Так проходит много часов. Пять, может, семь, не знаю. Легонько покачиваюсь из стороны в сторону, успокаиваясь, будто медитируя. Моя жизнь все еще моя. Где-то далеко – родные и близкие люди, они любят, ждут и делают все, чтобы я вернулся домой.

Но все произошло так быстро! Схлопнулось в одно мгновение, неожиданно и жестко. Были планы на жизнь, кругосветное путешествие, которое еще не окончено… Еще не замкнулось. И оно ведь не должно закончиться прямо здесь, в этой вонючей камере посреди иранской пустыни. Не должно…

Что же делать дальше? Как быть с семьей, с делами, со всеми людьми, которые от меня зависят и надеются на мое возвращение?

«Все будет хорошо, это на пользу», – мысленно раз за разом повторяю мантру, не давая скатиться в отчаяние и жалость к себе. Стараюсь не включать логику, не думать, в чем может быть польза от такой абсурдной, кошмарной ситуации. В тюремной камере эта мысль кажется настолько нереальной, что в нее непросто поверить. Но я искренне верю и всю жизнь живу по этим принципам. То, как мы мыслим, как воспринимаем проблемы, падения, ошибки, – это и есть мы, наша Вселенная. Я верю и принимаю как данность: все – опыт, все к лучшему.

Все будет хорошо, все пойдет на пользу. Терпи. Не ломайся. Терпи…

Сидя на холодном полу, погруженный в свои образы, я жду, пока кто-то или что-то решит мою судьбу.

Чуть больше года назад я сидел в изолированной комнате посреди джунглей острова Панган в Таиланде, куда накануне меня привел Мастер. В тот момент я усиленно медитировал, пытаясь придать происходящему какой-то смысл. Вспоминал прошлую жизнь, зашедшую в тупик, и прошлую любовь, окончившуюся полным опустошением.

Я пришел на черный ретрит[5] подготовленным, с оформленным запросом, как мне тогда казалось. Но в тот момент я лишь хаотично перебирал воспоминания, как ребенок разбрасывает полароидные снимки, и ни на одном из них не мог сконцентрироваться. Мысли возникали из ниоткуда и тут же испарялись. Попытки поймать их и удержать были тщетными. Мозг работал слишком странно и нелинейно, будто тестировал разные режимы в поисках подходящего. Расфокусировка целей. Опустошение. Тупик.

Дни в полностью темной комнате были похожи на безвременье. Вокруг ни звуков, ни цветов, ни запахов. Только пустота и мой беспокойный разум. Кто захочет добровольно запереть себя на трое суток в кромешной темноте без еды, воды и малейших звуков? В тот момент это решение казалось настолько диким, насколько это вообще возможно. Я мог бы купаться в море, наслаждаться тайским островом, общаться с близкими… Да что угодно делать, а не сидеть на скудной циновке в кромешной темноте в бунгало посреди острова.

Не знаю, сколько томительных часов прошло с тех пор как Мастер завел меня в темную комнату. Время в этом месте словно остановилось. В помещении три на четыре метра не было ничего. Я прикасался руками к прохладным глиняным стенам, гладил ладонями, пытаясь почувствовать хоть что-то земное, найти опору. Все, что я мог, – это просто лежать в этой кромешной тьме и ногтями впиваться в глину – так, мне казалось, будет легче. В моей голове стучали стрелки и отмеряли каждую секунду: тик-так, тик-так. Каждое долгое мгновение сопровождалось вопросом: «Что я здесь делаю? Почему я здесь? Разве мне это нужно?»

Это было похоже на поток нескончаемых мыслей, которые забили мою голову. По ней как будто стучали молотком, и я совсем потерял ощущение пространства. Казалось, вот-вот мои глаза привыкнут, вот-вот станет легче, но нет. Я словно растекался по этой комнате, становясь с ней единым целым.

