Волк с разбегу тяжело врезался в дверь как раз в том месте, где только что стояла мисс Таработти, и соскользнул на пол, несуразно дергая длинными лапами и хвостом.

Алексия попятилась, инстинктивно подняв руки перед грудью в совершенно бесполезном оборонительном жесте. Ей не стыдно было признать, что она до смерти напугана. Волк оказался громадным, и Алексия начала приходить к убеждению, что недостаточная скорость запредельных может свести на нет их потенциальное преимущество, если оборотень успеет первым.

Волк поднялся с пола и отряхнулся, как мокрый пес. Шерсть у него была длинная, блестящая, шелковистая и какого-то переменчивого цвета — точнее в темной комнате не определишь. Он снова припал к земле для атаки, мощные мышцы подрагивали, слюна серебристым ручейком стекала из пасти сбоку.

Зверь стремительно метнулся вперед, но вдруг изогнулся в воздухе и, не успев напасть, дернулся назад посреди прыжка.

Сейчас он легко мог бы ее убить. Алексия нимало не сомневалась, что его клыки метили прямиком ей в яремную вену. То, что в первый раз удалось уклониться, было чистой воды удачей. Она совершенно не была подготовлена, даже чтобы противостоять обычному волку, что уж там говорить о сверхъестественном. Да, конечно, ей нравилось много и далеко ходить, а еще она была отменной наездницей и охотницей, но никто и никогда даже по ошибке не назвал бы мисс Таработти спортивной барышней.

Огромный зверь в явном замешательстве кружил по камере, мечась от стенки к стенке и принюхиваясь. Потом он с явным разочарованием коротко и странно заскулил и медленно попятился прочь от Алексии, мотая мохнатой башкой, в которой явно что-то не сходилось. Его желтые глаза слабо светились в темноте камеры, и Алексии показалось, что она видит в них скорее беспокойство, чем голод.

Мисс Таработти несколько минут с изумлением наблюдала за внутренней борьбой расхаживавшего взад-вперед оборотня. Однако передышка оказалась недолгой. Вскоре стало ясно: что бы ни сдерживало зверя, инстинкт велит ему нападать. Из приоткрывшейся пасти вырвалось кровожадное рычание, и оборотень подобрался для прыжка.

На этот раз Алексия была совершенно уверена, что ей не спастись. Никогда прежде она не видела столько острых зубов сразу.

Оборотень атаковал.

Теперь мисс Таработти могла лучше разглядеть его, потому что глаза окончательно приспособились к темноте. Но ее мозг все равно воспринимал увиденное как огромный мохнатый сгусток ярости, одержимый жаждой убийства и рвущийся к ее горлу. Ей отчаянно хотелось сбежать, но бежать было некуда.

Все же не теряя головы, Алексия шагнула к нападавшему чудищу и чуть в сторону. Одновременно она изогнулась, насколько позволял корсет, и толкнула зверя куда-то в область ребер, нарушив траекторию его прыжка. Волк был крупным, но и Алексия Таработти тоже не была пушинкой, и поэтому ей удалось это сделать. Они вместе упали на пол, превратившись в клубок юбок, завязок турнюра, шерсти и клыков.

Алексия обвила громадное, покрытое мехом тело руками и ногами (насколько позволяли нижнее белье и корсет), и прижалась к нему чем сумела так крепко, как это вообще возможно для человека.

И с громадным облегчением почувствовала, как шерсть под ее пальцами исчезает, а кости изменяются. Звуки, с которыми деформировались мышцы, сухожилия и хрящи, были поистине ужасными, словно она вцепилась в корову, которую забивают, но ощущения оказались и того хуже. Наверняка воспоминания о мехе, который словно смывало со всех мест, где к оборотню прижималось ее тело, и костях, что менялись под воздействием ее плоти, будут месяцами преследовать Алексию. Но все наконец закончилось, и теперь то, к чему она так прижималась, на ощупь казалось теплой человечьей кожей и твердыми, хорошо развитыми мышцами.

Мисс Таработти сделала долгий, глубокий, прерывистый вдох и по одному только запаху без малейшего сомнения поняла, за кого она так цеплялась, — ведь это был аромат бескрайних, поросших травой просторов и ночного воздуха. От облегчения ее ладони сами собой принялись гладить кожу, которой они касались. И тут, конечно, она осознала кое-что еще.

