Алексия напомнила себе, что лорд Маккон и ему подобные лишь недавно приобщились к цивилизованному обществу. От них просто нельзя ожидать чересчур многого, особенно в деликатных ситуациях вроде нынешней. Конечно, это не касалось профессора Лайалла, который всегда был безупречно вежлив. Она с признательностью посмотрела в его сторону.

Лорд Маккон нахмурился еще сильнее.

Мисс Таработти полагала, что недостаточно культурное поведение лорда Маккона являлось следствием его происхождения. Ходили слухи, будто он сравнительно недолго проживает в Лондоне и что явился сюда из самых варварских мест Шотландии.

Чтобы утихомирить своего альфу, профессор деликатно кашлянул. Граф уставился на него так, что казалось, сейчас прожжет в помощнике дырку.

— Да?

Профессор Лайалл опустился перед вампиром на корточки, с интересом изучая шпильку. Потом поковырялся пальцем в ране, обмотав руку безупречно белым батистовым носовым платком.

— Вообще говоря, беспорядок совсем невелик. Брызги крови практически отсутствуют, — он наклонился, принюхался и констатировал: — Определенно, Вестминстер.

Граф Вулси, казалось, все понял. Он перевел пронзительный взгляд на мертвого вампира.

— Должно быть, он был очень голоден.

Профессор Лайалл перевернул тело.

— Что тут произошло?

Он извлек из жилетного кармана наборчик деревянных пинцетов и одним из них подцепил что-то на задней стороне брюк вампира. Потом еще порылся в карманах, вытащил миниатюрный кожаный футляр, открыл его, щелкнув кнопкой, и достал причудливый предмет, напоминающий защитные очки-гогглы. В золотистую оправу с правой стороны были вставлены многочисленные линзы, между которыми, кажется, находилась какая-то жидкость. Вдобавок это хитроумное устройство было оснащено крохотными кнопками и шкалами. Водрузив диковинную вещицу на нос, профессор Лайалл снова склонился к вампиру, умело подкручивая стрелки на Циферблатах.

— Силы небесные, — воскликнула Алексия, — что вы такое надели? Похоже на несчастный плод незаконной любви подзорной трубы и театрального бинокля. И как же прикажете называть этот предмет — бинокуляры? Спектрокуляры?

Граф весело фыркнул и попытался притвориться, что вовсе этого не делал.

— Как насчет стеклокуляров? — предложил он, подыгрывая мисс Таработти.

При этих словах в его глазах мелькнул какой-то встревоживший Алексию огонек. Профессор Лайалл оставил свои исследования и перевел взгляд на них обоих. Его увеличенный линзами правый глаз казался чудовищно огромным. Это было ужасно, и Алексия невольно вздрогнула.

— Это мои монокулярные перекрестно увеличивающие линзы со спектромодификатором, и они бесценны. Буду признателен, если вы не станете столь открыто над ними глумиться, — и он, отвернувшись, снова сосредоточился на своей задаче.

— О-о! — пояснения профессора произвели на мисс Таработти должное впечатление. — И как же работает это устройство? — спросила она.

Профессор Лайалл, внезапно оживившись, снова посмотрел на нее.

— Вот, извольте видеть, это действительно очень интересно. Нажатием вот этой маленькой кнопочки вы можете изменять расстояние между двумя стеклами вот тут, позволяя жидкости…

Его прервал стон графа.

— Не поощряйте его, мисс Таработти, иначе мы проведем здесь всю ночь.

Профессор Лайалл со слегка удрученным видом снова сосредоточился на мертвом вампире.

— Итак, что за субстанция повсюду на его одежде?

Его босс, предпочитавший прямой подход, вновь нахмурился и укоризненно посмотрел на Алексию:

— Что, прах его побери, за гадость на нем?

— А-а, это… — сконфузилась мисс Таработти. — Это, как ни печально, пирог с патокой. Трагическая потеря, осмелюсь заметить.

