Марк проворчал:
– У меня нет ни единой догадки, что ты хотел этим сказать. Мы в полной заднице – вот все, что я понял.
Дед развел руками:
– Ты хотел понять именно это, вот и понял. Что еще тут скажешь…
Он собрался уходить, и Марк одернул:
– Постой, Дед. Лорд-канцлер назвал тебя милордом, или я ослышался?
– Назвал, было дело.
– Так что же, ты – северный лорд?
– Разве дело во мне?.. – удивился седой. – Тебе приятно, чтоб я был Дедом, вот я и Дед. Герцогу важно видеть во мне лорда – с ним я милорд.
– Хм… А сам-то ты как хочешь зваться?
– Сегодня?.. Пожалуй, вот так…
И Дед взял несколько нот на чимбуке.
Искра – 3
Фаунтерра
«Есть восемь врагов правителя. Первый – и самый незаметный из них – праздность. Владыка может выполнять множество рутинных дел, тратить остаток времени на забавы, и не знать ни минуты покоя. Тем он скроет от себя плачевный факт: в действительности, он не делает ничего».
Так предостерегала Янмэй Милосердная. Мира очень гордилась тем, что сумела избежать этой опасности.
Придворная жизнь являла собой фейерверк развлечений, калейдоскоп забав, гудящий улей праздных людей. Приемы, игры, танцы, пиршества, гости, подарки, поклоны лились каждый день обильным майским ливнем. Мира словно кружилась в хороводе, из которого ее выхватывали в положенный по графику час, переодевали, подрумянивали, украшали новой россыпью драгоценностей – и пускали в новый хоровод, чтобы спустя несколько часов сменить его третьим. Великая Янмэй, конечно, была права: очень сложно сохранить курс в этом водовороте. Тьма, сложно сберечь даже ясность мыслей, хотя бы вспомнить то, о чем думал час назад! Но Мире, кажется, это удавалось.
Она начала со встреч с ключевыми людьми и через секретарей вызвала их к себе на прием. Это принесло мало успеха. Каждый важный чиновник тоже кружился в водовороте дел, вырвать его оттуда было сложно. Да и Мира почти не имела времени сидеть в кабинете, принимая чиновников, – всякий ее день был расписан почасово. Но она поняла: нужно не противиться течениям, а использовать их. Танцы, приемы, карточные игры, музыкальные салоны, даже переодевания – все можно применить для дела, если действовать с умом.
Слугами императрицы заведовала камер-леди Моллия – полная зрелая дама с бородавкой на шее, так сильно запудренной, что не оторвешь глаз. Мира призвала ее к себе во время вечернего туалета:
– Леди Моллия, помогите мне советом по очень важному вопросу. Это платье подчеркивает мои ключицы – не слишком ли откровенно для полуофициального вечера?
Камер-леди пришла в восторг от оказанного доверия. Покойная императрица Ингрид не раз обсуждала с леди Моллией свои туалеты, и леди Моллия будет счастлива поделиться опытом. Ваше величество совершенно правы: ключицы – интимная и женственная часть тела, особенно когда они так выразительны, как у вашего величества. А полуофициальный ужин подразумевает яркий искровый свет, который подчеркнет откровенность платья. Так что стоит укрыть плечи накидкой – лучше легкой, полупрозрачной, это привнесет ноту загадочности…
Мира позволила камер-леди выбрать накидку. Пока дама скрепляла ткань алмазной брошью на ее плече, Мира задала менее важный вопрос:
– Я хотела бы сама принимать участие в подборе слуг… Как можно это устроить?
Камер-леди была весьма удивлена. Зачем подбирать слуг, если полный штат уже подобран? Все люди проверены многолетней службой и прекрасно вышколены. Их предки служили Династии не одно поколение. Какой смысл менять столь прекрасных слуг? И если даже вашему величеству угодно их заменить, то зачем делать это самой? Владычица Ингрид никогда не занималась таким, всегда поручала это заботам камер-леди!
Мира пояснила, виновато краснея, что ее тонкая душа страдает от вида немиловидных слуг. Все работают прекрасно, спору нет, но внешность некоторых ранит эстетизм императрицы… Нельзя ли назначить им достойную пенсию и подобрать несколько новых? Причем так, чтобы сама Мира предварительно их осмотрела?
