнила чьи-то слова.