Фай исполнил свою роль в этой Игре. Он отдал свою жизнь, и самое страшное, что после его смерти я получила новую силу. Словно губка, моя сущность впитывала свободную силу арены, подчиняла себе энергию, которой ей не хватает. А меня разрывает изнутри от потоков энергию, которую я еще не в силах контролировать. Я обратилась с этим вопросом к девушке-кошка. Она вильнула хвостом, щелкнув пальцами – этот вопрос заставил ее погрузиться в воспоминания, но стоило ей лишь взглянуть на мой меч, как она просияла, широко улыбнувшись.

- Создатель должен был собрать по крупицам ту немногочисленную силу, что была в этом необъятном мире. И он создал меч, который удерживает в себе свободную магию измерения и во сто крат преумножает ее… - она замолчала, поникнув, ее уши дрогнули, - правда, когда Создатель использовал его, появился другой меч. Противоположный. Темный и разрушительный, который, вбирая в себя силу, разрушал ее.

Акира замолчала. В свете белоснежной луны ее золотистые волосы сияли еще сильнее, а в причудливых глазах гуляли блики ночных звезды. Казалось, что, сидя здесь, девушка наполнялась жизнью. Это ее мир, и она сильно скучает по дому, но никак не может вернуться, потому что навеки прикована к арене Игры. Акира здесь – такой же пленник, как и мы. В одно мгновение мне захотелось бросить все, что мы здесь успели сделать, и сбежать назад, в мир живых. Мне хотелось вывести отсюда ребят. Игра кажется мне опасной, хотя и притягивает своим азартом.

Акира поднялась на ноги и, вильнув белоснежным хвостом, растворилась в воздухе, словно ее здесь и не было. Словно не было всего этого разговора, из которого я сделала многие выводы: Игра отныне не простые испытания для нас, это уже часть нашей жизни, самая опасная и огромная преграда, которую мы должны либо обойти, либо разрушить.

Арена погрузилась в часы ночной тишины. Это время, когда в коридорах царит покой, когда не слышно ни одного шороха, и даже судьи мирно посапывают в судейской комнате, избавившись от проблем и постоянной слежки за Игрой. Их переживая в этот час ночной час покинули арену, и покой на мгновение овладел нашими душами.

***

Акира появилась в судейской, разбудив старшую судью. Рита открыла глаза, недовольно глядя на любопытную кошку, расположившуюся на темном диване в углу комнаты. Это ее привычное место, с которого она наблюдает за Игрой, когда судьи запрещают ей вмешиваться в ход истории. Рита потерла глаза, толкая в плечо Макса, от чего тот подпрыгнул на месте и невольно вскрикнул, тем самым разбудив девочку, калачиком свернувшуюся в кресле.

- Мы хотим отдохнуть, Акира, - пробурчал Макс, потягиваясь и надевая на белоснежную рубашку темный тяжелый пиджак.

- У нас есть нерешенный вопрос, Макс, - ехидно усмехнулась кошка, наклонив голову в сторону, - и пока мы его не решим, никто не сможет спокойно спать.

Рита проворчала что-то себе под нос и, пробежав пальцами по панели по панели управления, включила оборудование. Яркий свет мониторов осветил небольшую комнату, и младшая судья невольно сощурилась от света, поднимаясь на ноги и занимая свое место у панели управления.

- Мы решаем вопрос о продолжении Игры, я правильно понимаю? – еще раз спросил Макс у своих товарищей, чтобы освежить в памяти недавние события.

Тут же на экранах появились кадры третьего этапа игры, на которых было показано сражение ребят, последняя атака Алекса, затем экран потемнел, а когда вновь загорелся, комната осветилась неприятным алым цветом. Мониторы показывали кадры, когда Максу удалось найти мальчишку. Фая так и не смогли восстановить, и поэтому теперь решается вопрос о продолжении Игры. Макс посмотрел на Риту, которая не могла оторвать взгляд от монитора.

- Если мы сейчас закончим Игру, то мы вновь окажемся взаперти на многие десятки лет, - холодно произнесла Рита, и в нотках ее голоса слышалось отчаяние.

