— Эта девчонка — мастер своего дела. Нашла у преподавателя самое слабое место — это его обожаемый предмет и бомбит прямо по нему, каждый раз, как вундеркинд какой-то.

— Это они так лестно отзываются обо мне или в этот раз во мне внезапно проснулась "личность — Пуп земли" и на самом деле, они говорят про другую девушку? — решила я спросить у преподавателя. Тем более он вон, как внимательно их слушает, а я мозг сейчас могу свой взорвать от переизбытка мыслей и активно строящихся вариантов, про кого же, все же может идти речь.

— Тарасова, Тарасова. Ай-яй-яй, — преподаватель, улыбнувшись, стал качать головой. — Ты оказывается еще опаснее, чем мне показалось на первый взгляд и даже после первой твоей нелепой ситуации. Ты оказывается помешалась на мне. Бредишь мной, следишь за мной каждую свободную минуту в университете.

— Чего? — мне это не послышалось?

От его слов, я была в шоке.

— Ой-е-ей, как не хорошо, Тарасова, но тебя раскрыли. — Михаил Игоревич рукой показал на дверь. — Вон сколько наблюдателей оказалось и свидетелей нашлись. Какие же студентки молодцы, не оставили бедного преподавателя на произвол судьбы, то есть меня. Они следили за тобой и наверняка были готовы, в случае чего, помешать твоему нападению на меня.

— Какое нападение? — О чем, он вообще говорит? Я не собиралась ни на кого нападать. — Я ходила и искала вас только для того чтобы показать задачу, которую вы мне сказали дорешать.

— Вот только не нужно прикрываться "невинной задачей". Она голоса не имеет и поэтому не сможет твои слова подтвердить, Тарасова. Тебе нужен адвокат. Советую тебе в самое ближайшее время найти хорошего адвоката. Он тебе понадобится.

Куда я попала?

Может мне это все мерещится?

Или я опять упала в обморок?

И что мне делать?

Я даже убежать не могу потому что он практически стоит впритык ко мне. Еще вдобавок свою левую руку так и не убирает. Она все так же упирается в кабинку от моей головы. Я кажется в ловушке.

— А что это у тебя, Тарасова глазки забегали?

Я попыталась подвинуться, но только хуже сделала себе потому что своим телом прижалась к нему еще ближе, а он даже не сдвинулся с места, хотя ощутил касание моего тела к его телу. Пришлось обратно вжаться спиной в стенку.

— Думать стала, как выбраться из этого дурдома, — ляпнула я. — У меня кажется крыша поехала от нехватки кислорода. А я вам говорила, чтобы вы оставили мне больше пространства.

Лицо преподавателя вытянулось от удивления.

— Тарасова, над тобой даже пошутить немного нельзя. Все воспринимаешь в буквальном смысле, — шепнул Михаил Игоревич.

Это он так пошутил, а сейчас меня еще обвиняет в том, что я не поняла его шутку и не оценила по достоинству его чувство юмора?!

Эй, вообще-то это я пострадавшее лицо, а не он. И это именно мне нужно строить из себя "оскорбленную личность", а не ему.

Преподаватель внезапно касается рукой моей щеки и заправляет прядь волос мне за ухо.

— Ты бы видела свое лицо, когда я говорил тебе все это. Я постараюсь сохранить твое выражение лица в своей памяти потому что это было незабываемо.

Он улыбнулся, а затем стараясь, как можно тише это сделать стал смеяться, не отводя от меня своего взгляда.

Я совершенно ничего не могла сделать кроме, как пялиться на него, стараясь сохранить в своей памяти его таким: открытым, смеющимся и настоящим.

Что мне сделать чтобы этот миг не прекращался?

Как остановить время?

Я просто хочу хотя бы чуточку подольше полюбоваться мужчиной, в которого влюблена.

Время конечно же не остановилось, но сердце мое заволновалось потому что преподаватель внезапно схватил меня за руку, а голову свою положил на мое плечо. Он сжал мою руку.

Сердце екнуло. Я выдержу это.

Я стала чувствовать, как горят мои щеки. Я и с этим справлюсь.

Даже преодолею дрожь, появившихся в моих коленках.

Я готова даже встретиться с волнением.

