По узкому руслу реки пришлось пройти на электромоторе, расходуя дефицитный запас электроэнергии в аккумуляторной батарее. Встретили пару рыбаков на резиновых лодках и множество цапель, которые провожали нас изумленными взглядами. И, несмотря на то, что паруса мы не поднимали, рыбаки тоже почему-то смотрели на нас с удивлением. Но плавание по спокойной узкой речке продолжалось недолго. Всего лишь пять километров – и мы вышли на Донской простор. Именно в этом месте, в устье реки Воронеж, «Гото Предестинация» простояла три года, не сумев с ходу преодолеть мелкий устьевой участок. Для «Аргоши» с осадкой всего лишь 35 см такая проблема не существовала, и она резво с попутным ветром побежала вниз по реке.

Путь до села Костенки мы буквально пролетели. Двадцатиузловой ветер дул точно в корму, я зарифил грот, убрал стаксель и наслаждался видами проплывающих берегов, небом, ветром, парусами и… может быть, свободой? Олег залез в каюту и вскоре под ласкающие слух звуки идущей под парусами яхты сладко заснул. Так и проспал до самого вечера.

Тем временем настало время выбирать место для ночевки. Желательно с хорошим выходом на берег и видом, радующим глаз. Вроде бы не такие уж строгие параметры, но найти стоянку, которая им бы удовлетворяла, оказалось не просто. Берега с обоих сторон были по большей части заросшие и глинистые, песчаных пляжей пока не наблюдалось. Хорошо еще, что нам не надо разбивать лагерь и выбирать ровную площадку под палатку. Ночевать можно и в каюте. В конце концов, мы нашли небольшой заливчик с тропинкой, спускающейся к самому урезу воды. Олег развел костерок, а я опять отправился на рыбалку на том же самом плотике и с теми же самыми ластами. Хотел взять реванш, «оседлать и приручить» мое новое средство рыбалки. Не получилось. Течение и ветер решили по-своему, одна из ласт решила не обременять меня своим весом и отправилась в самостоятельное подводное плавание, а я, продрейфовав метров пятьсот, с большим трудом сумел пришвартоваться к крутому глиняному берегу. При этом чуть не потеряв вторую ласту вместе с самим плотиком и весь вымазавшись в красной глине. Когда я вернулся в лагерь, Олег удивился, но не сильно. Как он признался, что-то ему подсказывало именно такой финал моей вечерней рыбалки. Гораздо большее впечатление на него произвело отсутствие одной из ласт. А меня вечерний костер настроил на философский лад. Как, оказывается, по разному люди воспринимают одни и те же факты. Для меня событием вечера стало карабканье по глиняному обрыву, а для Олега – потеря какой-то одной ласты. Да уж…

Над нами мерцали далекие звезды, которым в общем-то все равно, что там у нас происходит. В этом плане, наверное, мало что изменилось за 20 тысяч лет, когда наши первобытные предки вот так же сидели у ночного костра. А ведь как раз недалеко от нашего лагеря была найдена одна из самых древних стоянок первобытного человека. Причем, первооткрывателем этого стойбища в селе Костенки, как ни странно, был тоже Петр Первый. По крайней мере, он «приложил руку». Дело было так. Петру донесли, что недалеко от г. Костенска (в те времена это был город) нашли бивни. Царь думал, что это останки боевых слонов Александра Македонского и, как человек любознательный, отправил разобраться со всем этим солдата Филимона Катасонова. В приказе было сказано: «Для обыску больших костей». Солдат начал копать не где-нибудь, а рядом с городской мельницей. Горожане заволновались, потом подумали, подумали да и скинулись служивому на взятку размером в целый рубль. Филя в отличие от горожан долго думать не стал и рубль принял. А копать стал в другом месте. Ему-то какая разница, где копать? Кости находили по все округе. Но он как раз попал на самое правильное место. Теперь здесь находится знаменитый во всем мире музей с настоящим стойбищем первобытных людей.

На следующий день погода изменилась. Вернее, изменилось направление ветра. Теперь он дул ровно навстречу. Кстати, есть такая особенность движения под парусами по реке. Здесь ветер из всех возможных направлений выбирает только два: он может быть или попутным, или встречным, так как повторяет все повороты русла. Но, хотя ветер и был встречным, течение нам все равно помогало, и мы пусть не так быстро, но продвигались вперед. И тут мою голову посетила странная мысль. А зачем нам вообще скорость, не задумывались? Почему современный человек стремиться все время куда-нибудь попасть, причем, по возможности быстрее. Зачем? А что находится между пунктами «А» и «Б»? Нам с Олегом был интересен как раз сам путь. Мы с удовольствием наблюдали за проплывающими пейзажами. Глиняные берега закончились, появились песчаные пляжи. А вот уже мы плывем в абсолютно футуристическом ландшафте. По левому берегу нас сопровождают знаки «Опасно, радиация» и огромные цилиндрические башни Нововоронежской атомной станции. Странное ощущение. Деревянная яхта, паруса и… технологии 21-го века.

