Нет, старый ангел, не твоя древняя сила кипела во мне, когда я вглядывалась в голубую бездну. Не отвергнутый тобой дар наполнял светом всякий раз, когда он брал мою руку. Не твоя первозданная мощь переносила меня за самый дальний рубеж, ломая пространство и время, когда я слышала в себе его бешеное сердце. Это была я. Только я. Отдельно.
— Где мы? — Геральд неотрывно смотрел в темное стекло, ещё недавно непреодолимой стеной отделявшее их друг от друга. Джим Уокер, совершенно не заметивший необычного гостя, продолжал бороться со старым мотором.
— Мы в моем любимом воспоминании. Уже после того, как я разочаровалась в себе, но ещё до того, как это сделал он.
— Он никогда не разочаровывался в тебе, Уокер, — Геральд поцеловал Вики в макушку и блаженно прикрыл глаза: она упорно продолжала его удивлять, даже в Небытии умудрившись создать личный уголок рая. — Прямо сейчас настоящий мистер Уокер окуривает своё пчелиное царство и вспоминает, как ты в шесть лет устроила старому Ларку собачий день рождения с печеньем и шоколадом, и как потом ревела в кабинете ветеринара, пока уставший врач промывал несчастному псу желудок.
Она тоже прикрыла глаза, воссоздавая в памяти тот долгий день, наполненный собачьим скулежом и воем одной неразумной девочки.
— Останешься на ужин? В конце концов отец все же поймал форель, — Вики поцеловала обнимавшую ее руку и поудобнее положила голову на грудь демону. — Он тебе понравится.
— Уокер, я не останусь на ужин. И ты тоже. — демон отстранится и недоуменно посмотрел в синие глаза. — Мы уходим из этого чудесного места. Вдвоём.
— Это чудесное место меня не отпустит. Мы заключили сделку — Сила навсегда остаётся здесь. А раз я и есть эта Сила… — Вики вновь открыла глаза, пытаясь запомнить этот миг как можно лучше. Только он мог прийти за ней сюда, только он мог сделать на прощанье такой подарок — себя.
Чайник продолжал еле слышно кипеть, а образ мягкого хозяина маленькой рыбацкой хижины постепенно растворялся в тенях.
— Уокер, ты знаешь, что я молился ради тебя? — хриплый голос Геральда нарушил идеальную тишину. — Я стоял на коленях и просил дать мне шанс, пока ты спала в этом несуществующем мирке, гордая самым бессмысленным подвигом. А теперь ты пытаешься отделаться от меня последней трапезой и веришь, что я приму это? Удиви меня, Уокер, и покажи, что ты готова предложить в ответ.
Словно очнувшись, Вики встала и медленно подошла к окну. Она родилась, чтобы трижды умереть, и это был прекрасный план. Она жила и становилась лучшей ради того, чтобы тихо покинуть эту разочаровывающую вселенную.
До него. До них.
До страшного мига, когда она стояла растерянная и беззащитная, разрываемая на части двумя бездушными бессмертными в центре маленького школьного дворика. До того, как одна мысль о том, что ему причинят боль, пробудила все то, что крепко спало тысячи лет. До того, как она поняла, что готова пожертвовать всеми мирами и даже тем, в котором тихо чинит потрепанный мотор ее старый упрямый Джим Уокер, только ради его ледяных глаз. До того, как он встал между ней и мертвыми тенями, нарушая клятву больше никогда не поднимать меч. До того, как он упал на колени, осиротевший и смиренный.
— Что я? — вглядываясь в отражение тихо спросила она.
— Ты – это ты: худшая дочь, запойная алкоголичка, верная подруга и решительная растяпа. Ты — это ты: моя лучшая ученица, моя гордость и надежда, моя любовь и мое будущее. Все это ты, Уокер. И ты не какая-то бледная магия, рождённая в страхе и недоверии, ты не бездушная Сила, от которой отрёкся даже ее хранитель. И точно никакое не Последнее оружие, потому что единственным, кого ты убила, стал я.