Я все приму. Все перенесу. Но только, не ту реальность, где мы с ним совсем чужие друг для друга.

Он находится в моем сердце. Прочно поселился в нем, и я смирилась с этим потому что приняла этот факт.

Михаил Игоревич поднимает голову и смотрит на меня с лукавой улыбкой.

Он дернул меня за руку, и я вздрогнула от неожиданности.

— Я просто пошутил, Тарасова, расслабься. А то стоишь с широко открытым ртом и с вытаращенными глазами. Я не разу не видел человека с такими огромными глазами. У стрекозы и то меньше глаза по сравнению с твоими сейчас.

— У меня чуть сердце не остановилось от вашей оригинальной шутки, — призналась от волнения я.

— Я же тебе сказал не паниковать по этому поводу. Я, если что смогу сделать тебе искусственное дыхание.

— Вы очень щедры. — Я злилась на него потому что он не воспринимает меня всерьез и голову свою положил мне на плече, наверняка случайно. Он не придал этому никакого значения, а я уже… размечталась.

— Цени этого, Тарасова и запомни об этом. Не все такие щедрые и готовы делать искусственное дыхание.

У него было какое-то странное выражение лица.

Может ему помощь нужна?

— Что с вашим лицом? Вам плохо? — тут же я спросила у него.

— Очень, — произносит он, поглядывая на меня сквозь свои ресницы.

— От чего? — Я искусственное дыхание еще ни разу не делала. Может быть первым моим добровольцем окажется Михаил Игоревич?!

— Я пытаюсь сдержать улыбку, но не думал никогда, что однажды мне будет так тяжело заставить себя не улыбаться.

— Это не смешно.

О чем он думает вообще? Я из-за его странного выражения лица, паниковать уже стала, а его оказывается опять на смех потянуло. От улыбки до смеха — нет ступеней. Улыбнулся сначала, а там уже незаметно, как засмеялся.

Сейчас мне так хотелось его стукнуть, но он же — мой преподаватель. К сожалению, никак не могу об этом "не утешающем факте" забыть. Эх, а жаль.

— Я не смеюсь. Я пытаюсь не улыбнуться, — произнес он.

Он думает, если уточнит, то мое мнение изменится, и я подобрею? Ни за что!

— Только попробуйте, — предостерегающе прошептала я.

— Что?

— Улыбнуться, — уточняю я.

— И что ты сделаешь, Тарасова?

Он же сам нарывается на неприятности. Зачем меня провоцирует? Почему ему спокойно не стоится?

Чем бы его припугнуть?

— Я вас стукну. Я не клоун. Не надо со мной шутить.

— Ты грозишься совершить нападение на своего преподавателя?! Как тебе не стыдно, Тарасова. Ты должна держать себя в руках.

— С вами это не выходит. — И ведь я не солгала, сказала ему чистую правду.

— Девочки! Я предлагаю перейти к активным действиям! — послышался решительный женский голос.

Ха! То есть в их понятие, они еще ничего и не делали?! Или это так, был как бы разогрев?! Боюсь даже предположить, что они еще придумают такое, чтобы Михаил Игоревич обратил свое внимание на них.

— И что будем делать?

— Нужно устранять любые препятствия! Мы должны что-то придумать грандиозное, попробовать другие методы для привлечения Миши.

— О, Боже мой! — простонал Михаил Игоревич. — Лучше бы с таким рвением к учебе незамедлительно приступили. Зачеты и экзамены не за горами.

Преподаватель что-то еще себе под нос бубнил, а я даже не вслушивалась в его слова.

Меня совсем другое волновало на данный момент. До чего девушки еще додумаются? И чего от них ожидать можно? Они додумаются что-то сделать мне?

— Это что за заговор непонятный?! Они что-то предпримут? Им нужно сейчас все объяснить и подробно рассказать, как все было на самом деле, а то они еще больше…

Михаил Игоревич прервал меня.

— И как ты себе это представляешь, Тарасова?

— Прямыми действиями, которые совершу прямо сейчас.

— Ага. Откроешь эту самую дверь и будешь им с самым серьезным выражением на лице втирать, что они не правы?

— Конечно, буду, — решительно заявила я.