Никто не хотел провести в пределах арены еще несколько лет. Даже год. Даже месяц. Игра затянулась на века, и все эти годы они находились в неволе в ожидании последний игроков, которым удастся не только дойти до конца, но и закончить этот бесконечный лабиринт испытаний. Сейчас, когда на арене двадцать сильнейших игроков за всю историю Игры, и когда сама арена в страхе перед сильнейшими, закончить Игру было бы самой страшной ошибкой.

Макс еще раз взглянул на мониторы. Сейчас Рита ожидает от него принятого решения, потому что его выбор сейчас – это выбор всех судий. И он долго молчал, перебирая все возможные варианты. Если сейчас завершить Игру, кто знает, как поведет себя сама арена. Но если продолжить ее, то игроки, выслушав Алису, закончат ее самостоятельно. Потому что Алиса против продолжения. Потому что сейчас эта девушка дала обещание, что защитит всех, и третий этап для нее – страшнейший враг.

- Ты знаешь ответ, Макс, - улыбнулась Акира, вставая с дивана и подходя ближе к панели управления, - Игра уже все решила. Тебе осталось лишь послушать ее совета.

Макс прислушался к кошке. Она – создание самой Игры, и ее словами сейчас говорит сама арена. И Акира подталкивает судий к единственно правильному решению.

- Игра будет продолжена, Акира, - вздохнул Макс, поворачиваясь к ней лицом, - и если арена вновь воспротивится этому, то мы ее закончим. Вновь. И вновь окажемся в плену на десятки лет.

- Тогда я прослежу за тем, чтобы арена дала им еще один шанс, - улыбнулась Акира и исчезла, подобно тому, как исчезла с крыши, оставив Алису наедине со своими мыслями.

Макс посмотрел на Риту. В ее взгляде читалось непонимание. Она ожидала от него единственного решения. Продолжить Игру, несмотря ни на что. Но сейчас уже не судьи решали исход испытания. Если Акира дала себе волю советовать и принимать на себя ответственность за провал испытаний, значит Игра уже сделала первый ход. И ее уже вряд ли можно остановить. Игра почувствовала силу игроков, почувствовала, что они способны закончить ее раз и навсегда, остановить ход той войны, что вечно происходит на аренах этого здания.

И она боялась их.

***

Ночь. В непроглядной темноте бесконечных коридоров появилась фигура. Шагая по скрипящему дощатому полу, он искал в темноте нужную дверь. Его сердце колотилось и, казалось, вот-вот выскочит из груди; он предвкушал ночную встречу с ней, он уже знал, что она разговаривала с Акирой. Проведя длинными пальцами по стене, он наткнулся на металлическую ручку, и, слабо повернув ее, отворил дверь в комнату.

Я не повернулась, когда он не спеша вошел в нашу комнату. На стоящих у стены кроватей мирно посапывали Катрин, Женя и Натали. За них можно не беспокоиться, их сон невозможно прервать даже звуками стрельбы, даже если бы стрельба раздавалась в паре шагов от них. Я сглотнула. Он заметил мою кровать, подошел и тихо сел у кровати, положив голову на нее.

- Как себя чувствуешь? – нежно спросил он, не поднимая взгляд.

Я не ответила, понимая, что он лукавит. Неожиданное проявление нежности от страшнейшего человека на Земле не просто так: он ищет слабости, пытается проникнуть в щелочку доверчивости и вновь разрушить всё. Я промолчала, даже не глядя на него.

- Как много силы ты приобрела после его смерти? – он улыбнулся, и теперь его улыбка выдавала всю его прогнившую сущность.

Я фыркнула:

- Тебя это не касается. Я не желала стать сильнее за счет жизни другого.

- Это хорошо, что ты набираешься сил, Алиса, - он довольно хмыкнул, отстраняясь от постели и садясь по-турецки, - мне не нужна легкая победа. Я хочу сбросить тебя с вершины, растоптать твою сущность и превратить в ничто ту мощь, которую ты получила. Ведь так поступают со злом.

Я засмеялась во весь голос, услышав эти слова. В них было столько ненависти и столько бессмысленности, что я не смогла сдержать смех. Как сильно он ошибается, считая себя хранителем доброй энергии, той энергии, в которой нуждается это измерение.

- Ты зло в этой игре, Алекс! – чуть повысила голос я, всплеснув руками, - все это знают. Так когда же ты раскроешь глаза и увидишь истину?