На полу лежал мобильный телефон. От удара он включился, и свет экрана слабо осветил мисс Олбрайт, которая крепко спала на диване. Должно быть, мобильный телефон выпал из ее расслабленной руки.

Люка поднял его и взглянул на фото на экране. На снимке мисс Олбрайт смеялась, ее лицо радостно сияло, пока она смотрела на мужчину рядом. Ее левая рука упиралась в его предплечье, на ее пальце сверкало помолвочное кольцо.

Это было маленькое кольцо, совсем не похожее на фамильное кольцо, которое Люка подарил принцессе Мерибель по случаю их официальной помолвки. То кольцо было тщательно выбрано из знаменитой королевской коллекции Валенти, поскольку оно показывало не только Мерибель, но и ее семье и королевству, насколько ценным будет их брак. Кольцо знаменитого ювелира оценивалось в пятнадцать миллионов долларов.

Кстати, он не помнил, с каким видом Мерибель приняла это кольцо. Вероятно, она смотрела на кольцо дольше, чем на Люку. Определенно, она не сияла, как мисс Олбрайт на фото.

Люка осторожно положил телефон на кофейный столик напротив дивана. И почувствовал горечь во рту.

Любовь…

Судя по сияющему взгляду мисс Олбрайт, она любит и любима.

Люка запретил себе когда-либо желать любви. Именно это чувство едва не разрушило королевский дом Валенти, когда первый брак его отца, заключенный по любви, закончился расставанием, скандалом и несчастьем.

Отец научил Люку, что любовь – капризная эмоция, которой нельзя доверять, с которой нельзя экспериментировать. Она представляет собой непредсказуемую смесь желаний, которая ломает упорядоченную жизнь.

Услышав признание Мерибель о том, что она любит другого мужчину и вынашивает от него ребенка, Люка понял: уроки его отца были верными.

И все же, глядя на фотографию мисс Олбрайт, он приуныл, сожалея о том, что отказался от любви навсегда. Он испытал странное ощущение, которое не сразу понял. Он позавидовал тому, что увидел на фотографии Имоджен и ее мужчины.

Это чувство было незнакомым для принца, хотя все вокруг считали, будто он имеет все на свете, о чем только может мечтать любой человек.

Но ради власти и богатства он отказался от любви.

Он не понимал, как можно любить так сильно, как любила Мерибель, и поставить под угрозу будущее нации. Каково терять самоконтроль и уступать страсти?

История его семьи утверждала: уступая страсти, ты обрекаешь себя на разрушение.

И казалось, личная катастрофа отца Люки, случившаяся более тридцати лет назад, все еще может нанести ущерб. Остался ли ребенок после того короткого первого брака короля? Было ли требование права первородства реальным или в этом мире, настолько наполненном двуличностью, это очередная изощренная попытка вымогательства?

Люка снова взглянул в лицо спящей мисс Олбрайт.

И увидел ее мягкость и уязвимость. Ему снова захотелось ее защитить, особенно после того, как он почувствовал, что в комнате похолодало. И все же он не хотел рисковать, разбудив ее, зажигая огонь в камине.

Увидев одеяло, брошенное на спинку кресла с подлокотниками, он тихо взял его, накрыл им Имоджен.

Он испытал необычайную нежность, закрывая одеялом ее тонкие плечи, и напомнил себе, что она принадлежит другому мужчине. Но потом заметил, что она не носит кольцо, которое он увидел на фотографии.

Хотя это вряд ли что-то значит. Может быть, она не носит кольцо, работая в отеле.

Люка заставил себя отойти от нее и снова отправился на поиски еды.

Он нашел уютную столовую, где на большом деревянном столе стояла тарелка густого грибного супа со свежей зеленью. Рядом была тарелка с сырами, которые, к сожалению, подсохли по краям, а также клубникой и виноградом. Все было искусно и красиво разложено. Люке стало любопытно, разочаровалась ли Имоджен, когда он не пришел ужинать. Он откусил кусочек сыра, а потом решил подогреть суп. Взяв тарелку, отправился искать кухню.

Имоджен вздрогнула и проснулась, стараясь понять, где находится. Потом она вспомнила. Она лихорадочно готовила ужин принцу, но позже, когда он не пришел ужинать, почувствовала некоторое облегчение. Приготовленная ею еда вряд ли подходила для принца.