Я вспоминал мерзкие звуки ножом по стеклу, когда взрослые пацаны в детстве делали это нарочито медленно, – и, пожалуй, даже тогда я переносил это легче, чем сейчас – кромешную тишину. Она давила, съедала изнутри по частям, не оставляя в моем организме ни одного живого места, ни шанса на умиротворение. Я абсолютно не понимал, какой смысл от этого, потому что все, что я делал, – это искал выход. Как будто попал в другую реальность, где не могу ничего видеть, слышать и чувствовать. Был только я – и ничего больше. Меня накрывала лавина непонимания и отчаяния, но где-то глубоко внутри я все равно чувствовал тонкую длинную ниточку, которая тянется насквозь через все тело. И в какой-то момент я понял, что это не ниточка – это металлическая проволока. Это то, что называют внутренним стержнем.

Пару раз приходил Мастер и уводил меня без единого звука на очередную медитацию. Что удивительно, происходило это именно тогда, когда становилось совсем невыносимо и я нуждался в его присутствии больше всего. Этот человек сохранял невозмутимую отстраненность на протяжении всего моего пребывания там. Словно от него исходил ровный теплый свет и умиротворенная энергия. Я не мог видеть, но ощущал, что Мастер в эти моменты смотрел на меня по-доброму, по-отечески, и мне казалось, это спокойствие и терпение облегчали все эти восемнадцатичасовые сидения в позе лотоса.

После медитаций я долго лежал на циновке в своей импровизированной келье, накрытой плотным черным полотном и сухими пальмовыми листьями. Пытался сфокусироваться. Мысль приходила, но совершенно не удавалось за нее зацепиться, поймать и проследить, откуда она взялась. Изнутри или откуда-то извне? А может быть, мне все это казалось, может, это сон? Я бы мог подумать, что пару дней назад просто съел не то, если бы точно не знал, что еды во мне не было уже несколько недель. Но вдруг что-то резко поменялось, и меня словно подкинуло над землей. По телу пробежал ток, и я точно смог уловить его каждой клеточкой.

И вдруг здесь, в полной темноте, с закрытыми или открытыми глазами, я совершенно ясно увидел яркую точку – такую маленькую-маленькую, как далекая звезда на небе. И в тот же момент почувствовал холодок на подушке большого пальца левой ноги. Чувство было фантомным, но очень реальным. Мне хотелось посмотреть на эту точку, но на самом деле я бы все равно ничего не увидел, даже приподнимаясь на локтях. А вот лежа видел! Видел и ощущал.

Создавалось впечатление, что я нахожусь в многомерном пространстве и вижу, как эта точка начинает двигаться, и я двигаюсь вместе с ней с космической скоростью. Я словно летал во Вселенной. У меня захватывало дух от чувств, которые доселе были абсолютно незнакомы. Продолжал лететь все дальше и дальше – это была фантастика! Всего десять-пятнадцать секунд полета, но я ощущал невероятную связь с космосом, единение, наслаждение от того, что являюсь частью чего-то глобального. И только потом осознал, что та самая маленькая точка – это и есть зарождение мысли, а движение – это ее трансформация.

И все это происходит внутри тебя. Каждая мысль приходит именно так, но мы никогда этого не замечаем. Лишь моря себя голодом почти месяц, затем сидя трое суток в темноте и тишине, с полностью отключенными рецепторами, – тебе удалось наконец услышать себя.

Раньше я подобного никогда не испытывал. Хотелось снова и снова поймать то состояние эйфории, но как только я начинал возвращаться мыслями к этому, у меня ничего не получалось. Только расслабившись и сконцентрировавшись, я смог вновь ощутить на себе эти невероятные эмоции. И так было семь, а может, восемь раз. Именно столько раз мне приходило космическое чудо.

Почти сразу я испытал облегчение. То прекрасное чувство начало угасать и сменилось абсолютным спокойствием. Мне уже не хотелось кричать, плакать, раздирать кожу на всем теле. Но вместе с тем ушло и ощущение эйфории. Наступил следующий этап моего путешествия в отдаленные части сознания. Именно в последующие часы я понял, что наша жизнь не состоит из крайностей. Не состоит только из материального аспекта, когда тело словно разрывается, но и не состоит полностью из невидимых моментов, когда мозг способен освободиться и почувствовать вселенскую энергию. Наша жизнь – это постоянный баланс между миром материальным и миром духовным. И где-то на стыке этих двух миров, балансируя на тонкой ниточке (а может быть, и проволоке), мы находим счастье.