Лицо бородавчатой дамы прояснилось:
– О, конечно, мне так понятны чувства вашего величества! Императрица Ингрид, бывало, тоже злилась на лакея за то, что он некрасив. Завтра же похлопочу о замене. Позвольте узнать, какие слуги вам немилы?
Так Мира избавилась от самых твердолобых шестеренок машины и набрала полдюжины юношей и девушек, в чьих глазах увидела проблески ума. Как бы между прочим она велела каждому прочесть отрывок из дневников Янмэй и пересказать своими словами. «Достаточно миловидными» для глаз ее величества оказались те слуги, кто уловил смысл текста хотя бы наполовину. Теперь во время переодеваний Мира слушала не любовные романы, а труды об управлении государством.
«Разнородные стремления множества людей порождают хаос. Праздная суета, свойственная высшему дворянству, усугубляет его. Первейшая задача правителя – своею волей противостоять хаосу, заменить беспорядочное движение поступательным. Для этого он должен ясно, будто красную ленту, видеть путь к своей цели».
Иногда Мира теряла цель из виду. Но, сфокусировав мысли чашкой крепкого кофе, она ловила кончик ленты.
Большинство министров Адриана бежали из столицы, бросив все дела. Один был убит кайрами – якобы, случайно. Свои должности сохранили трое: министры науки, путей и двора.
Министр науки почти безвыездно обитал в Университете Фаунтерры – министерство занимало один из корпусов. Чтобы повидаться с ним, Мира использовала течение водоворота. Университет торжественно открывал новый учебный год, высшая знать собралась на традиционное празднество. Министр науки – магистр Айзек Флевин – конечно, участвовал в событии. Это был высокий очень тощий мужчина – жердь. Возрастом едва старше Адриана, но прежде времени седой. Мира испытала к нему симпатию, как только заметила: министр тяготится церемонией. Он произнес короткую сдержанную речь для студентов нового набора и был откровенно рад сойти с трибуны. Пока дворяне соревновались в красноречии, выдумывая заковыристые поздравления, Айзек Флевин переминался на месте и нервно потирал ладони. Мира поздравила студентов буквально тремя фразами. Когда начался банкет, она улучила возможность перемолвиться с министром.
В ответ на вопрос о жизни Айзек Флевин нашел только два слова:
– Ваше величество…
Она попыталась разговорить его. Успешно ли ведутся исследования? Каковы успехи студентов? Достаточно ли финансирования? Много ли потеряла наука в результате войны?
Магистр Флевин отвечал вежливо, но очень кратко и поверхностно. Успешно, ваше величество. Нет поводов для жалоб. Скорбим о владыке Адриане. Наука неустанно развивается, ваше величество.
Мира сменила тактику:
– Магистр, летом я была на демонстрации первой действующей «волны» между Фаунтеррой и Алериданом. С тех пор не дает покоя вопрос: возможно ли протянуть «волны» между всеми большими городами Империи? Наверное, это потребует многих лет и сотен тысяч эфесов, но результат того стоит, вы согласны? Все земли и народы сплотятся, станут ближе, получив такой быстрый способ связи.
Магистр пожал плечами:
– Ваше величество, постройка рельсовых дорог, искровых цехов и «волн» – забота министра путей. Я не ориентируюсь в стоимости работ. Но могу сказать, что «волны» обойдутся значительно дешевле между городами, которые уже связаны рельсами.
– Почему так, магистр?
– «Волна» может использовать для передачи информации тот же провод, который питает движение поезда. Где проложены рельсы – там, считайте, уже проложена и «волна». Нужно лишь установить аппаратуру на ее концах.
– Как может и искра, и «волна» идти по одному проводу?
Флевин поморщился:
– Стоит ли вашему величеству забивать голову научными тонкостями?..
В его гримасе читался истинный вопрос: поймете ли вы хоть слово из моего объяснения? Мире захотелось обидеться. Но вместо этого она выложила министру науки все, что успела понять летом об устройстве «волны». Отрывистые сигналы передатчика, кодирующие буквы; приемник, что по силе и количеству сигналов определяет, какая буква закодирована. Питая слабость к красивым словам, Мира даже помнила термин «амплитуда».