— Позвольте, лорд Маккон, вы же совершенно голый! — сказала Алексия.

Без всякой причины ее особенно потрясло это последнее в длинной позорной череде унижение, которое пришлось испытать за нынешний полный страданий, мучительный вечер.

Граф Вулси, натурально, был абсолютно нагим. Не похоже, чтобы его особенно тревожил этот факт, а вот мисс Таработти внезапно ощутила потребность посильней зажмуриться и подумать о спарже или о чем-то еще столь же прозаическом. Положение, в котором пребывала Алексия (руки-ноги обвивают графа, подбородок лежит на широком плече), вынуждало ее смотреть вниз, прямо на приятно округлую, но смущающе голую ягодицу, смутно напоминавшую полную луну. Ту самую, которая вынуждает оборотней перекидываться в диких зверей. Открывшийся мисс Таработти вид затронул некие струны ее собственной физиологии, о которых она предпочла бы не задумываться. Весьма головокружительное — хотя при чем тут голова? — ощущение.

Зато, уговаривала себя Алексия, он больше не пытается меня убить.

— Увы, мисс Таработти, — признал граф, — как ни стыдно это признать, для нас, оборотней, нагота — дело обычное. И я вынужден, даже рискуя усугубить неловкость, от всего сердца просить вас не отпускать меня.

Лорд Маккон тяжело дышал и говорил странным голосом — низким, грубым и неуверенным.

Прижимаясь грудью к груди графа, Алексия ощущала, как быстро бьется его сердце, и в голове у нее вереницей понеслись странные вопросы. Чем вызвано такое напряжение — их борьбой или изменением тела во время обратного превращения? Что произойдет, если граф перекинется в волка, предварительно облачившись в вечерний костюм? Порвется ли одежда? В случае, если да, это приведет к совершенно неоправданным расходам! Почему нормы поведения позволяют оборотням в волчьем обличье бегать повсюду совершенно обнаженными, в то время как для всех остальных это абсолютно недопустимо?

Вместо того чтобы задать хоть один из этих вопросов, она спросила:

— Вам не холодно?

Лорд Маккон засмеялся:

— Вы, как всегда, практичны, мисс Таработти. Тут немного зябко, но сейчас я чувствую себя вполне нормально.

Алексия с сомнением посмотрела на его длинные, мощные и голые ноги:

— Полагаю, я могла бы ссудить вам на время мою нижнюю юбку.

Граф поперхнулся:

— Едва ли я буду в ней достойно выглядеть.

Мисс Таработти подалась назад и впервые за все время посмотрела ему в лицо.

— Я имела в виду, что ею можно укрыться, как одеялом, а не предлагала в нее нарядиться, нелепый вы человек! — она вспыхнула, впрочем, зная, что это не заметно благодаря темноте и ее смуглой коже. — Кроме того, если вы останетесь как есть, это тоже не будет выглядеть слишком уж достойно.

— Да-да, я понял. Спасибо за предложение, но… — лорд Маккон оборвал себя, потому что отвлекся на более интересный вопрос: — А где, вообще говоря, мы сейчас находимся?

— Мы — гости клуба «Гипокрас». Нового заведения для ученых, которое совсем недавно открылось по соседству с городской резиденцией Снодгроувов.

Чтобы не дать ему вставить хоть слово, она не сделала паузы и продолжила свой рассказ — отчасти потому, что боялась забыть нечто жизненно важное, а отчасти потому, что их интимная близость заставляла ее нервничать.

— Нас похитили ученые, которые ответственны за исчезновения сверхъестественных, — сказала она, — и я не сомневаюсь, что теперь вы и сами отлично об этом осведомлены, потому что тоже исчезли. У них тут все здорово обустроено. Сейчас мы с вами находимся на подземном этаже, куда можно добраться лишь при помощи приспособления, которое они называют подъемной комнатой. А по другую сторону фойе тут множество комнат со всякими экзотическими машинами, которые работают от пара либо от электричества. Они приспособили к лорду Акелдаме аппарат, который называется машина для кровопусканий, и я слышала совершенно ужасные крики. Скорее всего, это он кричал. Коналл, — самым серьезным тоном продолжала она, — я думаю, они могут запытать его до смерти.