Именно в этот момент ее живот заурчал в знак согласия. Алексия благопристойно покраснела бы от смущения, если бы не пошла цветом кожи в одного из, как говаривала ее маменька, «итальянских язычников», которые никогда не краснеют — ни благопристойно, ни как-нибудь еще. (Убеждать маменьку, что христианство, по сути, пошло из Италии, в результате чего итальянцы являлись прямой противоположностью язычникам, было пустой тратой времени и сил.) Алексия решительно отказалась извиняться за проделки своего желудка и удостоила лорда Маккона вызывающего взгляда. Как раз из-за пустого живота она и ускользнула из бальной залы. Маменька уверяла, что на балу будет угощение, но на деле им предложили лишь чашу пунша и немного печально поникшего кресс-салата. Алексия, никогда не позволявшая своему желудку верховодить над ней, велела дворецкому подать ей чай в библиотеку. Обычно во время балов она находилась на задворках парадных залов, стараясь выглядеть так, будто ей вовсе не хочется получить приглашение на вальс, и чай был весьма заманчивой альтернативой подобному времяпрепровождению. Конечно, распоряжаться чужой прислугой невежливо, но если вам обещают бутерброды, а потом подают исключительно кресс-салат, не остается ничего иного, кроме как взять дело в свои руки!

Профессор Лайалл, добрейшей души человек, что-то бормотал, ни к кому конкретно не обращаясь и делая вид, будто не услышал бурчания ее живота. Хотя, разумеется, всё он слышал. Слух у него был просто великолепный. У них другого не бывает. Он поднял глаза от объекта своих исследований, его лицо казалось перекошенным из-за стеклокуляров.

— Должно быть, голод послужил причиной отчаяния, которое вынудило вампира напасть на мисс Таработти во время бала, вместо того чтобы отправиться в трущобы, как поступают его более умные сородичи, когда им делается нехорошо.

Алексия поморщилась:

— Никакой связи с роем тоже нет.

Лорд Маккон выгнул одну черную бровь, делая вид, что не впечатлен.

— Откуда бы вам знать это?

Профессор Лайалл обратился к ним обоим:

— Незачем обходиться с юной леди столь сурово. Королева роя ни за что бы не допустила, чтобы один из ее выводка настолько оголодал. Должно быть, мы имеем дело с индивидом-отщепенцем, совершенно оторванным от местного роя.

Алексия поднялась, демонстрируя тем самым лорду Маккону, что она полностью оправилась от недавнего обморока, и удобно устроилась на упавшей диванной подушке. Граф ухмыльнулся, но когда мисс Таработти подозрительно глянула на него, быстро спрятал ухмылку и наморщил лоб.

— У меня другая теория, — Алексия указала на одежду вампира. — Плохо завязанный галстук, дешевая рубашка? Ни один уважающий себя рой не выпустит свою детву в общество, не обеспечив приличной одеждой. Я удивлена, как его вообще не развернули на входе. Лакей герцогини должен был заметить такой галстук еще в дверях и изгнать его обладателя вон. Полагаю, сейчас непросто найти хороший персонал, потому что в наши дни лучшие слуги становятся трутнями… Но подобная рубашка!..

Граф Вулси воззрился на Алексию:

— Дешевая одежда не оправдывает убийства.

— М-м-м, раз вы так считаете…

Алексия окинула оценивающим взглядом идеально скроенную рубашку лорда Маккона и его галстук, завязанный с безупречным изяществом. Темные волосы графа были слишком длинными и буйными, чтобы полностью соответствовать моде, а лицо не совсем чисто выбрито, однако он обладал достаточным высокомерием, чтобы подобная небрежность, свойственная скорее низшим классам, придавала ему неряшливый вид. Она не сомневалась, что графу приходится идти на компромисс с собой, чтобы носить этот серебристо-черный узорчатый галстук. Скорее всего, у себя дома он предпочитает расхаживать с голой грудью. Странно, но от этой мысли она почему-то поежилась. Должно быть, немало усилий требуется, чтобы подобный человек выглядел опрятно, даже если не упоминать хорошего портного, без которого тут не обойтись. Этот мужчина крупнее большинства своих собратьев. Алексия отдала должное его камердинеру, который, вероятно, был особенно терпимым клавигером.

Обычно лорд Маккон бывал очень терпелив. Как и большинство ему подобных, он волей-неволей выучился соответствующе вести себя в приличном обществе. Однако мисс Таработти, кажется, пробудила в нем худшие животные инстинкты.