Как только фигура Ромы скрылась в темноте между деревьев, девушка бросилась к лежащему и стала краем футболки вытирать кровь с его лица. На ее крик прибежали люди с дискотеки и помогли отнести Валеру домой.

  Роман в этот вечер ночевать домой не пришел. Он сидел на краю обрыва над морем в своем с детства любимом месте, куда он убегал, когда хотел побыть один. Прямо возле кромки обрывающейся вниз на сотню метров земли стояла высокая сосна, и ее переплетенные корни образовывали некое подобие скамейки. Рома сидел на ней, поджав колени к груди и беззвучно плакал. Грудь разрывала боль от предательства брата и неразделенной любви. Он понимал, что испортил отношение с матерью окончательно, но все равно не жалел о сделанном. На следующий день, дождавшись пока мать с Валерой уедут в больницу, Рома открыл дом своими ключами и собрал вещи. Уже к полудню он сидел в вагоне поезда, который вез его в Рязань, в училище, которые было для него теперь единственным домом.

   * * *

  Едкая пыль из под колес окутывала всю неспешно движущуюся колонну из двух БТРов и трех бортовых грузовиков, в которых ехали совсем молодые бойцы из бригады специально назначения, только что попавшие в Чечню. По официальным данным вторая Чеченская компания закончилась, но если посчитать статистику погибших, то война не прекращалась ни на один день с самого первого выстрела. Сейчас между противоборствующими сторонами было временное затишье и колонна двигалась без особого прикрытия, растянувшись по горной дороге метров на триста. По сторонам раскинулся невысокий, но густой лес, так называемая зелёнка, хорошее укрытие для боевиков. Рома сидел на замыкающем БТРе с лежащим на коленях АК-74 и повязанной на голове камуфляжной косынкой. Сразу после училища он специально попросился в бригаду специального назначения, куда его взяли с большим удовольствием: геройское имя отца в этом очень помогло. В Чечне он уже находился больше двух лет и многое повидал за это время: кто-то из друзей расстался с жизнью под пулями боевиков, кто-то просто не выдержали тяжелой военной жизни и написал рапорт, а кому-то, как и ему самому, было проще приспособится к этой жестокой, но в чем то более правдивой, жизни.

  Пару месяцев назад пришло письмо из дома: мать, воспользовавшись связями в военных кругах, все таки нашла его. Она писала, что Валеру забрали в армию и должны отправить в Чечню, она похлопотала над тем, что бы его перевели в ту же часть, где служит и он. Она просила присмотреть за ним, и постараться удержать его подальше от боевых действий. Рома до сих пор не мог простить брата за все причиненные когда-то обиды, но если бы с ним что-нибудь случилось, мать бы этого не пережила.

  Спустя месяц после получения письма, к ним с учебки привези два взвода новобранцев, среди которых был и Валера. Было видно, что армейская жизнь не для него: показушная бравада куда-то делась и теперь перед ним был испуганный мамин сынок, волею судьбы заброшенный далеко от дома. Он повсюду таскался за Ромой, и всячески пытался добиться его расположения, ведь тот носил погоны лейтенанта и мог повлиять на его благополучие. Но Роман был непреклонен и ни чем не выделял брата из ряда обыкновенных солдат, а иногда и, наоборот, увеличивая с него спрос как с сына героя-офицера.

  И вот часть их бригады передислоцируют юго-восточнее Грозного, ближе к Шали. Валера с сослуживцами ехал в одном из грузовиков, а Рома, как более опытный боец, был в сопровождении. По разведданным дорога была чистой и безопасной, и бойцы спокойно разговаривали и курили, лишь изредка оглядываясь по сторонам.

  Внезапно раздался оглушающий взрыв, и идущий впереди БТР подбросило на несколько метров, накрыв его столбом из огня и кусков земли. В кабину одного из грузовиков попал снаряд из "Мухи", и ее раскурочило, словно жестяную банку. Со всех сторон посыпался сухой треск автоматных очередей. Рома спрыгнул с БТР и выстрелил из подствольного гранатомета в сторону густой зеленки. Прямо над головой загрохотал крупнокалиберный пулемет и деревья начали валиться, как скошенная трава. Пригибаясь к земле и отстреливаясь, Роман старался подальше отойти от БТРа, потому что тот на открытом месте был хорошей мишенью для гранатометчика. Между деревьями мелькали фигуры с зелеными повязками на голове. Они все более плотным кольцом сжимали обездвиженную колону. Взлетел в воздух еще один из грузовиков, из которого так и не успела выбраться половина сидевших в нем бойцов. Из густой листвы показался длинный дымный шлейф и устремился к БТРу. Через секунду раздался оглушающий хлопок. Бронетранспортер слегка вздулся, как банка с пропавшими консервами, пулемет тут же затих. Рома упал на землю и продолжал отстреливаться, постоянно перекатываясь. Рядом с ним раздался взрыв, и сознание моментально помутнело, в ушах стоял гул, а в глазах все плыло. Руки механически продолжали нажимать на курок пока Рома не потерял сознание.

  Пришел в себя он от резкой боли пронизывающей плечо и правую щеку. Он попытался пошевелится но руки и ноги были прочно связанны, осмотревшись по сторонам он понял, что лежит в каком то сарае без окон. Свет пробивался через узкую щель под дверью и он смог рассмотреть еще четверых солдат и троих гражданских. Они были раздеты по пояс со связанными за спиной руками. В сарае стояла ужасная вонь человеческих нечистот от которой выедало глаза. Связанные руки сильно затекли любое движение отзывалось в них сильною болью, посмотрев на плечо он увидел глубокий порез, скорее всего от осколка. Извиваясь словно личинка он подполз к стене и оперся на нее спиной, кровь в руках начала двигаться вызывая колющую боль.

  - Рома это ты? - послышался знакомый голос из темноты.

  - Валерка?

  - Рома! Брат! Ты жив! Я уже думал тебя убили!

  - Успокойся, не хнычь. Где мы?

  - Не знаю, я пришел в себя около восьми часов назад, когда они двоих забрали.

  -Понятно. Давно мы тут?

  - Я же говорю не знаю, из офицеров только ты выжил получается. После того как ваш БТР подорвали они нас окружили. у нас не было другого выхода.

  За дверью послышались голоса и она открылась, глаза тут же ослепило ярким дневным светом. В сарай вошли двое высоких боевиков, с густыми черными бородами и АКМами наперевес. Возле двери стояли еще двое, держа пленных под прицелом. Один из вошедших перерезал веревки на ногах Романа и лежащего рядом бойца, и подняв их за руки вывел из сарая. Пройдя через широкий, залитый солнцем двор, их завели в невысокое здание из шлакоблока с плоской крышей. В комнате, в которую их привели, по середине стояло два металлических кресла, прикрученных к полу длинными болтами. Сиденье и ручки кресла были покрыты потеками запекшейся крови. Прямо напротив кресел на штативе стояла старенькая видеокамера с большим квадратным объективом. Их усадили на кресла и привязали руки к подлокотникам. Два боевика возле двери не сводили них стволы автоматов.