Мы продолжили путь на Лану, которую два дня назад занял 31-й полк. Там мы неожиданно оказались посреди толпы выкрикивавших приветствия солдат. После того как мы пообедали в придорожном доме, под охраной казаков, которые должны были сопровождать нас, чтобы наши мундиры никого не ввели в заблуждение, мы отправились во Франкенау, на встречу с начальником 6-й дивизии генералом Торклюсом Ф.И., латышом по национальности, который охотно говорил по-немецки. Он направил с нами своего адъютанта и одного из интендантов на правый фланг немецких позиций.
Похоже, что, заняв 22-го числа Нейденбург и продолжив тремя колоннами движение в северном направлении, 23 августа XV армейский корпус после 17 часов вышел на рассредоточившиеся войска противника. Позиции немцев, обращенные на юг, тянулись от Франкенау справа или, точнее, на западном фланге до Ланы и Орлау. Их удерживали пехотинцы при поддержке артиллерии, которые, можно сказать, не имели резервов. Военнопленные показали, что им было приказано держаться до последнего, чтобы выиграть время и дать возможность сосредоточить новые войска в тылу. Численность немцев составляет примерно три дивизии из состава XX армейского корпуса, но все тела, которые мне довелось увидеть на высотах южнее Франкенау, принадлежали солдатам 150-го полка. У русских здесь находились две дивизии. Скорее всего, они не полностью участвовали в боях; с другой стороны, я сомневаюсь, что у немцев на этом участке было больше войск, чем одна дивизия.
Центр своих позиций в районе поселка Лана немцы укрепили слабо, так как только на левом его фланге были вырыты траншеи на участке – примерно 300 метров. Поселок примерно в 20.30 23 августа взяли в штыки солдаты 31-го полка.
На левом фланге в районе Орлау и на правом фланге у Франкенау пришлось потрудиться больше. И все же обе позиции удалось взять утром 24-го числа. Свои траншеи оставили соответственно 1-я бригада немецкой 8-й дивизии и 6-я дивизия немцев, оборонявшаяся южнее Франкенау.
Удар 2-й бригады 6-й дивизии против немецкого правого фланга поддерживали две батареи полевой артиллерии с закрытых позиций с дистанции примерно 5500 метров до тылов левого фланга атакующих, а также еще одна батарея, тоже расположенная скрытно на дистанции 3400 метров строго южнее рубежа обороны немцев. Огонь последней оказался особенно губительным для немцев: большая часть их солдат были убиты шрапнелью, выпущенной именно с этой батареи. Атаку русской пехоты поддерживали своим огнем и гаубицы.
До того как наступила темнота и наступление приостановилось, атакующие успели пройти примерно 700 метров. Всю ночь пехотинцы оставались на своих позициях, и до наступления рассвета им удалось ползком преодолеть еще примерно 100 метров. Затем поступил приказ любой ценой захватить вражеские траншеи. Последние 600 метров взяли тремя бросками. Немногие из защитников траншеи стали дожидаться, пока в дело пойдут штыки. Две русские роты смяли немцев на правом фланге, что оказалось бесценной помощью всем остальным. У противника теперь не осталось времени на то, чтобы занять вторую траншею к югу от Франкенау, перед которой были установлены проволочные заграждения.
В атаке русские умело пользовались лопатами. Я сам видел окопы для стрелков, выкопанные примерно в 130 метрах от траншеи противника. Огонь немецких пулеметов был губительным: они выкашивали русских пехотинцев целыми рядами, как только те решались подняться над картофельным полем, чтобы стрелять в ответ или чтобы идти дальше. Зато русская артиллерия быстро заставила немецкие орудия замолчать.
Генерал Мартос жаловался, что он не получил помощи от XIII корпуса на правом фланге, что назначенная его корпусу полоса наступления в 14 верст слишком широка, что происходит постоянная задержка с доставкой донесений в штаб армии и получением оттуда ответов.
По данным русских, их потери в ходе боев 23-го и 24-го числа составили примерно четыре тысячи человек. В то же время немцы должны были потерять около шести тысяч, но все это были только догадки. В одном из русских полков из 16 командиров рот погибли 9, а в одной из рот, где до начала боя было 190 человек личного состава, погибли все офицеры и 120 солдат.