Потом она пришла в свой кабинет, где находился усилитель сигнала сотовой связи. Она очень старалась что-нибудь узнать о Рэйчел, но снежный шторм сделал невозможным даже прерывистый прием сигнала. А потом связь вообще пропала. Это было напоминание природы о человеческом бессилии.

Должно быть, Имоджен уснула на диване. Но она не помнила, как укрывалась одеялом. Она зарылась в него, оставив открытым только нос. В отеле стало холодно. Скоро ей придется встать и разжечь камин, а пока…

Грохот разбитого стекла из кухни заставил Имоджен выбраться из-под одеяла.

В горной местности другая реальность: в отель мог проникнуть зверь. Несколько раз сюда влезали еноты. Однажды тут появилась древесная крыса, восхитительная и угрожающая, которую с трудом удалось поймать. А один раз небольшой черный медведь влез в окно и терроризировал повара целых двадцать минут, прежде чем тому удалось выгнать его через дверь.

Имоджен встала и вгляделась в темноту. На боковом столике рядом с диваном была очень тяжелая старинная медная лампа. Она взяла ее и пошла на цыпочках по короткому коридору, мимо столовой, на кухню. Потом глубоко вздохнула и подняла лампу к плечу, словно та ничего не весила.

Войдя в дверь, Имоджен увидела темную фигуру у холодильника. Она прищурилась, ее сердце заколотилось как сумасшедшее. Кто это: росомаха или медведь?

– Убирайся! – закричала она и бросилась вперед.

Темная фигура развернулась и встала. Это был не медведь! Это был мужчина.

– Ой! – Имоджен едва не врезала ему своим тяжелым оружием. Лампа выпала из ее рук и приземлилась на палец ее ноги. Лампочка разбилась. Имоджен вскрикнула.

Перед ней был принц Люка, он крепко взял ее руками за плечи.

– Мисс Олбрайт?

Как это медведь превратился в принца? Почувствовав свежий аромат его тела и почувствовав его сильные и ловкие руки у себя на плечах, она почти забыла о боли в ноге.

Она с трудом сдержала желание расхохотаться над нелепостью ситуации.

– О, черт побери, я чуть не ударила вас. Простите, ваше высочество. Я могла спровоцировать международный скандал!

Похоже, ему было не до веселья. Он мрачно посматривал на нее.

– Что происходит?! – рявкнул он. – Вы посчитали меня злоумышленником? Кому захочется в такую бурю проникать на вашу кухню?

– Я думала, это медведь.

– Медведь? – Он опешил, убрал руки с ее плеч, а потом нахмурился.

– Бывало, в дом проникали звери.

– Вы серьезно? – Его лицо казалось великолепным в темноте, а голос стал глубже из-за легкого раздражения.

– Медведи нередко приходят сюда. А также другие звери. Во время шторма они блуждают и ищут еду и укрытие.

Он сильнее сдвинул брови над карими глазами:

– Я имел в виду, вы всерьез собирались напасть на медведя с этой?.. – Он наклонился и поднял лампу. – Что это?

– Лампа.

– Ну, она тяжелая.

– Я догадалась, когда она упала мне на ногу.

– По-моему, только смельчак нападает на медведя с лампой.

– Я не успела подготовиться…

– Неужели? – Он осторожно отложил лампу в сторону.

– Хотя я живу здесь всю свою жизнь. И знаю, что надо решать проблемы по мере их возникновения. Нельзя их просто игнорировать и надеяться, что они уйдут.

– Вы поступили ужасно глупо, – настаивал он.

– Вы, очевидно, понятия не имеете, что может сделать медведь на кухне всего за несколько минут.

– Нет. И хотя в Касавалле нет медведей, я догадываюсь о том, что он может сделать с маленьким человеком, который использует лампу в качестве оружия.

Принц Люка волнуется за нее? Что-то теплое и прекрасное проснулось в ее душе. Но она решила избавиться от этого ощущения любой ценой.

– Давайте договоримся, – немного язвительно произнесла она. – Я не буду учить вас, как выполнять вашу работу, а вы не станете поучать меня.