Подошедший со спины Геральд мягко обнял ее талию и поцеловал нежную шею. Их глаза неотрывно смотрели друг на друга в отражении темного стекла.
— Я не покину тебя, Уокер. И раз ты так хочешь, чтобы я жил и был счастлив, вытащи отсюда нас обоих. В противном случае я займу этот славный диван и украду твое лучшее воспоминание, — твердо проговорил он над ухом.
— Ты уже его украл, заменив этим моментом, — она вновь прикрыла веки, прижавши к его сильному плечу.
Геральд не знал, как долго они простояли перед темным окном под самый лучший звук кипящего чайника. Физически ощущая, как Уокер проговаривает про себя все возможные решения, продумывает ходы и размышляет о способах, он твердо верил в то, что она сможет. Потому что у него вариантов не было.
— Я знаю, что делать, — наконец, произносит Вики. — Но если у меня не получится, дай слово, что не останешься здесь, дай слово, что не отречешься от мира.
— Нет. Я погорячился, называя тебя своей лучшей ученицей, Уокер, — улыбается Геральд. — Ты совершенно меня не слушаешь — мы будем вместе. А там или здесь — выбирать тебе.
Непризнанная подняла на демона свои огромные синие глаза и, наконец решившись, вырвала из своего крыла серебряное перо. И только она поднесла сверкающее острие к ладони, Небытие, словно поняв ее замысел, несказанно возмутилось. Тонкие стены рыбацкой хижины Джима Уокера рассыпались, а свист чайника потонул в нарастающем гуле. Ничто отказалось отпускать Уокер.
***
Он плавал в этих глубоких теплых водах всегда, сколько себя помнил. Купался в мягких солнечных лучах и сквозь прозрачное небо внимательно наблюдал за миром, что отражался в ее глазах. Синий кит всегда был частью Виктории Уокер и всегда был счастлив от осознания этого простого и прекрасного факта.
Единственное, что портило его безмятежное существование — темное нечто, живущее в самой далекой и темной глубине, там, куда кит не мог, да и не хотел спускаться.
Первый раз оно показалось несколько дней назад, когда Уокер упорно тренировалась высвобождать свою скрытую энергию. Вместо потока искр или тонких языков пламени показалась голова древнего монстра, которого синий кит так упорно не хотел замечать все эти годы. Острые как бритва зубы и безумный взгляд — вот что тогда увидел спокойный обитатель теплого моря. И еще несколько дней оказывался показываться на поверхности, спрятавшись за надежной пеленой крепкого сна.
Во второй раз Левиафан вылез их своей страшной берлоги, когда Вики Уокер впервые по-настоящему испугалась, но, что удивительно, не за себя, а за того, другого, с волшебными холодными глазами. Синий кит и не любил холод, но любил воду. А лед — это та же вода, которую просто нужно немного отогреть. На этот раз морское чудище бесновалось куда дольше, зато Уокер перестала бояться, и тихий житель решил, что больше не будет прятаться: пускай ревет и рвет мир — главное, чтобы она была счастлива.
Третий раз синий кит помнил плохо, потому что подводный гигант окончательно вышел из берегов и действительно начал пожирать внешние миры. Волны, что поднимались от первозданного рева, отнесли внезапно ставшего совсем крошечным морского обитателя далеко за горизонт. Очнулся он когда уже все стихло — в своих знакомых безбрежных водах. Тогда он убедил себя, что Создатель действительно любит троицу, и окончательно успокоился.
Синий кит был хоть молод, но мудр, а потому, когда из глубины начали подниматься белые пузыри, догадался, что беспокойный сосед вновь просится на поверхность. Благоразумно отплыв достаточно далеко, чтобы чувствовать себя в безопасности, но и не так чтобы очень — из любопытства, он с интересом приготовился наблюдать, с чем на этот раз вышел бороться Левиафан. И горькому недоумению не было предела, когда синий кит понял — в этот раз монстр вышел бороться против него.