Вид трупов был ужасен. Мы видели и как выносят с поля боя русских и немецких раненых, которые пролежали там не меньше чем 36 часов.
Как мне показалось, русские обращаются с ранеными гуманно. Нам рассказали о том, как с поля боя выносили одного немецкого офицера, который вдруг выхватил револьвер и выстрелил в спину солдату, тому, что нес его носилки. Все немецкое гражданское население бежало. С немецкой стороны война будет очень ожесточенной.
Сегодня генерал Мартос принял командование над 2-й дивизией XXIII корпуса. Кроме того, ему будет передана часть другой дивизии (3-й гвардейской) этого корпуса после ее прибытия.
Характер местности здесь сложный, и, к сожалению, как мне кажется, у русских командиров корпусов отсутствует должный уровень взаимодействия друг с другом. Если бы они действовали так, как надо, то им удалось бы в результате быстрого наступления сразу же опрокинуть фланги уступающего им количественно противника. Как сообщают, противник сейчас укрепляет оборону в районе Гогенштейна. Сегодня здесь остановился XV корпус, хотя стрельба прекратилась еще вчера в районе девяти часов утра. Ничего не известно о том, где вечером будут находиться XIII и VI корпуса. Для русских дела пойдут быстрее, если первая кампания в Восточной Пруссии, целью которой является разгром двух или трех немецких корпусов с дивизиями резерва, прежде чем они получат подкрепления, завершится удачно.
Бедный Нейденбург погружен во мрак, к тому же после бомбардировки там нет воды, но мы достаточно комфортно расположились в гостинице.
Сегодня снова стал свидетелем случая, который демонстрирует недостаточную деловитость русского характера. Пока мы находились с визитом у генерала Торклюса, его адъютант тщательно осмотрел мешок с немецкой почтой, захваченный еще 336 часов назад, когда немцы стали отступать. Этот юноша просто удовлетворял свое любопытство, читая личные письма родителям и любимым, к которым при сложившихся обстоятельствах не должно быть доступа ни у кого, кроме соответствующих служб. Мы предположили, что данная корреспонденция должна содержать ценную информацию, и тогда генерал сказал адъютанту: «Да, я забыл распорядиться, чтобы вы написали записку в полк, чтобы оттуда прислали офицера для ознакомления с этой почтой. И лучше будет, если вы сделаете это прямо сейчас». Когда мы собирались выходить, молодой офицер снова подошел к нам и, поприветствовав, доложил, что специалист по немецкому языку сейчас находится на передовой позиции, но он сам немного знает немецкий. Генерал возразил, что «немного» – это не значит «достаточно» и что в этом случае следовало бы обратиться в другой полк. Одни только небеса знают, сколько еще времени может занять ознакомление с немецкой почтой, где может содержаться жизненно важная информация. Странно даже думать о том, что дивизия может идти в наступление, не имея в своем составе офицера разведки. Похоже, что после того, как были взяты первые позиции, все ушли в спячку, хотя офицер штаба не должен спать никогда!
А сам старина Торклюс, похоже, больше озабочен состоянием морального духа своих солдат и тем, как подействовало на них боевое крещение, чем подготовкой к продолжению наступления. Он рассказывал нам, как он доволен боевым духом, так как долго наблюдал за солдатами из окна небольшого домика, где разместился его штаб, и не заметил ни у кого даже намека на волнение.
Сегодня 2-я армия располагается примерно следующим образом:
4-я кавалерийская дивизия VI корпуса: северо-западнее и севернее Ортельсбурга.
XIII корпус: Гиммендорф – Куркен.
XV корпус: Орлау – Франкенау.
2-я дивизия и Кексгольмский полк (3-й гвардейской пехотной дивизии): Липпау.
6-я и 15-я кавалерийские дивизии и I корпус: северо-западнее и западнее Уздау.
Три полка 3-й гвардейской пехотной дивизии: выгружаются с эшелонов в районе Илово.