Наконец блоки атомной станции остались за кормой, и через пяток километров появились живописные отвесные стены меловых гор. Где-то там наверху приютилось село Сторожевое. Название имеет несколько толкований, большинство из которых связывают с событиями Великой Отечественной. Но существует и другая гипотеза, своими корнями уходящая во времена совсем уж далекие. Да что там гипотеза. Я сам видел фотографию, на которой одна из меловых скал имела четкие очертания профиля древнего воина. Помню, как в 90-х шел по фотовыставке, любовался пейзажами и вдруг – человеческий профиль в меловых скалах. Никакого фотошопа тогда еще не было. Фотографировали на пленку, то есть это была реальная фотография реального места. Меловая скала, четкий профиль лица размером с пятиэтажный дом и панорама долины Дона. Складывалось впечатление, что некий древний страж охраняет подступы к этому месту. Может, отсюда появилось название села Сторожевого?

Итак, пару десятков лет назад я увидел фотографию и сегодня решил отыскать то самое место, с которого она была сделана. Мы пришвартовались у начала меловых отрогов, и я покарабкался вверх по достаточно натоптанной тропинке. Единственное, что я не учел, так это то, что из-за недавно прошедшего небольшого дождика мел превратился в белое мыло. Вместо тверди земной под ногами образовалась очень скользкая субстанция, по которой, с трудом соблюдая равновесие, я и передвигался. Сначала все шло более-менее удачно. Я выбирал места, покрытые травой, а кроме этого использовал штатив в качестве посоха. Но, чем выше я поднимался, тем травянистых участков становилось меньше и, как и следовало ожидать, примерно на середине горы я все-таки поскользнулся. Упал не больно, но, как бы это сказать… долго. Поэтому, когда я вернулся к пришвартованной «Аргоше», Олег меня с ходу даже не признал. Говорит: «Смотрю – кто-то весь в белом приближается, только потом понял, что это ты». В общем, ту самую скалу с профилем я не нашел, зато постирался. Но на этом не успокоился. Пошел на штурм меловых скал второй раз. Тем более что тропинка подсохла и стала не такая скользкая. Теперь я был более осмотрителен и наверх взобрался, ни разу оступившись. Но то, что открылось моему взору, никак не соответствовало моим поискам.

На ровном плато несколько парапланеристов готовили свои парашюты-крылья к полету. Я раньше думал, что полет на параплане – это, по сути, просто такой затяжной прыжок с высоты. То есть летишь, но все равно сверху вниз. Оказалось, что это совсем не так. Вернее, не совсем так. Параплан можно поднять в воздух, никуда не прыгая, а дождавшись восходящего воздушного потока. Именно здесь, вблизи села Сторожевое природа создала все нужные условия для свободного полета на парапланере. Если ветер дует с севера, то на огромном пути он не встречает никакого сопротивления, нет никаких возвышенностей и препятствий. Но, когда он доходит до этих мест, ему, ветру то есть, приходится обтекать меловые горы, как бы забираясь вверх по склону. Таким образом, образуется восходящий воздушный поток. Парапланеристы, дождавшись нужного по силе порыва ветра, взмывают в небеса, яки птицы. И при достаточных навыках могут парить в этих самых восходящих потоках с утра и до самого вечера. Причем фраза «как птицы» имеет под собой реальное серьезное обоснование. В местах, где собираются парапланеристы, птицы и люди часто находятся в тесной взаимосвязи. Если первым восходящий поток находит человек, то птицы (орлы и прочие пернатые любители парить в воздухе) тут же слетаются на халявную возможность подняться повыше. Если такой поток первым находит орел, то, соответственно человек старается приблизиться и тоже воспользоваться воздушным лифтом. Кстати, до этого я никогда особо не задумывался, а зачем птицам парить высоко в небе. Со школьных времен помнил, что так хищные птицы сверху высматривают себе жертву на обед. Но никогда не задумывался, а зачем летать так высоко. Какую мышь с километра можно разглядеть? Да и сколько времени придется до нее пикировать? Зато теперь, познакомившись с ребятами – любителями свободного полета, я получил четкий ответ. Птицы парят высоко в восходящих потоках с одной лишь понятной целью – ради получения удовольствия.